– Детали? – переспросил Мерлин, недовольно поджимая губы. – Какие еще детали? Директор планирует заманить нас в засаду прежде, чем мы доберемся до школы. Поскольку я узнал об этом заранее, то прикинул, где может быть самое подходящее место для такой засады. Наилучшим вариантом мне показался лес Стимфов. В ответ послышался глухой, но дружный ропот. – Он все-таки свихнулся, – пробормотал Тедрос, повернув голову к Агате. – Но, Мерлин, если лес Стимфов находится под контролем Директора и там нас ждет засада, то это самое неподходящее место из тех, куда мы только можем направиться… – начал Ланселот. – К черту стимфов! – перебила его Эстер. – Нам готовят засаду, я правильно поняла? И в засаде нас будут ждать две сотни оживших злодеев-зомби? – Откуда волшебник вообще узнафайт что они делайт нам засад? – с насмешкой спросил Гензель. – И зачем нам в него ходить? – Гензель прав этот раз, – согласилась с братом Гретель. – «Засад» ист «штурм»… «атак», причем неожиданный атак. Мы засад знайт, мы засад ожидайт, мы засад избегайт. Нихт неожиданный атак – нихт засад… – Больше всего меня удивляет то, что наша будущая королева столько внимания уделяет моим планам, – сказал Мерлин, по-прежнему не сводя глаз с Агаты. – Хотя сама она до сих пор не знает, как ей уговорить Софи уничтожить кольцо. А между тем именно от этого зависит исход войны, не от меня. Все замолчали. Агата медленно подняла голову и посмотрела в лицо Мерлину. – Либо умрет Директор, либо умрем все мы, Агата, – веско добавил маг. – Поэтому, будь я на твоем месте, я бы лучше сосредоточился на Софи, а не на стимфах. Слова Мерлина эхом разнеслись по окрестному лесу. Агата заметила, как пристально смотрит на нее Тедрос. Остальные тоже посматривали на Агату, хмурились и молчали. – С таким же успехом мы можем сделать себе харакири. Прямо здесь и сейчас, – нарушила тишину Золушка. – Харакири? Не обязательно! – обернулась к ней Агата. – Я своими руками с удовольствием сверну тебе шею, злобная жирная дура, которую все терпеть не могут! Золушка густо покраснела. Остальные скромно потупились или отвернулись в сторону. Агата посмотрела на Тедроса, но тот тоже отвел глаза. Мерлин тяжело, по-стариковски, поднялся на ноги, отряхнул прилипшие к его ладоням хлебные крошки. – Вот еще одна причина, по которой я на всю жизнь остался холостяком, – сказал он, не спеша направляясь к лесной тропинке. – Ради удовольствия есть в одиночестве, когда тебе никто аппетит не испортит. – Не стану я извиняться, – упрямо повторила Агата. Тедрос с хрустом откусил яблоко, продолжая идти рядом с ней по тропинке. – Она получила по заслугам, – фыркнула Агата, оглянувшись через плечо на шедших далеко позади Золушку и Пиноккио. – Ты на моем месте поступил бы точно так же, разве нет? Тедрос промолчал. – Ну хорошо, если ты собираешься устроить из этого семейную сцену, изволь, я извинюсь, но только тогда она должна извиниться первой, – сказала Агата. – А она-то за что должна извиняться? – удивился Тедрос. Он внимательно осмотрел огрызок яблока, а затем швырнул его в придорожные кусты. – Тедрос, она же постоянно изводит нас с самого первого дня нашего знакомства. – Но раньше это тебя не беспокоило. До того момента, когда ты оскорбила ее. Десять минут назад. – Это потому, что у меня лопнуло терпение! – Или потому, что ты находишь допустимым срывать зло на других, оттого что не уверена в себе. – Что? – Агата, помнишь, на первом курсе мы были на уроке добрых дел у профессора Доуви и ты назвала меня тупым ослом, а затем… – Ты пригрозил убить меня? – От неуверенности в себе, – ткнул себя в грудь Тедрос, – я сорвал зло на девушке, – и он указал пальцем на Агату. – Как говорится, сам дурак. – Однако ты передо мной тогда не извинился, – завелась Агата, складывая руки на груди. – Так какого лешего я сейчас должна перед ней извиняться? – Потому что ты лучше меня, ясен пень. – И такую тактику ты намерен применять впредь? Всю нашу жизнь? – А что, по-моему, эта тактика работает, разве нет? – Ну ладно, – Агата закатила глаза. – Ладно, уговорил. Но учитывая, что в данный момент я не могу оказаться один на один с Золушкой, я извинюсь перед ней позже, в более подходя… – Эй, Длинноносый! – крикнул Тедрос, обращаясь к Пиноккио. – Можно тебя на минуточку? Хочу кое о чем тебя спросить. – Честно скажу, разговаривать с таким задавакой, как ты, мне совершенно не хочется, – поморщился Пиноккио. – Но поскольку ты все равно не отстанешь, так и быть, подойду. Ну, что тебе? Пиноккио поравнялся с принцем, а Агата слегка приотстала. – Послушай, Длинноносый, наверное, это ужасно утомительно – всегда говорить только правду? – спросил принц. – А почему, ты думаешь, я так и не женился? – вопросом на вопрос ответил Длинноносый. Агата еще слегка приотстала и оказалась рядом с