Он открывает шкаф и, не глядя на меня, быстро натягивает футболку. – Хорошо. Я встаю и выхожу к себе, собираясь надеть бюстгальтер прежде, чем спуститься вниз, к его родственникам. – Увидимся внизу, – говорит он таким тоном, что я сразу чувствую растущий комок в горле. Хардин замкнутый – мой самый нелюбимый тип Хардина, он нравится мне даже меньше, чем Хардин сердитый. Кто ему звонил и почему он так ощетинился? Почему он не может оставаться в хорошем настроении? Я снова киваю и выхожу в коридор, где так вкусно пахнет беконом, что в желудке сразу начинает урчать. Я надеваю лифчик и туго завязываю шнурок на клетчатых штанах. Подумываю снова надеть платье, но решаю, что с утра в нем будет неудобно. Глядя в большое зеркало на стене, причесываюсь пальцами и протираю глаза. Когда я выхожу из комнаты, дверь напротив открывается. Не глядя на Хардина, внимательно изучаю обои и прохожу по коридору. Я слышу сзади его шаги, и когда я оказываюсь у лестницы, его рука нежно берет меня за локоть. – Что случилось? – спрашивает он, с беспокойством глядя на меня. – Ничего, – резко отвечаю я. Я сегодня слишком эмоциональна и к тому же еще не позавтракала. – Нет, скажи, – требует он, наклоняясь так, чтобы смотреть на меня в упор. – Кто тебе звонил? – Никто. Он врет. – Это Молли? Я не хочу этого знать. Он не отвечает, но по выражению лица я понимаю, что права. Он вышел из комнаты, когда я собиралась… сделать это для него… чтобы ответить на звонок Молли? Я должна сердиться еще больше, чем сейчас. – Нет, Тесса… – начинает он. Я выдергиваю руку из его пальцев, и он стискивает зубы. – Привет, ребята! В коридоре появляется Лэндон, и я улыбаюсь. Он лохматый, и на нем такие же клетчатые штаны, как на мне. Он очаровательно невыспавшийся. Прохожу мимо Хардина навстречу ему. Я не хочу, чтобы Хардин видел, как мне больно от того, что он болтал с Молли, когда мы были вместе. – Как спалось? – спрашивает Лэндон, пока я спускаюсь за ним по лестнице, оставив растерянного Хардина наедине с самим собой. Как я и предполагала, Карен приготовила замечательный завтрак. Через несколько минут Хардин садится за стол, но к этому времени я уже кладу себе яйца, бекон, тост, а также вафли и несколько виноградин. – Спасибо, что приготовили нам такой замечательный завтрак, – благодарю я Карен от себя и частично от Хардина; я знаю, он не будет лишний раз беспокоиться. – Спасибо, дорогая, как спалось? Надеюсь, гроза вам не сильно мешала? – улыбается она. Хардин заметно напрягается, очевидно, испугавшись, что я расскажу про его кошмар. Он должен понимать, что я никогда бы не упомянула об этом, так что его недоверие только раздражает меня еще сильнее. – Я прекрасно выспалась. Не соскучилась по своей общажной койке, вот уж точно! Я смеюсь, и все тоже смеются, кроме Хардина, конечно. Он пьет апельсиновый сок, не сводя глаз со стены. Кен и Лэндон начинают обсуждать какой-то футбольный матч, и дальше до конца завтрака следует несерьезная болтовня. После завтрака снова помогаю Карен помыть посуду. Хардин торчит в дверях, не предлагая помощи, просто на меня таращится. – Ничего, если я спрошу, это теплица во дворе? – спрашиваю я Карен. – Да. В этом году я там мало работала, но вообще я очень люблю садоводство. Видела бы ты, что было прошлым летом! Тебе тоже это нравится? – Да, у моей мамы – теплица на заднем дворе, я провела там большую часть своего детства. – Правда? Ну, если вы будете приходить чаще, мы сможем что-нибудь там сделать, – говорит она. Она такая добрая и любящая. Всегда хотела, чтобы мама была такой. Хардин неожиданно исчезает и, появившись вновь, выразительно покашливает. Мы поворачиваемся и смотрим на него. – Нам уже пора, – говорит он, и я хмурюсь. У него в руках – моя одежда и сумка с кедами. Довольно странно, что