33. Непредвиденный урок истории После того как потолок сомкнулся, долетавший из театра поток теплого воздуха оказался перекрыт, и в Ледяной Тюрьме моментально стало холодно. Не просто холодно – холодно смертельно. Обе девушки неуверенно поднялись на ноги, прислонились к противоположным сторонам тюремного коридора. Каждая из них зажгла свой палец, чтобы видеть хотя бы то, что происходит на расстоянии двух шагов. Обе одновременно подняли головы и посмотрели в глаза друг другу. – Ну и что ты собираешься теперь делать? Убьешь меня? – спросила Агата, стуча зубами и кутаясь в свой чудом уцелевший черный плащ. – А что еще тебе остается? Все равно живой тебе отсюда не выйти. – А ты меня убить сможешь? – вопросом на вопрос ответила Софи, глядя, как клубится в розовом свете ее пальца морозный пар от дыхания. – Ты же, как я понимаю, готова на все, лишь бы заставить меня уничтожить кольцо? Преследовать, обманывать, подлянки строить… Готова спорить, что у тебя в кармане лежит волшебная палочка, которую ты готова приставить к моей голове. Ну давай. Угрожай мне, Агги. Как говорится, флаг тебе в руки. Только знай: я скорее умру, чем уничтожу ради тебя свое кольцо. Агата чувствовала слабость от парализующего заклинания и дрожала от холода, глядя на длинные ряды ледяных гробниц, тянувшиеся за спиной Софи, уходя во тьму. Потом, подумав о капризах и превратностях судьбы, она невольно хихикнула. – Что смешного ты в этом нашла? – вспыхнула Софи. – Ничего, просто… Понимаешь, именно так все начиналось у нас с Тедросом, когда мы отправились тебя спасать, – ответила Агата. – Первым делом мы оказались тогда в могиле. – А теперь ты в могиле вместе со мной и пытаешься найти способ спасти Тедроса, – ехидным тоном прокомментировала Софи. – Вечно ты рвешься кого-то спасать, Агги. Вечно заботишься о других, добрая ты наша. Да уж, разве я могу с тобой сравниться! – Дружба и соперничество вещи разные. – И это говорит мне подруга, ставшая моей счастливой соперницей! – неприязненным тоном ответила Софи, указывая светящимся пальцем на грудь Агаты. – Ты и твои любимые старые перцы-пенсионеры хотите, чтобы я убила свою настоящую любовь ради того, чтобы сохранить твою. А что, если я уничтожу твою любовь ради своей? – Он не твоя настоящая любовь, – возразила Агата, стараясь сохранять спокойствие. – Он использует тебя в своих корыстных целях. Ради своего личного счастья. – Точно так же, как ты использовала меня ради своего счастья, – упрямо тряхнула головой Софи, и кончик ее пальца засветился еще ярче. – Даже если это означало, что я должна буду остаться в одиночестве. – В моем «долго и счастливо» для тебя тоже есть место, Софи, – негромко сказала Агата. – Даже если я буду вместе с Тедросом, я не брошу тебя, и для меня при этом не важно, насколько ты злая, сколько парней встретятся на нашем с тобой пути и какими старыми мы станем. Мы с тобой сильнее, чем Добро и Зло, чем юность и старость, – мы с тобой лучшие подруги. Гнев покинул Софи, лицо ее смягчилось. – И тем не менее мы с тобой никак не можем найти наше «долго и счастливо», сколько бы ни пытались, – гораздо спокойнее, чем прежде, сказала она. – Куда бы мы ни свернули, любая дорога заводит нас в западню. – Не спеши ставить на нас крест, Софи, – ответила ей Агата словами Золушки. – Ты хоть понимаешь, о чем просишь меня, Агги? – Палец Софи излучал теперь неяркий розовый свет, в котором изумрудами поблескивали ее глаза. – Ты просишь меня пожертвовать ради тебя моим «долго и счастливо» и при этом оставаться счастливой. Ты хочешь, чтобы я закончила жизнь так же, как моя мать. Нет, даже хуже, потому что ты хочешь, чтобы я при этом жила под одной крышей с вами, с тобой и Тедросом. Представь, например, что Золушкин принц взял вместе с ней в свой дворец ее сводных сестер и они стали жить все вместе. Такой, знаешь ли, большой и дружной семьей. Одним общим «долго и счастливо». Разве встретишь такой конец этой сказки хоть в одной из книжек? Нет, конечно. А почему? Да потому, что такого никогда не было и быть не может. Агата посмотрела на нее, подсвечивая своим, тоже неярко горящим, пальцем. Лицо Софи вновь застыло, и она, теперь уже ледяным и неприязненным тоном, продолжила: – Но убить тебя прямо сейчас было бы слишком неразумно. Помоги мне выбраться отсюда, и, быть может, ты еще увидишь своего драгоценного принца. Софи поправила кольцо на пальце и отправилась в глубь Ледяной Тюрьмы. Агата с упавшим сердцем наблюдала за тем, как удаляется, исчезает в зеленоватом тумане затянутая в черную кожу фигурка Софи. «Где-то сейчас Тедрос? – подумала она. – И жив ли он еще?» Солнце, должно быть, уже роняет свои