– Ну, дашь мне знать, если захочешь, чтобы я позвонил, – снова предлагает Кен. Еще через двадцать минут Карен оглядывается на нас и с деланым оживлением спрашивает: – Как насчет поиграть в «Шпиона»? Лэндон тоже оживляется: – Да, Хардин, как насчет «Шпиона»? Хардин приваливается ко мне, кладет голову на плечо и обнимает. – Я не против. То есть классно, но меня что-то клонит в сон. Но я уверен, Тесса с Лэндоном не против поиграть. Несмотря на то что он смеется над игрой, от такого проявления чувств я улыбаюсь. Помню времена, когда в доме своего отца Хардин решался только держать меня за руку, да и то под столом, а теперь ему, кажется, все равно, что он обнимает меня на глазах всей семьи. – О’кей! Я начну, – командует Карен. – Я шпион, и я заметил… что-то… синее! – взвизгивает она. Хардин тихонько хихикает и косится на меня. – Рубашка Кена, – шепчет он, прижимаясь ко мне. – Экран навигатора? – гадает Лэндон. – Нет. – Рубашка Кена? – спрашиваю я. – Да! Тесса, твой ход. Ко мне прижимается Хардин, но я сосредоточиваюсь на улыбке Карен. Мне не так весело, чтобы играть в эти дурацкие игры, но она слишком милая, чтобы я могла отказаться. – Хорошо, я заметила нечто. – Я гляжу на Хардина. – Черное. – Душа Хардина! – восклицает Лэндон, и я смеюсь. Хардин открывает один глаз и показываает сводному брату средний палец. – Угадал! – хихикаю я. – Прекрасно, значит, вы можете заткнуться и дать моей черной душе поспать, – бурчит он и опять закрывает глаза. Мы не обращаем внимания и продолжаем играть, и уже через несколько минут дыхание Хардина выравнивается, и он начинает похрапывать мне в шею. Он что-то бормочет, потом соскальзывает и кладет голову мне на колени, обняв рукой за талию. Лэндон, вытянувшись на своем месте, следует его примеру. Наслаждаюсь тишиной и любуюсь в окно на мелькающие пейзажи. – Подъезжаем, осталось всего несколько миль, – сообщает Кен в воздух. Я киваю и запускаю пальцы в мягкие волосы Хардина. От прикосновения веки вздрагивают, но он не просыпается. Медленно провожу пальцами по его спине, стараясь не нарушить его мирный сон, и Хардин обнимает меня еще крепче. Вскоре мы оказываемся на небольшой улице, полностью вымощенной широкими сосновыми досками. Сворачиваем в переулок и оказываемся прямо на берегу. Он прекрасен. Сверкающие синие волны набегают на берег, удивительно контрастируя с пожухшей травой (что, собственно, неудивительно для зимы в штате Вашингтон). Представляю, как тут красиво летом! – Приехали, – говорит Кен. Вижу впереди большое деревянное здание. Видимо, у Скоттов понятие «маленький домик» отличается от моего. Передо мной – двухэтажное строение темно-вишневого цвета, с белым крыльцом. – Хардин, просыпайся. Я постукиваю указательным пальцем по его подбородку. Он открывает глаза и часто моргает. Затем садится и протирает глаза пальцами. – Дорогая, приехали, – будит Кен жену. Карен поднимает голову, затем просыпается Лэндон. Все еще не до конца проснувшийся Хардин заносит наши сумки в дом, и Кен показывает нам нашу комнату. Я иду за Карен на кухню, а Лэндон относит свой багаж в комнату. На кухне такой же сводчатый потолок, как и в гостиной, только поменьше. Некоторое время посвящаю экскурсии по дому и выясняю, что кухня тут хоть и меньше, но не менее элегантная, чем у Скоттов в городе. – Здесь очень красиво, – говорю я Карен. – Спасибо, что позвали нас. – Спасибо, дорогая. Приятно, когда собирается много народу. – Улыбаясь, она открывает холодильник. – Нам нравится, когда вы