– Ведите нас, сэр Ланселот. – Вы только посмотрите, кто предлагает мне честь первым вступить в драку! – огрызнулся Ланселот. – Не тот ли благородный принц, который целую неделю бахвалился, что может выиграть этот бой в одиночку, без моей помощи? – Вы недостаточно хорошо знаете меня, сэр, – ответил Тедрос. – Половину своей жизни я говорю глупости, а вторую половину извиняюсь за них. Прошу тебя, Ланей. Ты величайший рыцарь всех времен. Тебе наверняка приходилось бывать и не в таких переделках… Скажи, все действительно так плохо, как мне кажется? Рыцарь увидел, что и Агата, и все остальные тоже смотрят на него с надеждой. Ланселот взглянул на две сотни наступающих злодеев – до них оставалось всего метров тридцать. Затем перевел взгляд на маленькую армию школьников и дряхлых героев, на принца, который держал в руке лучший в мире меч, но не умел толком им пользоваться. – Нет, все не так плохо, – сказал он. – Все гораздо хуже. Темная армия остановилась, не дойдя метров двадцати до рыцаря. Зеленые хвосты фей загорелись на полную мощность, ярко осветили стоящих в ряд злодеев с горящими красными глазами и сжатыми в ниточку губами. Подняв свое оружие, зомби ждали приказа пойти в атаку. – Капут, – прошептал Гензель. – Мерлин! – позвала Агата, не сводя взгляда с зомби. – Мерлин, скажи скорее, что нам делать! – Вряд ли Мерлин это скажет, потому что его здесь нет, – сказал Хорт. Все заволновались, завертели головами. Мерлин в самом деле исчез. Агата и Тедрос в ужасе прижались друг к другу, ахнув в один голос: – Мы пропали!.. В этот момент по небу пронесся порыв ветра, все задрали головы вверх и увидели две летящие в обнимку фигуры. Первым, спикировав среди деревьев, приземлился юноша с белыми как снег волосами. Затем он опустил со своих рук на землю девушку в черной короне. На юноше была черная рубашка с короткими рукавами, из-под которых виднелись бледные мускулистые руки, и длинные черные брюки. Девушка была такой же бледной, как он, может быть, даже еще бледнее. Во всяком случае, увидев ее бесцветные щеки и губы, Агата в первый момент приняла девушку за мраморную статую. Но красавица в плотно облегающем черном кожаном комбинезоне оказалась живой, она отстранилась от юноши, выпрямилась, а затем двинулась навстречу Агате. На ее голове покачивалась надетая на пепельные локоны черная корона, на губах застыла кривая, злобная ухмылка. Только увидев на туго обтянутом пергаментной кожей лице знакомые изумрудные глаза, Агата поняла, кто эта девушка, а поняв, содрогнулась от ужаса. – Привет, дорогая, – сказала Софи. У Агаты перехватило дыхание, и она не могла выдавить ни слова. Лицо Софи начало расплываться, медленно кружиться перед ее глазами. Зашумело в ушах, стали подгибаться ноги, сердце остановилось, и Агата поняла, что теряет сознание. Однако на этот раз провалиться в непроглядную тьму ей было не суждено, потому что вдруг сверкнул золотым светом луч, и Агата обрадовалась, решив, что это ее палец так удачно загорелся в самый нужный момент. Однако это светился не ее палец. Это светился палец Злой Королевы. «Кольцо. Заставь ее уничтожить кольцо», – мелькнуло в голове у Агаты. И от этой мысли Агата окончательно пришла в себя – вновь почувствовала упругую лесную почву под ногами, и морозное дыхание налетевшего ветерка, и вновь увидела стоявшую перед собой Софи. Да, Софи очень сильно изменилась внешне, стала такой же холодной и злой, как парень, которого она выбрала, но все же… Но все же многое осталось в ней и от прежней Софи. Надменная манера говорить, например. И ехидство. – О, кого я вижу! Агата из-за Дальнего леса. Девушка, которой никогда не хотелось стать принцессой, – сказала Софи. – Однако теперь, смотрю, она при короне. – У Зла есть Королева. Есть она и у Добра, – стараясь говорить как можно спокойнее, ответила Агата. – Если у меня есть принц – ты тоже хочешь принца. Появилась у меня корона – и ты корону захотела. Это то, что я больше всего люблю в тебе, Агги, – ты всегда обезьянничаешь, и всегда при этом тащишься, отставая от меня на целый шаг, – Софи взглянула на взъерошенного, напуганного Тедроса, затем перевела взгляд на спокойного, уверенного в себе Рафала. – К тому же у меня все и всегда получается лучше, чем у тебя. Тедрос взял Агату за руку и ответил, сердито косясь на Софи: – Ты считаешь, что он лучше? Он? Чудовище? Дьявольское отродье? – Ах, Тедди, ты что, завидуешь? Не надо, успокойся, – усмехнулась Софи. – Хочешь, мы тебе бумажную корону сделаем? Для мальчика, который еще не стал мужчиной. Для принца, который так и не стал королем. – Зато ты, я вижу, так залюбовалась своей короной, что даже не заметила, как потеряла половину своей армии! – вспыхнул Тедрос. – В чем дело, дорогая? По кустам затерялись твои ученики, или как? Услышав эти слова, Рафал громко расхохотался: – Действительно, моя Королева хотела, чтобы мы атаковали вас всей своей мощью, мой маленький принц. Я уговорил ее поступить иначе. Дело в том, что наши ученики представляют огромную ценность для будущего Зла, и мы решили не рисковать понапрасну их жизнями. Тем более что и сил старого Зла более чем