Средства сюда вложены были немалые. Всего лишь за три года площадь города увеличилась в десять раз. За шестнадцать лет его княжения население возросло с полутора тысяч до десяти. Активно развивались ремесла. Как грибы росли мастерские по обработке кости, керамические, кожевенные и ткацкие. Ставились кузницы, бронзовые, железные и стекольные плавильни. В основе своей город был деревянным. На высоких валах установлены бревенчатые стены. Что в общем-то и понятно, учитывая темпы его роста и доступность строевого леса. Но затем началось каменное строительство. Появились кирпичные и цементные печи. Постепенно кровля менялась с дранки на черепицу. Новые храмы изначально ставились каменными. Затем пришел черед детинца и княжьих палат. Сегодня в камень активно одеваются боярские усадьбы. Словом, Рязань это едва ли не самый динамично развивающийся город, подобный разворошенному муравейнику. Помимо постоянных жителей тут хватает и пришлого люда, как сезонных рабочих, так и разных купцов. Рязанцы активно торгуют всевозможными товарами, причем далеко не только ремесленными. Край богат лесами, и тут всегда было развито бортничество, а потому получило широкое распространение и пчеловодство, начало которому в свое время дал именно Михаил. Плодородные земли родили зерно, в настоящий момент являвшееся одной из серьезных статей дохода княжества. Его активно вывозили в основном на север, в Новгород, и далее в варяжские земли. К слову, стекольное производство тут поставлено на широкую ногу. Правда, поначалу имелись затруднения с хорошими песками и, как следствие, с прозрачностью изделий стекловаров. Но кто сказал, что такой товар не стоит серебра? Еще как стоит. Потому как все одно куда практичней слюды. Да и рука у мастеров набивается. – О! Макар! Здорово! – воскликнул один из посетителей трактира, поднявшись и призывно замахав вошедшему мужику. – Ну здорово, Антоха! – подходя к столу, за которым сидели трое, произнес тот. – Ты когда пришел? – С вечера еще. Только мы сразу под разгрузку у княжеского причала встали. – И что за груз на этот раз, коли прямо к князю? Да еще и в ночную пору? – удивился Антон. – Так песок, от Москвы привезли, – присаживаясь за стол и делая знак подавальщику, ответил Макар. – А-а-а. Понятно. И куда после? – Да кто же его знает. Наше дело служивое. Куда отправит князь, туда и пойдем, – огладив бороду, произнес мужик. Михаил отпил из кружки пиво, потеряв интерес к шумной компании. Ничего любопытного они уже не поведают. Местные к пришлым с настороженностью и откровенничать особо не спешат, а потому приходится добывать сведения все больше исподволь. И за прошедшие три дня удалось кое-что выяснить. К примеру, ему стало известно, что четыре года тому назад на Москве-реке появилась слобода с знакомым до боли названием Москва. Вообще-то из истории Романов помнил, что основал этот город вроде как Юрий Долгорукий. И было это в Ростово-Суздальском княжестве. Но тут вышло все иначе. Сидит младший сын Мономаха в Торопце, являясь основателем княжеского рода Владимировых, и от престолонаследия находится бесконечно далеко. Москву же основал Муромский Юрий Ярославич. Хм. Тезка получается. Насколько удалось выяснить, неподалеку от Москвы-реки обнаружились залежи белоснежного песка, вот рядом и устроил слободу князь, не мудрствуя лукаво назвав ее Москвой. Стекловары Рязани уже четвертый год варят чистейшее стекло. Вот только держится это в тайне. И если приметит соглядатай какой, как треплется эта компания, то не сносить им головы. Потому как на сегодняшний день это серьезная статья дохода княжеской казны. Стекло караванами уходит вниз по Оке до Волги, волоком переходит в Дон, далее к морю и прямиком в Царьград. Там его перекупают венецианцы и продают уже как свое. Но даже с учетом этого доходы князя крайне велики. И что это означает? Только то, что Юрию нужны не просто деньги, но еще и сохранить эту прибыль в секрете. Для чего именно, предположить нетрудно. Тем более если учесть то обстоятельство, что он пытается сблизиться с половцами. Причем с теми, что держат зуб на Мономашичей. Остается вопрос по войску. Схема, сработавшая в Червене, пусть и случайно, здесь результата не дала. Двое воинов, ищущих наем, не привлекли ничьего внимания. Если бы князь собирал армию из наемников, то их непременно приметили бы. А тут словно в вакууме. Никому не нужны. Для порядка пытались прибиться к купцам, но неизменно получали от ворот поворот. Без надобности оказались и боярам. Кстати, последних в княжестве откровенно много. Михаил точно не знает, но по его прикидкам