последние капли, до конца света осталось совсем немного, наверное, от силы час… «Нет, я сейчас думаю не о том. Герой всегда находит выход. Из любой ситуации. Тедрос – герой. Значит, он обязательно найдет выход». Агата глубоко вдохнула и заставила себя пойти вслед за Софи. – Где-то здесь должна быть потайная дверь, – донесся до Агаты голос Софи. Агата не поспевала за Софи, у нее дрожали ноги, а зубы стучали от холода. Плетясь по тюремному коридору, она рассматривала встроенные в стены ледяные гробы, в которых отбывали свое наказание те, кто отказался служить Злу. Профессор Эспада, учитель фехтования… профессор Лукас, преподаватель рыцарства… старательный дятел Альбемарль с очками на клюве… Все они были брошены в Ледяную Тюрьму недавно, после того, как отказались служить юному Директору в его новой школе. У леди Лессо и профессора Доуви не было времени, чтобы освободить их, но сквозь стенки камер было видно, что все они живы и даже здоровы, редко-редко моргают широко раскрытыми глазами сквозь полупрозрачный лед. Агата подумала, что они похожи на рассаженных по коробкам странных, в человеческий рост, кукол. Чувствуя себя виноватой перед ними, она, не останавливаясь, шла вперед и мысленно клялась, что обязательно вернется сюда и освободит их. Точнее, всех тех, кого еще можно будет спасти, потому что теперь перед Агатой потянулись встроенные в стенные ниши и затянутые паутиной древние ледяные могилы, в которых уже никто не шевелился – в них лежали мертвецы. Возле каждой такой могилы на стене белела маленькая металлическая пластинка. Сначала Агате показалось, что пластинки эти чистые, но, проходя мимо могилы молодого парня с курчавыми темными волосами, она обнаружила, что на пластинки нанесена гравировка – странная, в виде выпуклых, маленьких, размером с булавочную головку, выстроенных ровными рядами точек. Сердце Агаты забилось чаще. Слепой профессор Август Садер не мог писать буквами, как все обычные историки. Но при этом он как никто умел видеть прошлое и будущее и помогал увидеть его своим ученикам, используя для этого волшебные точки – точно такие же, как на пластинках, которые были сейчас перед глазами Агаты. Затаив дыхание, она провела по этим бугоркам кончиками пальцев… Облако серебристого дыма сорвалось с пластинки и соткалось в человеческую фигуру – объемную, но размером не больше феи. Еще секунда – и на Агату с улыбкой взглянул повисший в воздухе профессор Садер. Несмотря на свой крошечный рост, он был в своем обычном темно-зеленом костюме, его волнистые седые волосы были аккуратно причесаны, карие глаза блестели, полные жизни. Сначала Агата решила, что профессор улыбается ей, и улыбнулась в ответ, но потом поняла, что Садер смотрит куда-то мимо нее, словно обращается к многочисленным слушателям, стоящим за ее спиной. – Следующий предатель, которого мы с вами видим, это Фаваз из Шазабаха, слуга, которого злой султан отправил спрятать волшебную лампу в такое место, где ее никто не мог бы найти. Но Фаваз решил оставить лампу себе. Султан, узнав об этом, казнил Фаваза, а затем отправил его труп сюда, в Ледяную Тюрьму, чтобы он был выставлен на всеобщее обозрение. Вам не обязательно помнить имя того султана, чтобы получить хорошую оценку на экзамене по сказочной истории за второй курс, а вот Фаваза вы знать должны – ведь это он сыграл решающую роль в истории Аладдина, который отправился искать ту самую волшебную лампу… «Ну разумеется, он меня не видит», – вздохнула Агата и двинулась дальше. Конечно, Садер не мог видеть ее. Во-первых, профессор был слеп, во-вторых, мертв, и, в-третьих, перед ней вообще был не профессор, а его голограмма. Призрак, если хотите. Наверняка профессор оставил на стенах эти таблички для будущих уроков истории, которые пройдут уже без него – ведь Садер, как мы помним, умел видеть будущее, а значит, и о времени своей смерти тоже знал заранее. Таблички… Прочитанные мертвецом уроки истории… Агата взглянула вперед, и уже не увидела Софи – та окончательно затерялась в зеленоватом тумане. «А что, интересно, посоветовал бы мне сейчас Садер?» – подумала Агата. Солнце садится… защитный барьер рушится… Тедрос сражается… единственный способ выпутаться из создавшегося положения – кольцо на пальце лучшей подруги… «Правильное решение прямо у тебя под носом. Главное – не унывай», – вот что сказал бы ей Садер. На глаза Агате навернулись слезы. Садер всегда был ей как отец. Иногда она видела его во сне – он, улыбаясь, смотрел на нее своими добрыми слепыми глазами. И тогда Агата тоже улыбалась во сне – перед тем как проснуться и оказаться в жизни, где нет больше этого чудесного седого человека, а