достаточно чтобы стереть вас всех в порошок. Агата вслед за Рафал ом взглянула на Темную армию. Ожившие злодеи стояли стиснув зубы и с нетерпением ожидали, когда же их господин подаст сигнал к бою. Агата подумала о Рине, Чеддике, Раване, обо всех остальных знакомых ей учениках, запертых сейчас в стенах школы. Настанет день, когда Рафал превратит их в таких же бессердечных, безжалостных убийц, как стоящие перед ней зомби. Но затем Агата вдруг вспомнила Кико… нежную ласковую Кико, которой хотелось только одного – чтобы каждый в этом мире нашел свою любовь и был счастлив… Нет, Кико никогда не станет злой, что бы с ней ни вытворяли. – У Зла нет и не может быть будущего, – сказала Агата, думая о своей доброй подруге-всегдашнице. – Потому что всегда найдутся те, кто тянется к Добру. – Никто на всем свете не хотел быть добрым больше, чем я, Агги, – ответила Софи. – Но как ни пытайся сделать добрым злое сердце, ничего у тебя не получится. И тебе хорошо это известно, иначе ты не дала бы мне еще один шанс попробовать удачи с твоим бесценным принцем. Ты знала, что ничего из этого не получится. – Взгляд Софи сделался мечтательным, и она продолжила: – Зато сделать злым доброе сердце… Это просто детская забава, Агги. Потому что добрые сердца – они как мягкое подбрюшье, сквозь которое легко проникают когти Зла. Если хочешь, спроси об этом у своей подруги Кико. Я слышала, как она плакала прошлой ночью, жалея, что с ней рядом нет ее «лучшей подруги» Агаты, с которой можно было бы поговорить. Ты в свое время была очень популярной личностью у нас в школе, милая. Очень жаль, что поговорить с Кико больше нет никакой возможности. Все – она превратилась в прелестную злую гусыню. Ее обучение закончилось, и превращение совершилось. – Да уж, – самодовольно хихикнул Рафал. – Этот чистейший образчик Добра закончит тем, что его подадут в жареном виде к нашему рождественскому столу. И они с Софи дружно расхохотались. Агата с ненавистью посмотрела на них. До чего же они стали сейчас похожи друг на друга, Софи и Рафал, – оба мертвенно-бледные, с просвечивающими сквозь кожу синими прожилками вен, с заострившимися скулами… – Не будет вам ни жареного гуся, ни рождественского ужина, – мрачно заверил Тедрос. – Потому что эту войну выиграем мы. Мы, а не вы. – Неужели? – с издевкой спросил Рафал. – Вы? С этой жалкой Лигой… Сколько вас там… Девятнадцать? Что и говорить, страшная сила. А где же ваш старый фокусник? Сбежал? Ну и правильно сделал. Тем более что все вы мне и не нужны. Мне достаточно убить всего лишь одного старого героя – и защитный барьер Гавальдона падет. Так, с кого же мне начать? Он обвел глазами прижавшуюся к деревьям жалкую кучку своих противников. Восемь охваченных страхом старых сказочных героев, четверо перебежчиков-никогдашников, дряхлый Белый Кролик, пузатая фея, преподавательница языка животных, ничтожный дряхлый гном… Потом задержал взгляд на растерянном Ланселоте со старым мечом в руке. – Проблемы? – усмехнулся Рафал. – Кто ты такой, дьявол тебя побери?! – выпалил Ланселот, сверля белобрысого парня взглядом. – И когда же наконец сюда явится Директор школы? – Он и есть Директор школы, – прошипел Хорт. – Я же говорил тебе, что он снова стал молодым! – Что ж ты мне сразу этого не сказал?! – ахнул Ланселот и в ту же секунду швырнул свой меч прямо в голову Рафала. Застигнутый врасплох, юный Директор выставил руку, но опоздал. Софи испуганно вскрикнула… Кончик меча ударил Рафала прямо в лоб, пробив насквозь его череп. Злодеи замерли. Герои затаили дыхание. В лесу Стимфов стало тихо, как в могиле. Ланселот почесал себе ухо, не веря, что все получилось так легко и просто: – Ха! Ты видел, парень? Что скажешь? Один хороший удар – и мерзавцу пришел конец! Директор школы мертв. Сказка закончена, книга закрыта. Ну где же ты, яркое солнышко? Улыбка застыла, а затем и вовсе сошла с его губ. Рафал не упал, а продолжал стоять. Затем медленно поднял руку и вытащил клинок из своего черепа. Рана на голове юного Директора моментально затянулась, словно ее и не было. Рафал стер с клинка свою кровь, не сводя глаз с Ланселота. Софи тоже заулыбалась, поглаживая золотое кольцо на пальце, – кольцо, которое делало бессмертным ее возлюбленного. – Похоже, наш приятель лишился своего меча, – заметил Директор, обращаясь к ней. – Насколько я помню, он всегда отличался дурной привычкой совать свой нос куда его не просят, – ответила Софи. – Хочешь сама вернуть ему его оружие? – усмехнувшись, спросил Рафал. – Сочту за честь, – кивнула Софи, берясь за рукоять меча. – Сказать по правде, этот рыцарь никогда мне не нравился. И она швырнула меч в Ланселота. Ланселот и глазом моргнуть не успел. Клинок его собственного меча насквозь пробил ему плечо и пригвоздил рыцаря к стволу дерева, рядом с которым он стоял. Ланселот зарычал от боли. – С этой проблемой покончено, – сказала Софи, прижимаясь к Рафалу. Агата и Тедрос побледнели. Остальные герои жались к деревьям, глядя на своего лучшего бойца, пришпиленного к дереву собственным мечом, как бабочка булавкой. Рафал нежно погладил Софи по щеке. – Моя Королева, – негромко сказал он.