– Еремей, делаем как условились, – провожая взглядом Архипа, произнес Романов. – Понял. Все сделаю в лучшем виде. – Только смотри, поаккуратнее там. Возьми троих из своего десятка. Пусть устроятся на том же дворе, но наособицу. Да упреди, коли за тобой придет слишком много народу, чтобы в драку не лезли. Им главное весть до меня донести, а не тебя вызволить. Тебя разом резать не станут, потянут в пыточную. Ты только продержись. – Нет в Архипе гнили, – убежденно произнес Еремей. – Может, и нет. Да только правда у каждого своя. Федор, он ить семью Петра под корень извел не потому, что зла им желал, а оттого что делу служил, на которое жизнь положил, и в правоту свою верил. И то, как обстоят дела в Рудном да Угольном, ту веру так и не покачнули. А в чем видит свою правоту Архип, никто не ведает. Можно было бы опоить его зельем правды и дурманом да вызнать доподлинно его намерения. Но, как Данила, сам он на это не пошел. Предлагать ему такое – выказать недоверие. Опоить тайно – так он о том узнает. Все, кто имеет доступ к этим зельям, знакомы с похмельем после их использования, так как испытывали его действие на себе. – Я тебя понял, боярин, – произнес Еремей, сплевывая травинку. Опасения оказались напрасными. Архип исполнил все в лучшем виде. Оставалось только надеяться, что Михаил со своими дружинниками из охотников не превратятся в дичь. Мечникова сопровождал десяток его дружинников да трое служителей тайной избы. Парни битые, подобные Илье, знающие не только свое дело, но и ратное. Даже двукратное превосходство дружины Романова не гарантировало успеха, уж его-то бойцы не могут похвастать богатым боевым опытом. А потому он делал серьезную ставку на внезапность и первый залп. Лошади в принципе не умеют стоять неподвижно. Вот и мерин под ним время от времени переступал с ноги на ногу, всхрапнув, встряхивал головой да помахивал хвостом. И ничего-то ты с этим не поделаешь. Возможно, конечно, добиться того, чтобы животное замерло в полной неподвижности. Но это не человек, а потому надолго их не хватает. А теперь помножить все это на три десятка голов. На поверку засада получалась достаточно шумная. Успокаивало только одно. В сердце Переяславского княжества, да еще и вблизи от стольного града Мечников чувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы не предаваться паранойе. Двое воев в передовом дозоре на расстоянии сотни метров. Вот и все. Да еще и к опушке леса с густым подлеском не приближаются. Миновали засаду, стоящую плотным строем, и не заподозрили неладного. Михаил вскинул арбалет и взял на прицел всадника, ехавшего во главе небольшого отряда. Скорострельность у этого оружия оставляет желать лучшего, зато убойность высокая, что совсем не лишено смысла, при том что воины Мечникова в ламелляре со стальными пластинами. А такой пробить может далеко не любая бронебойная стрела. Чуть больше угол, и цель разве только качнется от прилетевшего привета. У арбалета в этом плане шансов куда больше. Ну и опять же готовность выстрела. Подгадав момент, Михаил плавно потянул за спусковой крючок. Тетива с резким и громким хлопком сорвалась с места, отправляя в полет оперенную смерть. И тут же, вторя ему, раздались хлопки еще дюжины арбалетов. Вслед за первым коротким росчерком болта в сторону небольшого отряда устремились другие. Учитывая разницу в скорости звука и полета болта, в распоряжении Федора было меньше секунды. Однако он успел среагировать на характерный хлопок и резко пригнулся к холке коня, уходя с линии выстрела. Воины, подобно боярину, сумели уклониться от болтов. Кто-то пригнулся вперед. Другие откинулись на круп лошади. Третьи успели перебросить из-за спины щит, благо хлопки послышались слева, и сделать это было достаточно удобно. Четвертые пришпорили коней, и те рванулись вперед, выводя всадников из-под удара. И каково же было удивление воинов, когда лошади под ними начали валиться в дорожную пыль. Коней никогда не били, если только случайно. Ведь