– Ты со мной не разговариваешь, что ли? – Не сейчас. Мне нужно идти на работу, и у меня нет сил на пререкания с тобой, – огрызаюсь я. – Но ты… ты пришла ко мне в постель, – дуется он. – Только потому, что ты кричал и бился. Это не означает, что ты прощен. Мне нужны твои ответы на все, все секреты, драки и даже кошмары, или я ухожу, – говорю я, удивляясь собственной решительности. Он стонет и проводит рукой по волосам. – Тесса… это не так просто. – Да, это верно. Я достаточно доверяла тебе, чтобы поссориться с мамой и переехать к тебе; ты тоже должен довериться мне достаточно, чтобы рассказать, что происходит. – Ты не поймешь. Я знаю, ты не поймешь. – Попробуй. – Я… я не могу, – заикается он. – Тогда я не могу быть с тобой. Мне очень жаль, но я дала тебе много шансов, но ты остался… – Не говори так. Не оставляй меня, – злобно говорит он, но в глазах его – боль. – Тогда ответь на вопросы. Чего это я не пойму, по-твоему? Твоих кошмаров? – Скажи, что не оставишь меня, – умоляет он. Разговаривать с Хардином гораздо труднее, чем я думала, особенно когда он так смотрит. – Мне пора. Я уже опаздываю, – говорю я и иду в спальню, чтобы поскорее одеться. Я даже немного рада, что он не отправился за мной, но часть меня хочет, чтобы он пришел сюда. Ухожу на работу. Он по-прежнему стоит на кухне без рубашки и сжимает кружку кофе побелевшими пальцами. Думаю над тем, что сказал мне утром Хардин. Чего я не могу понять? Я никогда не осуждала его за то, что заставляет его мучиться кошмарами. Надеюсь, он говорил об этом, но меня не оставляет чувство, что я чего-то не знаю. Весь день я чувствую себя виноватой и напряженной, и, чтобы поднять мне настроение, Кимберли шлет мне ссылки на смешные ролики на YouTube. К обеду я почти забываю о домашних проблемах. «Прости меня за все, пожалуйста, приходи после работы домой», – пишет мне Хардин, пока мы с Кимберли уплетаем маффины из корзинки, отправленной кем-то мистеру Вэнсу. – Это он? – спрашивает она. – Да. Я права, но чувствую себя ужасно, не знаю почему. Видела бы ты его сегодня утром. – Хорошо. Надеюсь, он усвоит урок. Он рассказал тебе, где он был? – Нет. В том-то и дело, – печально говорю я и съедаю еще кекс. «Пожалуйста, ответь мне, Тесса. Я люблю тебя», – приходит чуть позже. – Ладно, ответь бедолаге, – улыбается Кимберли, и я киваю. «Я приеду», – отвечаю я. Почему мне так трудно с ним ладить? Мистер Вэнс разрешает всем уйти чуть позже трех, и я решаю зайти в парикмахерскую подровнять волосы и сделать маникюр на завтрашнюю свадьбу. Надеюсь, мы с Хардином решим наши проблемы до свадьбы, потому что я меньше всего хочу ссориться на свадьбе его отца. Возвращаюсь домой почти в шесть. На моем телефоне – несколько сообщений Хардина, на которые я не ответила. Перед нашей дверью я делаю глубокий вдох, мысленно готовясь к тому, что произойдет. Или мы опять будем орать друг на друга, и в итоге один из нас уйдет, или мы будем говорить о нем, и все уладится. Вхожу. Хардин меряет шагами комнату. Он замечает меня в дверях и вздыхает с облегчением. – Я думал, ты не придешь, – говорит он и идет ко мне. – Куда мне еще идти? – отвечаю я, проходя мимо него в спальню. – Я… Ну, я приготовил тебе ужин, – говорит он. Он полностью преобразился. Его волосы причесаны и не торчат во все стороны, как обычно. На нем серая толстовка с капюшоном и черные штаны, он нервничает, переживает и… напуган? – Ой, зачем? – не могу удержаться я. Я переодеваюсь, и Хардин мрачнеет: я не надела его футболку, которую он заботливо положил для меня на комод. – Я урод, – отвечает он. – Да… это точно, – говорю я и иду на кухню. Еда выглядит