Золушкой. Она ожидала, что старая принцесса сейчас набросится на нее, закатит скандал на весь лес, но Золушка продолжала идти вперед молча, сосредоточенно глядя себе под ноги слегка прищуренными глазами. Сейчас в ней было что-то от пристыженного ребенка. – Э… привет еще раз, – смущенно начала Агата. – Я хотела извиниться… Просто меня занесло, я не сдержалась и… – Ты считаешь меня дрянью, – бесцветным голосом перебила ее Золушка. – Все считают меня дрянью. Недоброй, ехидной, грубой. Но никто, никто не хочет меня понять, а уж ты меньше всех. – Это неправда, – возразила Агата. – Между прочим, меня тоже все считают грубой и резкой. Если честно, я боялась того, что обо мне подумают, но только пока не поняла, что… – Да начхать всем на то, что ты там поняла! – ворчливо перебила ее Золушка. – И меня, между прочим, нисколько не колышет, что там обо мне подумают разные дураки вроде тебя. Ладно, все, проехали. Забудь все, что я сказала. Можешь считать, что твои извинения приняты, и проваливай отсюда. Договорились? Золушка заложила руки за спину и уставилась куда-то в сторону, давая понять, что их разговор закончен. – Договорились, – вздохнула Агата. Она уже прибавила шаг, чтобы догнать Тедроса, и тут вдруг услышала тихий, раздавшийся в ее голове, голос… Не уходи. Но только это не был голос самой Агаты, нет. Это был голос Золушки. Когда-то Агата умела слышать души других людей, чувствовать их желания. Но с тех пор прошло столько времени! Она думала, что утратила этот дар. Оказалось, нет. Агата остановилась и медленно повернулась к старой принцессе. – Говори, – сказала она. Золушка испуганно взглянула на нее и притворно сердитым тоном ответила: – Как, ты все еще здесь? – Послушай, если Мерлин поставил нас с тобой в пару, значит, он считает, что мы можем чем-то помочь друг другу, – сказала Агата. – И мне кажется, ты знаешь, чем именно. – Какой смысл говорить об этом? – негромко пробормотала Золушка, опуская глаза к земле. – Пожалуйста, скажи мне, – попросила Агата. Довольно долго они шли молча, пока старая принцесса наконец не заговорила: – Я никогда и не думала о том, что попаду однажды в школу Добра. Росла я с мачехой, которая постоянно твердила мне, что я уродина, что я дура и должна за честь считать, что мне доверяют туалет за ней мыть. Уверяла, что мой потолок в жизни – вечно оставаться на побегушках. Она прозвала меня Золушкой и говорила, что мне очень крупно повезет, если я сумею выйти замуж за какого-нибудь конюха. Все внимание мачеха уделяла родным дочерям, была уверена, что выдаст их за благородных принцев – разумеется после того, как они окончат школу Добра. Вот почему, когда мне прислали вызов в школу, а моим сводным сестрам нет, я ужасно смутилась и решила, что произошла какая-то ошибка. Подумала, меня перепутали с кем-то из сестер. Но потом я получила форму и расписание занятий и стала ученицей, такой же, как все остальные. И мой портрет повесили на стену. И звали меня Элла. Милая, добрая Элла из башни Милосердия, комната двадцать четыре. Но только счастлива я в школе не была. К концу первого курса меня вдруг охватила ужасная ностальгия по родному дому. И знаешь почему? Так и быть, открою тебе тайну, которую не знает никто-никто на свете. Потому что я любила своих сводных сестер. А они любили меня! В сказках об этом никогда не пишут, потому что иначе все запутается до невозможности. Да, не спорю, мои сестры – недалекие, изнеженные, если и думали о чем-нибудь, так только о принцах, и при этом были такими же острыми на язычок, как и я сама. Скажу тебе больше, они спасли мне жизнь. Золушка пожевала губами, покачала головой и продолжила: – Когда умер мой отец и я осталась круглой сиротой, мачеха собиралась отослать меня к Синей Бороде – он тогда в очередной раз овдовел и подыскивал себе новую жену. Ну, о том, что Синяя Борода убивает всех своих жен одну за другой, было известно каждому, и тогда мои сводные сестры придумали сделать из меня служанку, чтобы я смогла остаться дома и никуда не ехать. Должна признать, сестры всегда чувствовали себя виноватыми оттого, что мне приходится стирать их белье, готовить, прибирать в доме, – но я-то сама была, можно казать, на седьмом небе от счастья. Представляешь, что меня ожидало, попади я в руки Синей Бороде? Сестры всегда были рядом со мной, рассказывали мне о легендарной школе Добра, куда надеялись получить приглашение, передавали все городские сплетни и очень хлестко высказывались о своей маменьке, ехидные куплеты про нее сочиняли. Короче говоря, мы с сестрами были одной командой, все трое. А потом я попала в школу, а они нет, но мне всегда казалось, что это они должны здесь учиться, а не я… Одним словом, уже к концу второго месяца в школе я загрустила, да так и продолжала киснуть до самых выпускных экзаменов.