Не пьян. Это гораздо хуже. – Замечательно, – отзываюсь я. Чад обшаривает глазами нашу гостиную. Хорошо, что Тесса в душе и не вынуждена с ним знакомиться. Тут я слышу, как открывается дверь в ванную, и мысленно матерюсь. Надо побыстрей заканчивать эту болтовню. Чад задирает рукав толстовки и чешет руку. Чует мое сердце, к моменту, как Теса выйдет, я обязан выпроводить их на хрен. – Хардин? – раздается голос в коридоре. – Вам пора, – сообщаю я этой стремной парочке насколько это возможно грозно. – Я хотел бы увидеть ее, – говорит Чад со странным огоньком в глазах. Еле удерживаю себя от того, чтобы вышвырнуть обоих кренделей в окно. – Нет. Ты ее не увидишь, – отвечаю я. Ричард смотрит на меня. – Ладно… ладно… пойдем, – бормочет он, выпроваживая приятеля. – Пока, Хардин. Еще раз спасибо. Не попади в тюрьму, – брякает он на прощание и с ухмылкой выходит. – Хардин? – снова зовет она и заходит в гостиную. – Они только что ушли. – Что случилось? – спрашивает она. – Что случилось? Хм… разберемся. Зед приходил к тебе в офис, твой папаша-алкоголик привел совершенно стремного дружка в нашу квартиру. – После короткой паузы добавляю: – Ты уверена, что твой папа только пьет? – Что? – Рукав ее – то есть моей – футболки сползает, оголяя плечо. Она отступает назад и садится на диван. – Что значит «только пьет»? Не хочу сеять в ней подозрение, что ее отец не только бездомный пьяница, но и наркоман. Он не так плохо выглядит, как заходивший к нам придурок, но у меня все равно остается от всего этого странное чувство. Тем не менее я говорю: – Не знаю. Я ничего не имел в виду, просто думал вслух. – Хорошо… – спокойно отвечает она. Уверен, – я достаточно хорошо ее знаю, – что вопрос, сидит ли отец на наркоте, ей в голову не приходил; она никогда не поймет, что я имел в виду. – Ты на меня злишься? – робко спрашивает она. Я знаю, она ждет, что я внезапно взорвусь. Но я нарочно избегаю разговора. – Нет. – Точно? Она смотрит на меня своими большими красивыми глазами, словно просит, чтобы я что-то рассказал. Взгляд достигает цели. – Нет, не точно. Не знаю. Я действительно сержусь, но не хочу с тобой ругаться. Я пытаюсь меняться, ты же знаешь. Держать свое дерьмо при себе и не срываться из-за каждого пустяка. – Я вздыхаю и потираю затылок. – Даже если это не пустяки. Я говорил тебе, и не раз, чтобы ты не встречалась с Зедом, но ты не послушалась. – Я холодно смотрю на нее – не потому что зол, а чтобы увидеть ее реакцию, и добавляю: – Как бы ты себя вела, если бы я так поступил? Она на глазах бледнеет. – Я чувствовала бы себя ужасно. Я знаю, что была не права, встретившись с ним, – покорно признает она. Этого я не ожидал. Я ждал, что она, как всегда, разорется и станет заступаться за этого говнюка Зеда. – Да, но это, должно быть, так. Я сделал все, что мог, чтобы держать его подальше от тебя, но он не останавливается. Значит, ты сама должна держать его подальше. – Так и будет, клянусь. Я больше не буду с ним видеться. Она смотрит на меня, и я вздрагиваю при мысли, что, когда я ей звонил, она плакала из-за этой встречи. – Мы не поедем в субботу на вечеринку, – заявляю я, и ее лицо выражает изумление. – Почему? – Потому что я не думаю, что это хорошая идея. – На самом деле я так не считаю. – Я хочу пойти. – Ее полные губы сжимаются в ниточку. – Мы не пойдем, – повторяю я. Она выпрямляется и откидывается назад. – Если я хочу пойти, я пойду. Вот упрямая коза! – Может, обсудим это потом? У нас еще туева хуча дел, если ты хочешь, чтобы я поехал на этот идиотский катер. Она игриво улыбается: – А еще больше ругательств ты в это предложение вставить не смог? Я улыбаюсь, и она очень нежно ложится мне на колени. Это так приятно: кладу руку поперек, потирая пальцами ее кожу, не очень жестко, ровно столько, чтобы заставить ее порозоветь… – Хардин? Всплывают все мои потаенные извращенные мысли, которые я отталкивал от себя… до этого момента. Расскажи я, о чем мечтаю, она бы загородилась от меня руками. Глава 21 Тесса Я вновь трясу его за руку. – Хардин! Тебе пора вставать! Мы опоздаем. Я уже собралась, оделась и загрузила сумки в машину; я дала ему поспать столько, сколько было возможно. Черт возьми, я же вчера успела собрать вещи, он не очень-то мне помогал. – Не… опоздаем, – бормочет он. – Пожалуйста, вставай! – Я тяну Хардина и толкаю. Боже, вот бы он был жаворонком, как я! Он закрывает лицо подушкой, но я хватаю ее и бросаю на пол. – Нет, отстань! Я решаю попробовать другой способ и кладу руку на его трусы спереди. Вчера он заснул прямо в джинсах, и я уйму времени убила, чтобы их стянуть, а он так и не проснулся. Но теперь Хардин уязвим. Осторожно касаюсь ногтями татуированной кожи выше пояса… Он не двигается с места. Запускаю руку ему в трусы, и он открывает глаза. – Доброе утро, – произносит он с похотливой улыбкой. Я вытаскиваю руки и встаю. – Вставай. Он резко зевает и говорит, глядя на трусы: – Кажется, я… уже… встал. Он не открывает глаза, но я вижу, что он притворяется. Вскоре Хардин начинает ненатурально храпеть, как в мультфильмах. Это не то, чего я ждала, но это забавно! Надеюсь, что он сохранит такое настроение всю неделю или хотя бы до конца дня. Снова забираюсь ему в трусы, а когда его глаза приоткрываются и он смотрит на меня, как нетерпеливый щенок, говорю «ой-ой» и вытаскиваю руку. – Нечестно! – стонет он. Но все же встает, натягивает джинсы, затем подходит к комоду и берет черную футболку, смотрит на меня, кладет ее обратно и достает белую. Он проводит пальцами по волосам, ставя их торчком, потом отбрасывает назад. – У меня еще есть время почистить зубы? – саркастически спрашивает он хриплым со сна голосом.