– Но я – это просто я… Обычная девушка… А ты… – засмущалась она. – Ты что, думаешь, я знаю, что такое быть королем?! – выпалил Тедрос. – Что? Но ты всегда ведешь себя так, будто… – Вот именно, что будто, – покачал он головой и дрогнувшим голосом продолжил: – Скажи, что любишь меня, Агата. Скажи, что никогда больше не бросишь меня. Скажи, что навсегда станешь моей королевой… – Я люблю тебя, Тедрос, – всхлипнула Агата. – Я люблю тебя даже сильнее, чем ты можешь себе представить. – И остальное скажи тоже! – Я… Но ничего больше сказать Агата не сумела – помешали хлынувшие из глаз слезы. А где-то вдали за лугом Хорт долго ждал, затаившись, прежде чем рискнул покинуть свое укрытие. Он сумел проследить весь путь Тедроса и Софи до пещеры и немало удивился, когда принц покинул пещеру один, без своей спутницы. Выйдя из-за дерева, за которым он прятался, Хорт полез в расщелину, подсвечивая себе кончиком пальца, и вскоре очутился в пещере, сразу ослепившей его сиянием сапфиров. – Софи? – позвал он, прикрывая глаза ладонью. – Софи, где ты? Но в пещере он нашел только лежащий на полу меч и рядом с ним несколько черных перьев. Казалось, что Софи унес из пещеры черный лебедь. Часть III 26. Во тьме приходит королева Когда Софи проснулась утром в башне Директора школы, ее ждало аккуратно разложенное на кровати платье. Сейчас, надев его, она стояла возле окна. Платье было атласным, черным (само собой разумеется!), облегающим, с длинным, тянущимся по полу шлейфом. В нем Софи напоминала себе невесту на Злой свадьбе. Над озером стелился зеленоватый туман и, обволакивая темные замки Старой и Новой школ, тускло переливался в лучах слабенького желтого солнца. «Как тихо, как мирно!» – подумала Софи. Все эти годы она изо всех сил стремилась быть доброй, пытаясь проложить дорогу к своему «долго и счастливо». Но сейчас, глядя на свое Злое королевство, Софи понимала, что можно было вообще не напрягаться, ни к чему было это все. Два года назад Директор распределил ее туда, куда нужно, – в школу, которой она спустя некоторое время будет управлять. И если бы она уже тогда с благодарностью приняла этот шанс, вместо того чтобы пытаться отказаться от него, если хотя бы просто подумала о себе и своей судьбе – сколько времени и нервов можно было сэкономить, каких неприятностей избежать! Софи оглядела свои руки. – Ни бородавок, ни морщин пока нет. Когда же я… э… превращусь в… Ну, сам знаешь в кого? Рафал подошел к Софи, одергивая по дороге свой бархатный китель с воротничком-стойкой. – Свой самый первый урок уродоведения профессор Мэнли всегда начинает с объяснения, почему успешный злодей должен быть уродливым. Уродство позволяет избавиться от самовлюбленности, тщеславия, заботы о своем внешнем виде, освобождает душу для абсолютного Зла. И когда твоя душа, пропитавшись Злом, становится такой же уродливой, как и твоя внешность, ты превращаешься в настоящего злодея, колдуна или ведьму. Но ты ведьма другого типа, Софи. Ты ведьма абсолютная, и твоя душа уже настолько пропитана Злом, что внешнего уродства тебе не требуется. Как и мне самому, кстати. Казалось, Софи должна была испытать облегчение, узнав, что ее красоте ничто не угрожает, но вместо этого она чувствовала лишь странную опустошенность и безразличие ко всему на свете, включая себя саму. – Это золото черных лебедей, да? – спросила она, переводя взгляд на свое кольцо. – И ты знал, что оно приведет меня к Тедросу? Рафал поджал губы, словно размышляя, спросить ли Софи, откуда ей стало известно про злое золото. – Лучше будет сказать по-другому, – ответил он наконец. – Я знал, что пока это кольцо цело, оно в конце концов непременно приведет тебя назад ко мне. – А что, если бы я уничтожила его? – спросила Софи, задирая вверх подбородок. – Что, если бы Тедрос полюбил меня? – Поцелуй настоящей любви должен быть обоюдным, помнишь? Я нисколько не сомневаюсь, что принц получил удовольствия от твоего поцелуя не больше, чем