больше сотни. Учитывая же, что каждому из них разрешено содержать по пятьдесят дружинников, получается уже достаточно серьезная сила. Вместе с княжеской дружиной выходит порядка шести тысяч, а может, и больше. И если они проводят хотя бы минимум учений для боевого слаживания, это уже реальная сила. Впрочем, все одно это слезы. По численности такая дружина сопоставима с мобилизованным надельным полком, но на деле уступит ему. Во-первых, у надельников со слаженностью дела обстоят куда лучше. Во-вторых, более серьезное вооружение. Минимум одна батарея полевых пушек, десяток пищалей и столько же огнеметов. Да плюс централизованное снабжение греческим огнем. Конечно, у князя есть еще и ополчение. Но это так, пушечное мясо. От них против привычного к строю войска только и толку, что те умаются их рубить и колоть, да больше израсходуют стрел и горючего. Конечно, в открытом бою и при подобном подходе князь может задавить массой. Но ведь от эдакой напасти можно выстоять и в обороне. А там, глядишь, и подмога подоспеет. Нынче великокняжеское войско легкое на подъем. Дверь в трактир вновь распахнулась, и в обеденный зал ввалились трое мужиков в кольчугах, усиленных железными пластинами, с промежутками между ними в одно кольцо. Такой доспех тяжелее, но в то же время мало чем уступит ламелляру, все еще превосходя его по удобству и гибкости. У Михаила в комнате на втором этаже трактира остался почти такой же. Обзавелся как раз на такой случай, если нужно будет особо не отсвечивать. Подобные усиления в связи с широким распространением ламелляра на Руси стали едва ли не повсеместными. Разве только кольца и пластины у Романова стальные, а потому обеспечивают лучшую защиту. С другой стороны, и стоит такая броня значительно дороже той, что была на вошедших мужиках. Отчего мужики, а не вои? Так ведь а кто они еще-то. Ну, может, ремесленники. Воина сразу видно уже по тому, как он носит все это железо, словно броня его вторая кожа. Все неизменно подогнано, не болтается, не мешает и не стесняет движений. Он и идет-то практически не звеня кольцами и не бряцая оружием. Этого у вошедших не наблюдалось и близко, хотя и полными неумехами они не выглядели. И вот это-то и заинтересовало Михаила настолько, что он взглядом подал Еремею знак. Тот понятливо моргнул и, когда вошедшие прошли мимо него к стойке, за которой находился трактирщик, сосредоточил на них свое внимание, так как теперь они оказались у Романова за спиной. – Здорово, Осьма. – И тебе не хворать, Вторуша. Неждан, Петр, поздорову. – Это уже к спутникам первого. – Здравия, – подкрепляя свои слова жестами, чуть не в один голос ответили те. – Я гляжу, учения у вас сегодня, – произнес трактирщик, явно подразумевая их полную выкладку. – Есть такое дело. В броне и оружные. Щиты с копьями в повозке оставили, – подтвердил Вторуша. – Даже повозки выгнали. Серьезно у вас на этот раз. – Эт точно, – хмыкнул тот. – Чего хотели-то? – поинтересовался трактирщик. – Бочонок пива с собой нам сделай. – Может, и здесь по кружечке опростаете? Много времени не займет. – Ага. Чтобы Олег из нас потом всю душу вытряс. Не. Оно того не стоит, – возразил Вторуша. – Вот покончим с учением, тогда и выпьем малость всем десятком. – Если этот ирод позволит. Помнишь, что было на прошлой седмице? – возразил Неждан. – Вот типун тебе на язык, – вскинулся Петр, третий их товарищ. Трактирщик ушел в заднюю комнату и вскоре вернулся с бочонком на одно ведро[6]. На десяток вроде получается и не так много, но, с другой стороны, им ведь не пьянствовать, а так, для аппетита. – Это что же, ополченцы, получается? – проводив воинственных мужиков взглядом и изображая немого, одними губами произнес Михаил. – Выходит, что так, – прекрасно поняв его, ответил Еремей. – Погляжу, – сделал очередной знак Михаил. Он поднялся из-за стола и направился к двери. Еремей решил присоединиться к нему. Чего ему тут киснуть. Подышит свежим воздухом. Десяток ополченцев уже отдалялся от трактира, двигаясь за боевой повозкой, грохочущей по успевшей просохнуть после дождя улице. Из переулка неподалеку появился следующий, двинувшийся вслед за первым, и также при повозке. К трактиру приближался еще один десяток, о чем возвещал грохот очередной повозки. И все на один манер в усиленных кольчугах. Щиты, копья, на поясах мечи и массивные ножи. И при каждом десятке воин, которого не спутать с ополченцем. Похоже, наставники, назначенные к ним десятниками. Подобную картину Михаил прежде наблюдал только в Пограничном, где сам же такие порядки и завел. Матвей не дает ополченцам