Но зачем? Что нужно Директору школы в их забытом Богом и людьми Гавальдоне? Агата продолжала напряженно всматриваться в картину, пытаясь понять… И тут ее внимание привлекла одна деталь. Позади костра, в глухом переулочке на дальнем краю площади, в тени навеса разгромленной книжной лавки мистера Довиля стояла наковальня, а на ней блестела маленькая золотистая полоска. Пристально вглядываясь в эту полоску, Агата начала различать позолоченный, украшенный бриллиантами эфес меча и его широкий серебристый клинок. Она протерла глаза, не веря им. Сомнений больше не осталось. Да, это был Экскалибур, и он находился внутри картины. Чувствуя себя сбитой с толку, Агата провела рукой по холсту, коснувшись пальцами эфеса меча. В отличие от холодной, покрытой неровными мазками краски ткани, он оказался теплым и гладким на ощупь. Агата нажала сильнее, и ее рука медленно погрузилась в упругую, слегка влажную и вязкую поверхность холста, ушла в картину до самого запястья. Еще секунда – и Агата, обхватив пальцами рукоять меча, с силой потянула Экскалибур на себя, и меч вынырнул из глубины картины, как выпрыгивает на поверхность реки ушедший под воду поплавок. Меч оказался таким тяжелым, что под его весом Агата пригнулась почти до самого пола. Затем она медленно подняла голову, посмотрела на зажатый в ее руке Экскалибур и перевела взгляд на картину – светлое пятнышко на стоящей у книжной лавки мистера Довиля наковальне исчезло. Вот это да! Агата с трудом оторвала меч своего принца от пола, чтобы лучше рассмотреть его в призрачном свете. «Я сделала это! Я действительно сделала это!» – подумала она. Ее миссия была успешно завершена. Ну или почти успешно – ведь за оставшиеся десять минут ей еще нужно добраться вместе с Экскалибуром до школьных ворот. Агата облегченно вздохнула, улыбнулась и направилась к двери, собираясь совершить превращение в животное – модификацию, говоря по-научному, – и быстренько рвануть подальше от этого ужасного замка… И тут она выронила меч, со звоном упавший на пол. – Я всегда принимал тебя всерьез, Агата, – сказал юный Директор школы. Он стоял, прислонившись спиной к стене, без рубашки, в одних только черных брюках. – А вот ты меня, похоже, недооценила. Неужели и впрямь решила, что я – волшебник, победивший смерть, вернувший себе юность, влюбивший в себя твою лучшую подругу, – не услышу, как ты там сопишь за вентиляционной решеткой над моей головой? Что я случайно обмолвился о том, что мне нужно защитить музей? И что из-за этого я отказался принять участие в поисках проникшего в мой замок лазутчика? Хм… лазутчицы. Неужели ты не подумала, что я говорю об этом только для того, чтобы ты услышала? Похоже, не подумала. У Агаты все поплыло перед глазами: – Тогда почему ты просто не убил меня еще там? – Во-первых, заподозрил, что занудный старый колдунишка рассказал тебе и твоему принцу, как победить меня, и теперь убедился, что был прав. Во-вторых, мне интересно было проверить, так ли на самом деле силен Экскалибур, как считает Мерлин. Видишь ли, перед тем как поместить меч в картину, я наложил на него свое заклинание, запрещающее ему находиться в чьих-либо руках – кроме моих собственных, разумеется. Однако тебе удалось вытащить меч, и это означает, что изначальная магия, которой обладает Экскалибур, в самом деле сильнее моей. Отсюда следует, что меч способен распознавать своих союзников и врагов и действительно достаточно силен, чтобы уничтожить кольцо, благодаря которому я остаюсь в живых. Но есть еще и третья причина, по которой я до сих пор не убил тебя, Агата. Я решил, что тебе перед смертью следует повидаться с парнем, который завладел сердцем твоей лучшей подруги. Проще говоря, мне захотелось, чтобы ты смогла посмотреть мне в глаза. Кстати, можешь называть меня Рафал, – улыбнулся он, не спеша приближаясь к Агате. – Во всяком случае, Софи зовет меня именно так. Агата подхватила с пола меч и взмахнула им, заставив Рафала остановиться. – Почему Садер нарисовал надвигающихся на Гавальдон злодеев? – спросила она. – В чем смысл этой картины? Рафал несколько растерянно взглянул на клинок Экскалибура и ответил: – Ну что ж, как говорится, хороший вопрос. Агата, попробуй вспомнить, что я сказал, когда на первом курсе вы с Софи пришли ко мне в башню? Я загадал вам загадку, а потом отослал назад в ваши школы. Ты тогда очень рассердилась на меня. Сказала, чтобы я охотился на детей в других городах, а ваш оставил в покое. Помнишь, что я на это ответил? Агата мысленно перенеслась в прошлое, сцена, о которой говорил Директор, живо всплыла в ее памяти. Старый Директор школы с лицом, спрятанным под маской, совсем не похожий на молодого красивого юношу, что стоит перед ней сейчас, задает один-единственный вопрос, после