есть лишь пустота. Или, как сейчас, темнота и ледяной холод. Проходя мимо следующих могил, Агата вновь и вновь проводила кончиками пальцев по настенным пластинкам, и перед ней возникал призрачный профессор Садер и начинал рассказывать об очередном помещенном в лед узнике. Вскоре вся тюрьма наполнилась голосами профессора Садера, они наслаивались, перебивая друг друга. «Не имеет значения, что это не настоящий Садер», – подумала Агата. Ей все равно было приятно слышать знакомый голос, он ее успокаивал, пока он звучал, она чувствовала себя в безопасности. Потом Агата заметила мелькнувшую впереди тень Софи, и у нее вновь стало тяжело на сердце. – Ты нашла выход? – окликнула она подругу. – Ту потайную дверь… Софи не ответила. Она стояла, ошеломленно глядя на красивую женщину в белом шелковом платье, которая лежала внутри своего ледяного гроба с закрытыми глазами и безмятежным выражением лица – так, словно ждала поцелуя. В отличие от других, тронутых тленом, мертвецов, у этой женщины была гладкая нежная кожа, полные губы и прекрасные блестящие золотистые волосы. Женщина казалась живой, однако бледность губ и восковой оттенок кожи говорили о том, что она не просто умерла, но и была забальзамирована перед тем, как ее положили в ледяную могилу. – Кто это? – спросила Агата. Софи не ответила. У них за спиной один за другим начали утихать голоса Садера. – Софи, у нас нет времени сидеть и любоваться какой-то мертвой женщиной. Да, она красивая, конечно, и чем-то даже на тебя похо… «О нет!» – Агата оборвала себя на полуслове. – Это… Это она? – робея, вымолвила Агата. – Это… – Да, это моя мать, – ровным, ничего не выражающим голосом ответила Софи. – Все это время ее тело было здесь, в лесах. Это значит, могила в Уголке Мертвых настоящая. А оттуда кто-то просто перенес ее тело сюда. – Но это же невозможно! – воскликнула Агата перед тем, как еще раз взглянуть на Ванессу и вновь удивиться, до чего похожи друг на друга мать и дочь. – Или… – Есть только один способ узнать это, – хрипло ответила Софи, указывая взглядом на покрытую выпуклыми точками табличку. – Вот что может дать ответ на вопрос, почему моей матери поставлен памятник в Уголке Мертвых. И почему ее тело находится здесь, в этой тюрьме. А может быть, узнаем и то, каким образом оказались связанными и наши с тобой судьбы. Агата задержала дыхание, следя за тем, как Софи поднимает руку и проводит дрожащими пальцами по точкам на пластинке. Из пластинки вылетело облачко серебристого дыма, из которого вновь соткалась миниатюрная копия профессора Садера. Только на этот раз он не улыбался, а с серьезным лицом пристально смотрел прямо перед собой невидящими карими глазами, взгляд которых умел проникать в прошлое и будущее. – У нас мало времени, девочки, – сказала голограмма. – Если вы видите эту запись, значит, мое предсказание сбылось и вы приближаетесь к завершению своей сказки. – Но, профессор Садер… – покраснела Агата. – А что случилось с… – Мертвые пророки не могут отвечать на вопросы, Агата, но я знал, что ты задашь вопрос. А теперь прошу вас обеих больше не прерывать меня и молча дослушать эту запись до самого конца. У вас не осталось ни одной лишней минуты. Агата и Софи переглянулись. «Это означает, что все будет хорошо, – подумала Агата, чувствуя, как у нее на лбу выступил пот. – Садер видел будущее… он знал, что мы останемся живы…» – Я не знаю, чем закончится ваша сказка, – напрямую заявил Садер, и Агата застыла в напряженном ожидании. – Мне известно лишь, что вы с Софи появитесь здесь, чтобы меня выслушать. Что с вами будет дальше, я не знаю. Останетесь вы живы или умрете, подругами будете или врагами, найдет ли каждая из вас свое «долго и счастливо»? Это мне неизвестно. Агата вновь начала терять надежду на благополучный конец всей этой истории. – Однако я уверен: вы не сможете закончить свою сказку, если не будете знать, как она начиналась, – продолжил Садер, или, точнее, его призрак. – А началась ваша сказка задолго до того, как вы попали в школу Добра и Зла. Видите ли, каждая старая история рождает цепь событий, из которых вырастают новые истории. Таким образом, корни каждой новой истории следует искать в истории старой. Особенно это верно в вашем случае. Призрак выудил откуда-то сборник сказок – толстенный, старый – и подплыл по воздуху ближе к девушкам. Обложка у книги была темно-вишневой, в точности такого же цвета, как «Сказка о Софи и Агате», которую писало и никак не могло дописать в башне Директора школы волшебное перо Сториан. В первый момент Агата даже подумала, что это в самом деле их с Софи книга, но потом прочитала вытисненное на обложке название: