Она продолжает, и я понимаю, что она не осуждает меня, а советует. Мне становится легче. – Думаю, ты должна дать ему ясно понять, что так поступать нельзя, иначе он так и будет продолжать. Проблема мужчин в том, что они живут как привыкли. Если ты допускаешь это, сами они не в состоянии перебороть эту привычку. Он сразу должен понять, что ты не будешь с этим мириться. Ему повезло заполучить тебя, и он хочет сохранить все по-старому. Кое-что в ее зажигательной речи поддерживает мою злость. Нужно на него рассердиться. Послать его, как сказала Кимберли. – На словах-то легко, – смеюсь я. – Да, это совсем не просто, – усмехается она, потом серьезно добавляет: – Но это надо сделать. Оставшуюся часть обеда она рассказывает о своей студенческой жизни и о своих ужасных отношениях с парнями. После каждой истории она качает головой, и светлая челка мотается из стороны в сторону. Я хохочу до слез. Еда вкусная, и я рада, что пошла обедать с Кимберли, а не осталась дуться в одиночестве в своем кабинете. На обратном пути встречаю Тревора, выходящего из туалета. Он, улыбаясь, подходит ко мне. – Привет, Тесса. – Привет, как дела? – вежливо спрашиваю я. – Все нормально. На улице ужасный холод, – говорит он, и я киваю. – Прекрасно выглядишь сегодня, – говорит он, глядя в сторону. Понимаю, что на самом деле он так не считает, но улыбаюсь и благодарю его, прежде чем он, очевидно смущенный, уходит. Я уезжаю, буквально ничего не прочитав, беру рукопись домой в надежде поработать дома. Когда я возвращаюсь, машины Хардина все еще нет на стоянке. Я снова бешусь, звоню ему и ору на автоответчик – и, как ни странно, становится легче. Наскоро готовлю ужин и собираю одежду на завтра. Поверить не могу, что до свадьбы всего два дня. Вдруг он не вернется до выходных? Вернется. Вернется ведь? Я осматриваю квартиру. Удивительно, как она потеряла всю свою привлекательность, когда в ней нет Хардина. Каким-то образом мне удается выполнить значительную часть работы. Когда я откладываю рукопись, входная дверь открывается. Хардин молча ковыляет через гостиную в спальню. Я слышу, как он сбрасывает ботинки на пол и чертыхается, видимо, упав. Я вспоминаю, что Кимберли сказала за обедом, и, прокрутив еще раз все в голове, иду к нему. – Где ты был, черт возьми? – кричу я, входя в комнату. Хардин сидит на кровати и снимает штаны. – Я тоже рад тебя видеть, – невнятно бормочет он. – Ты пьян? – изумленно спрашиваю я. – Возможно, – отвечает он, бросая штаны на пол. Я вздыхаю, поднимаю их и швыряю в него. – У нас для этого есть корзина. – Но он только смеется. – У тебя железные нервы, Хардин! Тебя не было всю ночь и весь день, ты даже не позвонил, а теперь заявился пьяный и потешаешься надо мной? – кричу я. – Хватит орать. У меня ужасно болит голова, – стонет он, ложась на кровать. – Ты думаешь, это смешно? Это для тебя игра? Если ты не собирался строить серьезные отношения, зачем упрашивал к тебе переехать? – Я не хочу говорить об этом сейчас. Ты принимаешь все близко к сердцу, иди сюда и дай сделать тебя счастливой. Его глаза опухли от выпивки. Он поднимает руки и улыбается пьяной глупой улыбкой. – Нет, Хардин, – говорю я строго. – Я серьезно. Ты не можешь просто исчезать на всю ночь, даже не пытаясь ничего объяснить. – Господи, да успокойся, наконец! Ты мне не мать. Хватит ругаться и иди сюда, – повторяет он. – Убирайся, – отрезаю я. – Что-что? Он садится. Теперь он весь внимание. – Ты слышал, уходи! Я не собираюсь быть девушкой, которая сидит дома и ждет бойфренда до