которого они вместе с Софи улетают в бездонный белый туман… Тот вопрос продолжает мучить ее на протяжении последних двух лет. Вопрос, который кажется странным и бессмысленным. – Каких других городов? – прошептала Агата. – Умница, совершенно верно, – усмехнулся Рафал. – Понимаешь ли, Агата, много веков вы считали мир Читателей реальным, далеким от магии и волшебства. Но на самом деле ваш мир – это часть сказочного мира Бескрайних лесов. Посуди сама, разве может существовать сказочный мир без читателей, которые верят в сказки? – То есть Гавальдон стоит в Бескрайних лесах? – побледнела Агата. – А почему тогда, как ты думаешь, похищали читателей только из вашего городишки? Почему, как ты думаешь, любая попытка сбежать из Гавальдона заканчивалась тем, что человек возвращался назад? – сказал Рафал. – Ваш город – единственное не заколдованное королевство в нашем сказочном мире, но он все равно был и остается частью Бескрайних лесов, такой же, как волшебный Камелот, или ужасный Нижний лес, или сама эта школа. Вот почему в каждом классе школы обязательно должно быть два читателя, один из которых верит в Добро, а второй во Зло. Агата была потрясена. Все, о чем говорил Директор школы, просто не укладывалось в голове. – Собственно говоря, читатели меня интересуют лишь постольку, поскольку в моей школе должны быть представители всех областей и королевств Бескрайних лесов, – продолжил Рафал. – Чтобы наш мир мог существовать, ему постоянно нужны новые читатели, так же, как и новые сказки. Вот почему установлены волшебные ворота, защищающие Гавальдон от остальных частей нашего мира. Вот почему мы говорим, что Гавальдон находится на окраине, за Дальним лесом. Рафал немного помолчал, поиграл бровями, словно раздумывал, стоит ли ему продолжать, потом заговорил снова: – Таким образом, сказки живы благодаря читателям, и продолжают жить даже тогда, когда самих сказочных героев давным-давно уже нет на свете. Пожалуй, можно даже сказать, что читатели в нашем мире обладают большей силой и влиянием, чем я сам. Потому что до тех пор, пока есть читатели, верящие, что Добро сильнее Зла, Добро будет продолжать одерживать верх над Злом, даже если я уничтожу в Бескрайних лесах все до единого добрые королевства. Потому что решающее слово всегда будет оставаться за читателями, независимо от того, что бы я ни делал и как бы ни старался. Это они, читатели, с их верой в старые сказки, читатели, передающие эти сказки из поколения в поколение, делают Добро мне неподвластным… – здесь юный Директор усмехнулся и добавил: – А теперь представим, что кому-то удалось постепенно приучить читателей к тому, что старые сказки лгут, что на самом деле все заканчивалось совсем не так, как в них говорится. Что в действительности Зло всегда побеждало, побеждает и вечно будет побеждать? Ну, что тогда, как ты думаешь? Ворота Гавальдона откроются навстречу настоящему окончанию твоей волшебной сказки, которое уничтожит прежние «долго и счастливо» – все до единого. И навсегда положит конец Добру. – Какое еще настоящее окончание? – белыми как мел губами прошептала Агата. – И что ты собираешься сделать с Гавальдоном? – Я? – криво усмехнулся Рафал. – О нет, не меня следует опасаться в первую очередь, Агата, не меня. На уроках Эвелин Садер ты должна была усвоить одну простую вещь: самым опасным персонажем волшебной сказки должен считаться тот, кто готов ради своей любви буквально на все. Как будто про твою лучшую подругу сказано, правда? Директор протянул ладонь. Экскалибур вырвался из руки Агаты и перелетел в руку Рафала. После этого Рафал широко-широко улыбнулся и стал похож на дьявольски красивого парня. Или неотразимо красивого дьявола. – И просто так уж случилось, что твоя лучшая подруга полюбила меня. – Я? – вздрогнул Тедрос. – Ты хочешь, чтобы теперь я был с тобой? – Я знаю, ты выбрал не меня, а Агату, – ответила Софи. – Я знаю, теперь она твоя принцесса, Тедди. Но я прошу тебя лишь об одном – я хочу, чтобы ты еще раз хорошенько все взвесил. Ведь конец нашей сказки пока не написан, верно? Да, я поеду с тобой и Агги в Камелот. Я сделаю все как ты хочешь. Просто дай мне еще один шанс стать твоим «долго и счастливо». Тедрос выглядел так, словно получил сильный удар в солнечное сплетение. – Я… Я просто не понимаю, о чем ты, – задыхаясь, сказал он. – Если хочешь, чтобы я пересмотрела свой счастливый конец, сделай сам то же самое, – ответила Софи. Тедрос привалился спиной к стене, теребя на груди то, что осталось от его рубашки. Отсюда ему было видно, что Сториан ожил и сейчас рисует их с Софи, ведущих разговор в комнате Директора школы. – А если я откажусь? – спросил Тедрос. Палец Софи начал наливаться ярко-розовым светом. – Тогда я выберу Рафала и останусь с