это дорогой трофей. Но Романова не интересовала добыча. Ему необходимо было во что бы то ни стало сравнять шансы своей дружины и воинов Мечникова. Поэтому арбалеты метнули болты не с бронебойными наконечниками, а со срезнями. Лошадь под Федором получила обширную рану и упала на колени, начав заваливаться на бок. Удалось ссадить и остальных воинов. Все же конь – достаточно крупная мишень, чтобы уверенно ее поразить. Даже те, что рванулись вперед, получили свое, пусть и не туда, куда стрелки целились изначально. Михаил ударил своего мерина пятками в бока, посылая его вперед, одновременно с этим бросая арбалет на луку седла и уводя руку назад, дабы подхватить находящееся в петле копье. Вот уж чего он не собирался делать, так это недооценивать противника. Как, впрочем, в его планы не входило и убийство, поэтому наконечник был тупым. Отстрелявшиеся бойцы поступили точно так же. Разве только их копья были увенчаны стальными гранеными наконечниками. Остальные двигались следом, держа наготове арбалеты, на этот раз снаряженные бронебойными болтами. Достать Мечникова копьем не получилось. Тот уклонился в последний момент. Правда, и его попытка перерубить ноги мерина не увенчалась успехом. Романов не стал испытывать судьбу и, выдернув ноги из стремян, соскочил на траву, выхватывая из-за спины меч. Трубка со стрелкой, напитанной парализующим ядом, была уже во рту. Бармицу Федор закрепить не успел, а потому шансы достать его были вполне реальными. Бывший товарищ, несмотря на возраст, навалился на него столь быстро и умело, что пришлось постараться, чтобы не оказаться срубленным. Да еще Романов не успел перебросить из-за спины щит. Но ему удалось отвести удар, в последний миг выставив под углом свой клинок. Он тут же выплюнул стрелку с ядом. А чего тянуть? Тем более что момент благоприятный. Следом атаковал сам, вынуждая противника двигаться, чтобы кровь быстрее струилась по жилам, разнося отраву по телу. Ему пришлось прикрыться щитом, в который впилось сразу две стрелы. Пара воинов передового дозора, видя происходящее, кинулась в атаку, невзирая на численный перевес противника. Ну и конечно же первым делом решили прикрыть своего боярина. Умно. Да только ему это не поможет. Яд достаточно скор на расправу, а потому уже начал действовать, вызвав пока еще легкое нарушение координации движений. Однако достаточное, чтобы Михаил это приметил. Романов разорвал дистанцию с Федором и бросил клинок за спину, безошибочно определяя его в специально сработанные заплечные ножны. Следующую атаку боярина он принял на щит, одновременно с этим извлекая из петли один из метательных ножей. Вновь шаг назад, и принять клинок на щит. Взмах рукой, и снаряд отправился в полет. Масса у ножа такова, что пробивная способность его тонкого жала при определенных условиях сродни арбалетному болту. А потому даже стальная чешуя ламелляра не выдержала этого напора, не сумев уберечь своего владельца. Второго всадника сняли из арбалета. В этот момент сам Федор устало рухнул на колени, после чего в бессильной злобе завалился на бок, устремив на Михаила ненавидящий взгляд. Скорее всего, последний предназначался не столько Романову, сколько самому себе за то, что так глупо попался. Ну и наверняка понял, что не обошлось без предательства, ведь он не мог не распознать воздействие яда. Романов обернулся, осматривая поле боя. Все было кончено. Атака всадников под прикрытием арбалетчиков увенчалась полным успехом. Пока одни отвлекали, другие били с близкого расстояния и наверняка. Лишь четверо оказались убитыми копьями, остальных настигли болты. – Ну здравствуй, Федор, – присаживаясь напротив связанного Мечникова, произнес Михаил. Они достаточно отдалились от места схватки, чтобы чувствовать себя в безопасности. К тому же изрядно углубились в лесной массив, старательно заметая следы. Ну а пока суд да дело, и действие яда прекратилось. Вот никакого желания говорить с пленником, неспособным ворочать языком. – Пригрели, стало