он не хочет дать мне время на переодевание, и несколько неудобно идти в его вещах, но я следую за ним. Обнимаю Кена и Карен на прощание, пока Хардин нетерпеливо топчется у выхода. Обещаю им скоро зайти и надеюсь, что так и будет. Я знаю, что не смогу тут бывать, но это такое приятное событие в моей обычной жизни, без уроков, будильников, занятий. Не хочу, чтобы оно закончилось. Глава 51 В машине воцаряется неловкое молчание. Я держу вещи на коленях и гляжу в окно, ожидая, когда Хардин нарушит затянувшуюся паузу. Но он ничего не говорит, и я достаю из сумки телефон. Он не включается, видимо, разрядился за ночь. Все равно жму, и экран загорается. С облегчением вижу, что новых сообщений и вызовов нет. Тишину нарушают только тихий шум дождя и шорох «дворников». – Ты еще злишься? – спрашивает наконец Хардин, когда мы въезжаем на территорию кампуса. – Нет, – вру я. Я не то чтобы злюсь, мне все еще больно. – А мне кажется, злишься. Не веди себя как ребенок. – Я и не веду. Ни капли не расстроюсь, если ты решишь меня бросить и пойти переспать с Молли, – говорю я в сердцах. Не выношу мысли о нем и Молли. Когда я об этом думаю, у меня тянет в животе. Что он в ней нашел? Розовые волосы? Татуировки? – Я не собираюсь этого делать. И вообще, это не твое дело, – издевается он. – Конечно, ты так поскакал отвечать по телефону, когда я собиралась… сам знаешь что, – бормочу я. Мне лучше молчать. Я не хочу ссориться с Хардином, особенно когда я не знаю, когда мы увидимся снова. Я действительно не хочу, чтобы он бросал литературу. Он просто всякий раз выжимает из меня все соки. – Это не так, Тереза, – говорит он. Значит, он снова называет меня Терезой? – Вот как, Хардин? А мне кажется, именно так. Но мне на это плевать. Я знала, что этим закончится, – наконец признаюсь я и ему, и себе самой. Я не хотела покидать дом его отца именно потому, что мы неизбежно возвращаемся к обычным отношениям. Как всегда. – Что закончится? – Это… мы. Твое хорошее отношение ко мне. – Я боюсь поднять глаза: именно так он всегда пытается меня обидеть. – И что с того? Ты собираешься не общаться со мной еще неделю? Мы оба знаем, что в выходные ты снова окажешься в моей постели. Я не верю своим ушам. – Ч-что?! – кричу я. Я в шоке от его слов. Никто так со мной не говорил, никто и никогда не относился ко мне так неуважительно. Из глаз брызгают слезы, и именно в этот момент мы подъезжаем к парковке. Не слушая его, я хватаю вещи и пулей бегу к себе. Проклинаю себя за то, что бегу по газону, а не по тротуару, но мне хочется оказаться от Хардина как можно дальше. Когда он сказал, что хочет меня, разумеется, он имел в виду секс. Я знала, но сейчас это особенно больно осознавать. – Тесса! – я слышу его голос. Одна из туфель Стеф падает на землю, но я не останавливаюсь. Куплю ей новые. – Черт побери, Тесса! Остановись! – кричит он снова. Я не ожидала, что он рванет за мной. Я стараюсь бежать быстрее. Наконец, оказываюсь у здания общежития и забегаю в коридор. Вбегаю в комнату и там уже не сдерживаю рыданий. Захлопываю дверь. Мое лицо мокро от слез и дождя. Я поворачиваюсь, чтобы взять полотенце и вытереться, и застываю: на кровати сидит Ной. О господи, только не сейчас! Хардин может начать ломиться в любую секунду! Ной встает и бросается ко мне. – Тесса, что случилось? Где ты была? Он пытается коснуться ладонью моей щеки, но я уклоняюсь от прикосновения. В глазах Ноя мелькает боль. – Я… прости меня, Ной, – плачу я. В этот миг Хардин распахивает дверь с такой силой, что трещат петли. При виде Хардина глаза Ноя мгновенно расширяются и тут же сощуриваются; он пятится от меня с таким лицом, что внутренне я вся содрогаюсь. Хардин бросает туфлю на высоком каблуке, оброненную мною, и проходит в комнату, не обращая на Ноя внимание.