ним. И мне придется сказать ему, что вы с Агатой здесь, в школе. – Только послушай, что ты говоришь, Софи! Только подумай, о чем ты меня просишь, – умоляющим тоном произнес Тедрос. – Ты яркая, умная, интересная девушка, и я не представляю свою жизнь без тебя. С той секунды, когда я увидел тебя еще на первом курсе, я твердо решил, что именно ты станешь моей королевой. Но мы с тобой уже пытались быть вместе, и ты сама прекрасно знаешь, чем это закончилось. Мы можем быть только друзьями, понимаешь? Просто друзьями, какими были в прошлом году… – Это когда ты пытался поцеловать меня? – уточнила Софи. – Тот поцелуй… Он к делу не относится, – запинаясь, возразил Тедрос. – Мы с Агатой счастливы вместе… – В самом деле? – лукаво усмехнулась Софи, направляясь к Тедросу. – Но не ты ли три минуты назад говорил, что это я вновь сблизила вас? А «вновь сблизила» означает, что вы не были вместе, и счастливы вы тоже не были, если для вашей любви требовался кто-то третий. – Послушай, любое «долго и счастливо» не сваливается само по себе. Чтобы достичь его, требуется время, требуются усилия, – ответил Тедрос. – Да ты и сама это знаешь. Просто вспомни себя. – Ты прав, Тедди, – немного подумав, согласилась Софи. – Именно поэтому я и попросила свое сердце подсказать, кто моя настоящая любовь. И оно подсказало, – она еще раз показала ладонь с написанным на ней именем. – Я хочу любить Рафала. Я хочу любить любого, только не тебя. Ты приносишь мне лишь боль и унижение. Но, несмотря ни на что, в моем сердце написано именно твое имя, Тедди, и я хочу проверить, так ли это на самом деле. Согласись, у меня есть на это право, – она подняла на принца полные слез глаза. – Наша волшебная сказка вновь свела нас с тобой, здесь и сейчас, потому что она хочет, чтобы в ней был другой конец. Как иначе ты смог бы оказаться здесь один, без Агаты? Как иначе могло получиться так, что именно ты пришел спасать меня? Ты, а не моя лучшая подруга? Тедрос молчал, вспоминая все, неожиданные на первый взгляд, повороты событий, которые привели его к Софи. Привели к разговору с ней с глазу на глаз, к разговору откровенному и прямому. Это их первый такой разговор за все два года знакомства – без притворства, лжи и уловок. – Я никогда не смогу поступить так с Агатой, – медленно произнес Тедрос, чувствуя, как полыхают его щеки. – И ты тоже не сможешь, Софи. Не злая же ты ведьма, в конце концов… – У нас с Агатой все было прекрасно до тех пор, пока ты не заставил ее пересмотреть наши с ней отношения, – возразила Софи, подходя еще ближе к Тедросу. – Итак, если ты считаешь, что моя просьба, чтобы ты хорошенько подумал и прислушался к тому, что говорит тебе твое сердце, делает меня ведьмой, то как назвать тебя самого? Разве не о том же самом ты просил Агату, когда мы с ней были лучшими подругами? На это Тедросу просто нечего было ответить. – Но теперь нам пришло время посмотреть правде в глаза, причем всем троим. Настала пора выбрать свое последнее, окончательное «долго и счастливо», – продолжила Софи, придвигаясь еще ближе и заставляя Тедроса вжаться в угол. – Разве твой отец не хотел бы, чтобы ты еще раз хорошенько подумал? Тедрос опустил голову, и Софи увидела, как заиграли желваки у него на щеках. – Ты ничего не знаешь о моем отце, – глухо сказал он. – Тедди, послушай меня. Я брошу Рафала, брошу просто потому, что ты меня об этом просишь, – негромко сказала Софи. – Я уничтожу его кольцо и навсегда перейду на сторону Добра. Я уйду вместе с тобой и Агатой в твое королевство, соглашусь с любым твоим выбором, соглашусь остаться в одиночестве, если так уж сложится, стану статистом при вашем с Агатой «долго и счастливо». Все, о чем я прошу, – дай мне еще один шанс, прежде чем ты окончательно и навсегда выберешь свою принцессу. Только шанс, и ничего больше, никаких клятв и обещаний. Неужели я прошу слишком много? Тедрос медленно поднял голову и взглянул Софи в глаза… – Похоже, вы договорились, – раздался голос у них за спиной. Они обернулись к окну. Там стоял Рафал и смотрел на Софи, приставив Экскалибур к горлу Агаты. При этом не было заметно, что Директор сильно удивлен. Потрясенной выглядела Агата. Хорта разбудили раздавшиеся на лестнице крики учителей. О чем они кричат, он толком не понял, кажется, о том, что кто-то напал на Арика. Интересно, кто бы это мог быть – проникший в школу лазутчик или кто-то из своих? Первой мыслью Хорта было проверить, все ли в порядке с Софи, но он тут же вспомнил, что она в башне старого кретина Директора, далеко отсюда. И вообще, какое ему теперь до нее дело! Хорт посмотрел на своих соседей по комнате. Чеддик и Николас продолжали мирно спать в своих кроватях. Пара красавчиков-всегдашников, за которыми когда-то увивались все девушки.