быть, змею на груди, – презрительно сплюнув, произнес Мечников. – Как аукнется, так и откликнется. Я вот думаю, взять да отплатить тебе той же монетой или ограничиться одним тобой. – О чем ты? – О твоей семье, Федя. Как считаешь, стоит мне порешить их всех? Ну чтобы другим неповадно было? – Я тебя знать не знал, пока ты не появился на моем подворье. – Ляха Михайлу Романова ты, конечно, не знал. А вот Михаила Федоровича Романова – очень даже. И говорю я сейчас о семье моего сына Петра. Припоминаешь? – Го-о-осподи-и-и… Ну ладно бы еще назвался внебрачным сынком, решившим посчитаться за старшего брата. Благо Михаил Федорович никогда не был монахом. Но не-эт, нам обязательно самим боярином назваться нужно. Так хочется занять стол Пограничного? Так закатай губу, тебе не светит. – А зачем мне Пограничный? Меня и Оскол вполне устраивает. И всего я добьюсь сам. К тому же там обнаружилась руда, по качеству немногим уступающая той, что в Рудном. Только я из нее сталь стану варить куда лучше. И уголь мне не нужен. Мне лучшего качества станут поставлять половцы, ниже по Северскому Донцу есть копи, да такие, что уголь из Угольного и рядом не стоит. Хотя могу обойтись и без таких трудов. О часовой мастерской в Пограничном знаешь, поди. Как наверняка слышал и о зеркалах, что позапрошлой весной появились в Царьграде. Дорогой товар и, по слухам, вроде как с Руси. Ты наверняка уж все ноги сбил в поисках. Так то моя работа. Вот и выходит, что мне Пограничный без надобности. Я спрос хочу учинить с предателя. – Врешь ты все. – А давай мы с тобой поиграем в игру. Ты станешь задавать мне вопросы, а я на них отвечать. Данила долго противился. Но потом убедился, что я – это я. – И чего же ты тогда его не порешил? – А оттого, что он раскрыл заговор, который учинил мой сын, и поступил сообразно с долгом, отводя от Руси замятню. Вы же с князем Владимиром удумали душегубство из-за серебра. А потому вам нет и не будет прощения. – Ну так режь. Чего тянешь? Вот он я. – Э не-эт, Федя. Ты, сучонок, сначала поверишь в то, что я с того света явился, чтобы спрос учинить, и только потом издохнешь. Не желаешь спрашивать? Ладно. Тогда я сам расскажу, кто ты есть и с чем тебя едят… Романову было несложно вспомнить о Мечникове все. Да даже и вспоминать не пришлось. Достаточно было просто извлечь из памяти сведения, хранившиеся там, как на жестком диске. Это оказалось куда проще и быстрее, чем озвучить всплывшую информацию. В какой-то момент Федор не выдержал и, как ему казалось, уличил говорившего на лжи. Но после непродолжительных препирательств и уточнений со стороны Михаила он все же сумел припомнить, что не прав, хотя открыто признавать это не спешил. Ну а Романов и не настаивал. С него было вполне достаточно уловить нечто в облике или взгляде, указывающее на то, что тот вспомнил, как было на самом деле. Одним словом, практически один в один повторилась история с Данилой. Разве только тут не было Ксении, да опаивать Федора зельем никакого смысла. Незачем. Потому что никто не собирался его отпускать и сотрудничать с ним впредь. – Все, что я сделал, я делал на благо Руси. Казна была пуста, князю нужно было серебро, чтобы продолжить набор и содержание надельного войска. Иных средств не было. Нужно было выправлять положение, – наконец окончательно поверив, угрюмо произнес Федор. – Ну так и постригли бы Петра в монахи, да приставили к его сыну воспитателя, да наложили бы виру на князя. Но не-эт. Владимир возжелал все, а ты ему в этом помогал. А потом еще и ума дать не смогли тому, что работало исправно. – Тогда это решение казалось правильным. – А Алия? – С ней и впрямь вышло случайно. Она дралась и пала с оружием в руках. Поначалу никто и знать не знал, кто именно попал им под мечи. Михаил Федорович, моя семья ни при чем. Меня истязай, как пса на цепи держи, убей, воскреси и опять убей. Но их не трогай. Богом молю. – За свои дела ты ответишь сам. И истязать тебя у меня нет никакого желания. Но и