полуночи. Я думала, ты хотя бы придумаешь хорошее оправдание, но ты даже не пытался! Я не собираюсь этого терпеть, Хардин. Я всегда слишком легко тебя прощала. Не в этот раз. Так что либо объяснись, либо катись отсюда. Я встаю, скрестив руки и гордясь тем, что выдержала характер. – Может, ты забыла, что я один плачу по счетам, так что если кому и убираться, так это тебе, – говорит он и смотрит пустым взглядом. Я смотрю на его руки; костяшки пальцев снова разбиты в кровь. Мозг все еще пытается придумать ответ, и я спрашиваю: – Ты снова с кем-то подрался? – Это имеет значение? – Да, Хардин, это имеет значение. Этим ты занимаешься по вечерам? Бьешь людей? Ты даже не работал, так ведь? Или это и есть твоя работа, бить людей? – Что? Нет, это не работа. Ты знаешь, кем я работаю. Я сделал работу и решил развлечься, – говорит он, закрывая рукой лицо. – Как? – Никак. Господи! – стонет он. – Ты всегда лезешь в мои дела. – Я лезу в твои дела? А чего ты ожидал, появившись здесь после того, как пропал на всю ночь и весь день? Мне нужен ответ, Хардин – ты молчишь. – Не обращая на меня внимания, он стягивает рубашку. – Я весь день волновалась. Ты мог хотя бы позвонить. Я с ума сходила, пока ты бухал и черт знает чем занимался. Ты мешаешь моей стажировке, это ненормально. – Твоей стажировке? Ты имеешь в виду ту, которую выбил мой отец? – говорит он. – Ты отвратителен. – Просто спросил. – Он пожимает плечами. Как это может быть тот же человек, который всего две ночи назад шептал мне на ухо, как сильно меня любит, когда думал, что я сплю? – Я даже не буду на это реагировать, потому что знаю, чего ты хочешь. Ты хочешь скандала, но этого не будет. Я хватаю одну из своих футболок и выхожу из комнаты. У дверей оборачиваюсь: – Но позволь тебе сообщить: если это будет продолжаться – я уйду. Ложусь на диван, вздыхая с облегчением, что оказалась подальше от него. Из глаз падает несколько капель; вытираю слезы и беру старую книжку Хардина «Грозовой перевал». Хотя я очень хочу вернуться и выяснить у него все – где он был, с кем, почему дрался и с кем, – заставляю себя остаться на диване, потому что это заставит его переживать еще сильнее. Хотя, наверно, он не будет и вполовину страдать так, как я. Глава 90 Я кладу книгу и смотрю на время. Чуть за полночь; надо попытаться поспать. Хардин уже приходил и звал меня со словами, что не может без меня заснуть, но я демонстративно не обратила внимания, и он ушел. Я уже почти погружаюсь в сон, когда слышу крик. – Нет! Соскакиваю с дивана и, не думая, бегу в спальню. Он замотан в одеяло и весь в поту. – Хардин, проснись, – тихо говорю я, трясу его за плечо и смахиваю с его лба мокрую прядь. Он открывает глаза – они полны ужаса. – Все нормально… тсс… это просто кошмар. Пытаюсь успокоить его. Пальцы перебирают его волосы, потом глажу по щеке. Он дрожит, и я ложусь позади него, обнимая рукой за талию. Я чувствую, как он расслабляется, когда я прижимаюсь щекой к его липкой коже. – Пожалуйста, останься со мной, – просит он. Я молча вздыхаю, крепче обнимая его. – Спасибо, – шепчет он и почти мгновенно засыпает. Расслабить напряженные мышцы душем не удается, хотя я включаю его на полную мощность. Я не выспалась и измучена выходками Хардина. Когда я иду в душ, он спит, и я молюсь, чтобы он не проснулся, пока я не уеду на стажировку. К сожалению, мои молитвы остаются без ответа. Выйдя из ванной, застаю его возле кухонного стола. – Ты сегодня прекрасно выглядишь, – спокойно говорит он. Я закатываю глаза и наливаю себе кофе.