– Какая ты, когда ты со мной? – Зеленые глаза шарят по моему лицу в ожидании ответа. – Я становлюсь кем-то, кем я не хочу быть, кем-то, кто обманывет своего бойфренда и постоянно плачет, – поясняю я. – Знаешь, кем ты становишься со мной? – Он гладит большим пальцем мои щеки, и я стараюсь сосредоточиться. – Кем? – Самой собой. Думаю, ты становишься настоящей собой; ты просто слишком занята тем, что о тебе думают другие, чтобы осознать это. Не знаю, так ли это, но он говорит так уверенно, что на секунду я сама верю в сказанное. – И я знаю, что ты чувствовала после того, что я сказал тебе, когда ласкал тебя. – Он ловит мой нахмуренный взгляд и продолжает: – Мне правда жаль. Я знаю, это было неправильно. Когда я вышел из машины, мне было очень хреново. – Сомневаюсь, – бросаю я, вспомнив, как плакала всю ночь. – Это правда, клянусь. Я знаю, ты думаешь, я ужасный человек… но ты делаешь меня… – на миг он замолкает. – А, неважно. Почему он всегда недоговаривает? – Закончи фразу, Хардин, или я уйду прямо сейчас, – говорю я. И я действительно собираюсь уйти. В глазах его что-то вспыхивает, он смотрит на меня и произносит медленно, будто взвешивая каждое слово: – Ты… Ты заставляешь меня хотеть быть хорошим… Я хочу быть лучше для тебя, Тесс. Глава 31 Я пытаюсь сделать шаг назад, но его объятия слишком крепки. Должно быть, я ослышалась. Но чувства сильнее меня, и, отвернувшись, я смотрю в темноту двора, пытаясь разобраться в его словах. Хардин хочет быть лучше для меня? В каком смысле? Это же не означает, что… или означает? Я смотрю на него, в моих глазах стоят слезы. – Что? Он смотрит на меня так… Искренне? С надеждой? Как? – Ты меня слышала. – Нет. Мне кажется, я тебя неправильно поняла. – Нет, ты поняла правильно. Ты заставляешь меня чувствовать… такое необычное чувство. Я не знаю, что с ним делать, Тесса, поэтому делаю то, что умею. – Он замолкает и отпивает из бутылки. – Веду себя как козел. У меня снова кружится голова. – Ничего не получится, Хардин, мы слишком разные. Во-первых, ты ни с кем не встречаешься, помнишь? – Не такие уж мы и разные, нам нравится одно и то же; мы оба любим книги, например, – говорит он, шмыгая носом. Даже сейчас не могу свыкнуться с мыслью, что Хардин пытается убедить меня, что нам будет хорошо вместе. – Так ты не встречаешься? – напоминаю я. – Да, но мы могли бы… дружить? Опять! Мы вернулись к исходной точке. – Кажется, ты сказал, что мы не можем быть друзьями? И я не стану с тобой дружить – я знаю, чего ты хочешь. У тебя это означает иметь все преимущества бойфренда, фактически им не являясь. Он покачивается и опирается на стол, ослабляя объятия. – Разве это плохо? Зачем эти ярлыки? Я с облегчением вдыхаю полной грудью. – Затем, Хардин, что хотя ты мог этого не заметить, у меня есть чувство собственного достоинства. Я не стану твоей игрушкой, особенно когда знаю, как ты умеешь вытирать о людей ноги. – Я поднимаю руки вверх. – А кроме того, я уже занята. Ямочки на лице Хардина проступают отчетливей, усмешка становится злой. – И все же, посмотри, где ты сейчас. Инстинктивно бросаю ему: – Я люблю его, а он любит меня. Хардин меняется в лице, отпускает меня и спотыкается о стул. – Не говори об этом, – невнятно произносит он быстрее, чем обычно. Я почти забыла, как он пьян. – Ты говоришь мне все это, потому что пьян; завтра ты снова будешь меня ненавидеть. – Я тебя не ненавижу. – Он отходит к газону. Как бы я хотела, чтобы он не имел надо мной этой власти. Я хотела бы сейчас просто уйти. Вместо этого остаюсь и слушаю. – Если ты мне скажешь, что хочешь, чтобы я оставил тебя и никогда больше не говорил с тобой, я так и сделаю. Клянусь, никогда к тебе больше не подойду. Просто скажи. Я открываю рот, чтобы сказать, чтобы он не приближался ко мне, сказать, что я никогда больше не хочу его видеть. Он поворачивается и подходит ко мне ближе. – Скажи мне, Тесса, скажи, что ты больше не хочешь меня видеть. – Он касается меня. Он проводит ладонью по моей руке, и по коже бегут мурашки. – Скажи, что не хочешь, чтобы я к тебе прикасался, – шепчет он, кладя руку мне на шею. Он проводит указательным пальцем по моей ключице и снова вверх-вниз – по горлу. Чувствую, как учащается мое дыхание, когда его губы оказываются в сантиметре от моих. – Что ты больше не хочешь, чтобы я тебя целовал, – говорит он, и я чувствую его теплое дыхание с запахом виски. – Скажи, Тереза, – бормочет он, и я плачу. – Хардин! – шепчу я. – Ты не можешь сопротивляться мне, Тесса, как и я не могу сопротивляться тебе. Его лицо уже очень близко, мы почти соприкасаемся губами. – Останься со мной сегодня? – просит он, и мне очень хочется этого. Краем глаза замечаю движение у двери и вырываюсь из рук Хардина. Оглянувшись, я вижу Лэндона; он делает смущенную гримасу и, отвернувшись, исчезает в дверях. Я мгновенно возвращаюсь к реальности. – Мне нужно идти, – говорю я. Хардин бормочет проклятия себе под нос: – Пожалуйста, пожалуйста, останься! Просто останься со мной сегодня, даже если утром ты скажешь мне, что не хочешь меня больше видеть, – только, пожалуйста, останься сейчас. Это последнее, о чем я прошу тебя, Тереза. Я киваю раньше, чем осознаю это. – А что я скажу Ною? Он ждет меня, я взяла его машину. Сама не верю, что всерьез решилась на это. – Скажи ему, что решила остаться, потому что… Я не знаю. Не говори ничего. Что такого он сможет сделать? Я вздрагиваю. Он расскажет маме. Наверняка. Злюсь на Ноя: я не должна беспокоиться, что мой друг наябедничает на меня маме, если я делаю что-то не так. – Он все равно сейчас спит, – говорит Хардин. – Нет, он же не может вернуться к себе в отель. – Отель? Погоди, он что, ночует не у тебя?