прощения ты не получишь. Говорить больше не о чем. Измываться желания никакого. Никогда это не доставляло ему удовольствия, хотя без жестокости порой и не обходилось. Но то по необходимости. Теперь же он просто полоснул ножом по горлу Мечникова. Постоял над телом, пока не прекратились конвульсии, после чего приказал дружине собираться. Предавать убитого земле он не собирался. Собаке собачья смерть. Глава 28 Встречный бой Вот они! Ну, родные, подходи не бойся, отходи не плачь! Михаил от нетерпения даже привстал в стременах. На этот раз вражеский летучий отряд появился удачно. Если раньше до них было слишком далеко и коннице своим сближением удавалось лишь отогнать противника, то сейчас была возможность их настигнуть. Вообще-то у монгольских воинов не было шансов уйти и в прошлые разы. Но из-за большого отрыва погоня получилась бы чересчур долгой. Три колонны войска русичей слишком растянулись, и конница была попросту не в состоянии прикрыть его полностью. Но на этот раз до противника не больше трехсот метров и направление, в котором они скачут, удачное. Войско русичей уже дважды сходилось с монгольской армией, и оба раза неудачно для противника. Впрочем, нельзя сказать, что при этом кочевники потерпели поражение. Субэдэй избегал серьезных столкновений, предпочитая короткие наскоки и стремительное отступление. Он явно прощупывал войско князя Глеба Тараканова. Выискивал слабые места. И выжидал, когда тот ошибется. Ну а пока основные силы армии Субэдэя откатывались на восток, его летучие отряды совершали нападения на отставшие части русичей или совершали обстрелы с дальней дистанции. Два-три выстрела, и сотня уходила в отрыв. Не сказать, что при этом русичи несли существенные потери, но они были. И по большей части страдали лошади, которых полностью обезопасить не получалось. – Со-отня-а! За мно-ой! – вторя мыслям Михаила, прозвучала команда сотника, бросившего своего коня с места в карьер. – Взво-од! За мной! – выкрикнул и Михаил, срываясь с места. Одновременно послышались команды еще трех взводных, и сотня сразу же набрала максимальную скорость. Русичи понеслись на врага лавой. Ни о каком строе не могло быть и речи. Его попросту невозможно выставить, когда каждая лошадь выкладывается без остатка. Впрочем, этой породе к такому не привыкать. Про романовцев вообще говорят, что они не умеют ходить шагом. Рысь и галоп – их нормальное состояние. При шаге же они все время пританцовывают, порываясь перейти на бег. Результат долгих десятилетий непрерывной селекционной работы не просто радовал, а восхищал. В своем мире Михаил ни о чем подобном не слышал. Монголы на этот раз не только оказались достаточно близко, но еще и двигались навстречу всадникам русичей. К тому же заметили их не сразу, благодаря чему разрыв сократился еще больше. Обнаружив опасность, кочевники незамедлительно развернули лошадей и стали уходить. Как результат, успели сделать в сторону пехоты только по одному выстрелу. Приметив несущуюся на врага конную сотню, надельники подняли шум. Потрясая оружием, они начали ободряюще кричать, желая им успеха и напутствуя на отмщение. И этот азарт не пропал даром, заставив быстрее струиться кровь всадников и, казалось бы, придав силы и скорость лошадям. Михаил приник к холке своего романовца, подбадривая его выкриками, понукал поводом и шенкелями. Шпоры этим лошадкам противопоказаны категорически. При всех своих достоинствах порода получилась довольно капризной, злопамятной и своенравной. Но в то же время невероятно преданной. Как, впрочем, и ревнивой. Владельцу двух лошадей этой породы следует все время выдерживать баланс, чтобы уделять им внимание в равной мере, иначе свою вину придется заглаживать долго и упорно. Жеребец под Михаилом был хороший, стоил каждого уплаченного за него золотого, а потому вскоре он был уже в первых рядах преследователей. Еще через каких-то пять минут бешеной скачки расстояние до отставших воинов степи сократилось до полутораста шагов.