ты – от его, – улыбнулся Рафал. – Кроме того, я предпочел бы, чтобы ты убила меня, а не оставила навсегда. Софи опустила глаза, потом снова подняла голову и, посмотрев на прекрасного юного Директора школы, тихо сказала: – Прости меня. За то, что покинула тебя, за то, что… – Тсс, – прижал палец к ее губам Рафал. – Теперь ты здесь, со мной, и все остальное уже не имеет никакого значения. – И ты не сердишься на меня? – Как я могу сердиться, если такие испытания делают только сильнее и нас, и нашу любовь? Напротив, я должен быть тебе благодарен. Причем очень благодарен… – Я не понимаю, что ты имеешь в виду. – Что я имею в виду? – он задумчиво пожевал губами. – Ну, тогда слушай. Твоя подруга Агата обладает редким даром – она способна не только загадывать, но и исполнять желания. На первом курсе она растрачивала этот талант по пустякам – то освобождала рыбок, то пыталась подружиться с горгульей, то в защиту волков выступала… Но теперь, как я подозреваю, она научилась использовать свой дар гораздо более умело и опробовала его… – он взглянул прямо в глаза Софи, – на тебе. – Что?! – ошеломленно переспросила Софи. – Но каким образом? – Ты хотела, чтобы Тедрос поцеловал тебя, верно? Верно-верно, не отнекивайся. И Агата предоставила вам с Тедросом карт-бланш – целуйтесь, ребята, на здоровье. А сама при этом все просчитала на несколько ходов вперед, знала, что ничего у Тедроса с тобой не получится и он все равно вернется к ней. А разочаровавшись в тебе, принц еще сильнее полюбит ее. Другими словами, твоя лучшая подруга использовала тебя, вот так, моя дорогая. – Но я хорошо знаю Агату, она не могла до такого додуматься… – Возможно, все это получилось у нее подсознательно, спорить не буду. Совершенно очевидно только одно: ее душа обращена к Добру так же сильно, как твоя – к Злу. Может быть, она рассчитывала на то, что, потеряв своего принца, ты придешь в такую ярость, что заодно разозлишься на меня – и уничтожишь мое кольцо. Не знаю. Во всяком случае, это мог быть вариант, при котором благодаря таланту Агаты Добро одерживает полную и окончательную победу. Причем чужими руками. – Если так, то выходит, она желала мне одиночества на всю оставшуюся жизнь? – нахмурилась Софи. – Разумеется, – улыбнулся Директор. – Только она просчиталась. Упустила из виду, что ты вовремя сможешь понять и оценить разницу между мной и принцем Тедросом из Камелота. – А именно? – спросила Софи, глядя в загадочные, бездонные голубые глаза Рафала. Он обнял ее за талию, притянул к себе, прижался губами к ее губам. Поцелуй Рафала был крепким и одновременно нежным, от него у Софи закружилась голова и она забыла обо всем на свете. Рафал и раньше целовал Софи, но так, как сейчас, еще никогда. И Софи с каждой секундой все сильнее, все отчетливее понимала, что нашла наконец свою настоящую любовь, прекрасную и вечную, как само Зло… Рафал оторвал губы от губ Софи. – Разница в том, что такая девушка, как ты, способна ценить и любить Зло, – сказал он. Софи услышала за своей спиной шорох – это Сториан принялся рисовать сцену поцелуя на раскрытой чистой странице их сказки. – И я оценила его, – усмехнулась Софи и теперь уже сама поцеловала Рафала. – Теперь я навсегда твоя Королева, всем сердцем и душой, – прошептала она. Рафал облизнул губы, провел пальцами по волосам Софи. – Правда, кое-что мы упустили, – сказал он. Как оказалось, черное атласное платье было приготовлено для нее не случайно. Пока Софи спала, Рафал организовал целую церемонию. И вот сейчас Софи ждала перед высокой дверью в старом замке Зла, и сердце у нее бешено колотилось от нетерпения. Наконец темные деревянные створки со скрипом открылись и откуда-то сверху зазвучала странная нестройная музыка, похожая на свадебный марш, только исполняемый шиворот-навыворот, или справа налево, если хотите. Софи подняла голову и увидела двух черных фей, они сидели на дверном косяке и пиликали на скрипочках своими зелеными