приезжаете вдвоем. Никогда бы не подумала, что Хардин согласится на такую семейную поездку. Я понимаю, что это мелочь, но для Кена она много значит, – тихо произносит она, убедившись, что никто больше не слышит. – Я тоже рада. Надеюсь, ему понравится, – сообщаю я вслух, убежденная, что сказанное вернее сбудется. Карен оборачивается и с чувством берет меня за руку. – Я буду скучать по тебе, когда ты уедешь в Сиэтл. С Хардином я меньше виделась, но и по нему буду скучать. – Я буду приезжать. Тут всего пара часов езды, – уверяю я. Я и сама думаю, что так будет. Я буду скучать по ней и Кену. И даже не хочу думать о приближающемся отъезде Лэндона. И хотя я сама уеду в Сиэтл еще до того, как он отправится в Нью-Йорк, не могу смириться с тем, что Лэндон будет так далеко. Из Сиэтла я все-таки могу приехать, но Нью-Йорк слишком далеко. – Очень на это надеюсь. Боюсь, что с отъездом Лэндона мне будет одиноко. За двадцать лет я так привыкла быть матерью… – Карен плачет. – Извини, я так горжусь им. – Она вытирает слезы и осматривает кухню, чтобы найти себе занятие, чтобы отвлечься. – Может, пока Кен готовит лодку, кто-нибудь из вас сбегает в придорожный магазинчик? – Конечно, – уверяю, как раз когда мужская половина заходит внутрь. Ко мне со спины подходит Хардин. – Я поставил сумки на кровать, чтоб ты распаковала. Все равно я это сделаю неправильно. – Спасибо, – говорю я, довольная, что он даже не пытался. Он любит засовывать вещи как попало, а меня это бесит. – Я сказала Карен, что мы с тобой сходим в магазин, пока твой отец подготовит лодку. – Ладно, – пожимает он плечами. – Ты тоже, – обращаюсь я к Лэндону, и он кивает. – Лэндон знает, где магазин: дальше по дороге. Можете дойти пешком или доехать. Ключ в дверях, – объясняет Кен. Погода сегодня солнечная, отличная, гораздо теплее, чем бывает в это время. Небо ясное, голубое. Слышу, как грохочут волны, и каждый раз, когда до нас доносится порыв ветра, чувствую в воздухе запах соли. Решаем дойти до магазинчика в конце улицы пешком. В джинсах и футболке с короткими рукавами мне комфортно. – Здесь так хорошо, будто мы – в собственном мире, – говорю я Хардину и Лэндону. – Мы и есть в собственном мире. Никто нам не мешает прийти на пляж в гребаном феврале, – замечает Хардин. – Ну, думаю, это неплохо, – отвечаю я, не реагируя на тон. – Кстати! – Лэндон смотрит на Хардина, который ступает на камни, пока мы идем по гравийной дорожке. – У Дакоты на этой неделе пробы на короткометражку. – Правда? – восклицаю я. – Это же здорово! – Да, я и сам впечатлен. Надеюсь, она получит роль. – Разве она еще не учится? Почему они дают роли любителям? – спрашивает Хардин холодно. – Хардин… – Они дадут ей роль, потому что независимо от того, любитель она или нет, она прекрасно танцует и занимается балетом всю жизнь, – парирует Лэндон. Хардин шутливо поднимает руки. – Не надо заводиться, я просто спросил. Но Лэндон продолжает защищать свою возлюбленную: – Нет, она талантливая, и она получит эту роль. Хардин закатывает глаза. – Ладно… блин. – Хорошо, что ты ее поддерживаешь. – Я улыбаюсь Лэндону, стараясь убрать напряжение между ним и Хардином. – Я всегда буду ее поддерживать, независимо от того, чем она занимается. Поэтому я и переезжаю в Нью-Йорк. – Лэндон смотрит на Хардина, а тот сжимает челюсти. – Так вот для чего вам вся эта поездка? Вы сговорились обработать меня? Считайте, что меня все это не касается, мать вашу! Я даже не собираюсь больше обсуждать это дерьмо! – рычит Хардин.