еще интереснее, чем я думала, хотя я не уверена, что это. Кажется, курица с макаронами. – Это курица по-флорентийски, – отвечает Хардин на мои мысли. – Хм. – Ты не обязана… Голос прерывается. Это так отличается от всего, что обычно происходит! Впервые с нашей встречи чувствую, что у меня есть преимущество. – Нет, это, похоже, вкусно. Я удивлена, – говорю я и пробую. На вкус даже лучше, чем на вид. – Красивая стрижка, – говорит он. Я вспоминаю, что, когда я стриглась прошлый раз, Хардин оказался единственным, кто это заметил. – Мне нужны ответы, – напоминаю я. Он тяжело вздыхает. – Знаю и собираюсь ответить тебе. Я снова кусаю курицу, чтобы скрыть торжество. – Во-первых, я хочу, чтобы ты знала, что об этом не знает никто, кроме моих родителей, – говорит он, ковыряя корочки на костяшках. Я киваю и продолжаю есть. – Хорошо… значит, так, – нервно бормочет он и начинает рассказ: – Однажды, когда мне было лет семь, отец ушел в бар через дорогу от дома. Он ходил туда почти каждый вечер, и все его там знали, и драться там было не лучшей мыслью. Но в ту ночь он именно так и сделал. Он подрался с солдатами, такими же пьяными, как и он, и в конце концов разбил о голову одного из них пивную бутылку. Я не представляю себе, что будет дальше, но понимаю, что рассказ не из приятных. – Отец ушел из бара, и солдаты пришли в дом через дорогу, чтобы отомстить за разбитое лицо того парня. Но дело в том, что он не пришел домой, как они думали. Мама спала на диване в ожидании отца. – Он встречается со мной взглядом. – Как ты вчера вечером. – Хардин, – шепчу я, хватая его руку через стол. – Поэтому первой они нашли маму… – Он замолкает и смотрит на стену. – Когда я услышал крик, я спустился и попытался оттащить их от нее. Ее ночная рубашка была порвана, она кричала, чтобы я ушел… она не хотела, чтобы я видел, что они с ней сделают. Но я не мог ее оставить, понимаешь? Он смахивает слезу, а я представляю себе, что чувствовал семилетний мальчик, который вынужден был смотреть на то, что делают с его матерью. Подхожу и утыкаюсь лицом в его шею. – Короче говоря, я пытался бороться с ними, но ничего не вышло. К тому моменту, как отец ввалился в дверь, я извел все пластыри из аптечки, пытаясь… не знаю… исправить ее, что ли. Глупо, да? – спрашивает он, уткнувшись в мои волосы. Я смотрю на него, и он хмурится. – Не плачь… – шепчет он, но я не могу сдержаться. Я никогда не думала, что его кошмары вызваны таким ужасом. – Прости! – рыдаю я. – Нет, детка, все нормально. Мне действительно легче от того, что я с кем-то поделился, – уверяет он. – Насколько это возможно. Он гладит меня по волосам, задумчиво пропуская их между пальцами. – После этого я мог спать только на диване, так что если бы кто-то вошел… я увидел его первым. Потом появились кошмары… и как-то остались. Я ходил к нескольким врачам. Потом ушел отец. Но ничто не помогало, пока я не встретил тебя. – Он слабо улыбается. – Прости, что меня не было всю ночь. Я не хочу быть таким, – говорит он, обнимая меня крепче. Теперь несколько загадок Хардина разгаданы, и я его лучше понимаю. И так же резко, как меняется отношение к Хардину, меняется и мое мнение о Кене. Я знаю, люди меняются, и отец Хардина, скорее всего, стал лучше, чем был, я не могу оставаться спокойной при мысли о нем. Хардин стал таким из-за отца, его пьянства, легкомыслия и ужасной ночи, когда его отец спровоцировал нападение на жену и сына и не пришел защитить их. Я не получила ответы на все вопросы, но знаю теперь гораздо больше, чем ожидала. – Я больше так не буду… клянусь… только пожалуйста, скажи мне, что не оставишь меня… – бормочет он.