усиками. – Ты готова? Она обернулась к Рафалу, взглянула в его юное лицо и решительно ответила: – Да. Он переплел свои пальцы с пальцами Софи и повел ее через раскрывшиеся перед ними двери. Все, кто собрался в театре Сказок, стоя приветствовали Директора и Королеву, медленно шедших по длинному, покрытому серебристым ковром проходу. Когда-то этот проход разделял просторный театральный зал на две половины – Добра и Зла, теперь здесь повсюду царило Зло, Старое и Новое. По одну сторону прохода стояла армия зомби. Восставшие из могил мертвецы выглядели, скажем прямо, страшновато – с наспех зашитыми лицами, в истлевшей, пахнущей землей и плесенью старинной одежде. У большинства оживших старых злодеев на левой стороне груди красовался серебряный пиратский значок – череп и скрещенные кости. Не было такого значка лишь у самых знаменитых злодеев, тех, кого принято узнавать и так, без всяких регалий. Таких, например, как Серый Волк, сожравший Красную Шапочку и ее Бабушку, мачеха Золушки, Великан с Бобового Стебля, и Капитан Крюк – живехонький, несмотря на до сих пор не затянувшуюся сквозную рану на груди. Крюк криво усмехнулся Софи, и она на секунду смешалась, но тут же напомнила себе, что теперь она Королева и, значит, выше того, чтобы ее задевала какая-то ерунда. Капитан Крюк! Тоже мне шишка! – Зачем на них эти значки? – негромко спросила Софи. – Значок с черепом и костями означает, что этот злодей уже убил своего старинного врага и переписал свою сказку на новый лад, – так же тихо ответил Рафал. – Но самых знаменитых добрых героев до сих пор укрывает у себя этот мерзавец, лукавый маг Мерлин. Организовал для них богадельню, так называемую Лигу. Только поэтому до сих пор и держится барьер, отделяющий твой прежний мир от нашего, сказочного. Но вскоре и сам Мерлин, и его Лига попадут к нам в руки, это лишь вопрос времени. Софи улыбнулась, с удовольствием представив казненными тех древних придурков, которые издевались над ней в их идиотской пещере. – Читатели начинают все больше верить в могущество Зла, моя Королева, – добавил Рафал. – Прикрывающий их барьер уже висит на волоске. Как только умрет еще один из знаменитых героев, читатели окончательно потеряют веру в Добро, защитный барьер рухнет, и тогда ты навсегда закрепишь окончательную победу Зла. – Я? Каким образом? – удивленно шепнула Софи. – И вообще, зачем он нам сдался, этот Гавальдон? Но Рафал лишь загадочно улыбнулся. За плечом Рафала Софи разглядела стоящих по другую сторону прохода нынешних юных учеников Новой школы, всегдашников и никогдашников. Когда Софи видела их в последний раз, и те, и другие выражали недовольство существованием второй, непонятной Старой школы. Теперь юные ученики во все глаза пялились через проход на знаменитых старых злодеев и, похоже, были напуганы до глубины души, поняв, что же скрывается за ее стенами. Но кроме случившегося впервые в истории объединения двух школ появилось еще одно новшество, которого не могла не отметить Софи. Теперь ученики Новой школы были четко разделены на три группы. В первом ряду, естественно, стояли будущие главные злодеи. На левой стороне груди у них блестели позолоченные значки в виде золотого лебедя, на голове появились зеленые береты – их Софи еще не видела. В этой группе Софи рассмотрела лица Беатрис, Равана и Чеддика. Во втором ряду выстроились будущие приспешники. Среди них промелькнули Рина, Николас, Арахна и Веке. У всех у них на груди сверкали серебряные лебеди. А в заднем ряду, как вы понимаете, толпились будущие могрифы, лузеры с бронзовыми лебедями на груди. Некоторые из них уже начали превращаться в животных и растения. Кико шмыгала носом, пытаясь спрятать от всех руки, начавшие покрываться белыми гусиными перьями. Тарквин похрюкивал превратившимся в свиной пятачок носом, Миллисент то и дело почесывала голову, на которой начинали пробиваться оленьи рожки, а у Броуни все руки уже покрылись свежей зеленой листвой.