расслабиться, и, если уровень боевой подготовки пограничников снизится, случится это явно не при нем. Дело это дорогое, но, похоже, князь Юрий не скупился на снаряжение своего ополчения. И деньги на это у него имелись. Мало того, он извлек урок из неудач своих предшественников, а потому никаких незаконных вооруженных формирований. Каждый князь и боярин обязан заботиться о снаряжении и обучении ополчения в меру сил и способностей. Матвей под таким соусом имел свою небольшую армию. К этому же призывал и покойного Петра, но тот не послушал. Правда, справедливости ради, у пограничников дело поставлено куда основательней. Там все жители проходят сначала срочную службу, где только тем и занимаются, что боевой подготовкой. Учения ополчения для них уже скорее повторение пройденного, чтобы не забывалось. По рязанцам же видно, что плотное обучение они не проходили. Впрочем, даже наблюдая со стороны всего лишь за тем, как они движутся к городским воротам, можно было сделать безошибочный вывод – это ополчение если и уступит какому, то только пограничникам. Вообще-то некорректное сравнение. Те вполне могут встать и против надельников. С другой стороны, и вот эти уже не совсем пушечное мясо или живая масса. А значит, куда опасней, чем Михаил предполагал еще несколько минут назад. Стоп! А ведь род Ярославичей достаточно ветвистый. В Муромо-Рязанском княжестве только одних удельных князей шестеро, а это тысяча двести законных воев. Да если у всех дела с ополчением обстоят точно так же… Да еще и бояре не отстаиваются в сторонке… Сомнительно, чтобы князь Юрий Ярославич претендовал на великокняжеский престол. У него на это нет никаких прав. Зато, набрав достаточно сил, может попытаться отложиться. И похоже, он решил, что пришла пора, коль скоро начал сговариваться с Атракканом о свадьбе сына с его дочерью и брачном союзе. Две орды – это порядка двадцати тысяч всадников. А там, глядишь, и еще подтянутся. Кочевники воевать любят. Да плюс войско князя, которое навскидку получается порядка сорока тысяч. Сила! И куда более внушительная, если они объединят усилия с Ростово-Суздальским князем Давыдом Всеволодовичем. Есть у того зуб на Мономашичей, величиной с бивень мамонта. Опять же жить сами по себе, наособицу, плохо ли? Да замечательно! И что самое интересное, Михаил подобную мысль глупой не считал. Да, он не просто поддерживает великого князя, но и готов драться за его власть. Но это вовсе не значит, что ему все нравится в существующих реалиях. Многое он делал бы по-своему. Но Романов все же выбрал единое государство. Объединить, создать сильную вертикаль власти, ограничить влияние бояр, которые сейчас набирают силу, а там уж можно браться и за иные реформы. Хм. А ведь может статься и так, что князья сговорились с восточными соседями, булгарами. У Мурома, теперь уже Рязани, и Суздаля, несмотря на противоречия, с ними давние торговые отношения. Опять же купеческие караваны идут по Волге, через их земли. А уж сколько воинов сможет выставить булгарский хан, остается только гадать. Иное дело, а хватит ли у князей серебра, чтобы заплатить всем своим новоявленным союзникам. Но им ведь можно и не платить. При наличии артиллерии, а паче того, греческого огня, города будут падать к ногам штурмующих как скошенная трава. Пообещать кочевникам отдать на разграбление земли успевших нагулять жирок черниговцев, да смолян, и те согласятся, к гадалке не ходить. Им ведь достаточно ворваться за стены, а там уж они наведут шороху, ни капли сомнений. Конечно, у князей из артиллерии только пищали да крепостные пушки. Но кто сказал, что этих громоздких и тяжелых монстров нельзя использовать в полевом сражении. Еще как можно. И уж тем паче при осаде. Хотя конечно же они серьезно замедлят продвижение армии. – Еремей, ты понимаешь, что тут вообще происходит? – поинтересовался Михаил, будучи уверен, что их никто не услышит. – Не больше тебя, Михайло Романович. Хотя свое суждение имею. Правда, если есть умысел у князя Юрия, то непонятно, отчего боярин Остроухов тебе это не выболтал. – Ты же много раз использовал зелье правды. С его помощью можно вызнать все, только для этого нужно задавать правильные вопросы и чтобы допрашиваемый сам знал ответы. Итак, что мы узнали сверх поведанного Остроуховым? Князь Юрий активно варит стекло и торгует им с Царьградом, получая солидные барыши. Серебро это он тратит на снаряжение ополчения, к подготовке которого подходит самым серьезным образом. Даже боевые повозки завел по типу надельников. – Михаил глянул на своего спутника. – Маловато, – сделал тот кислую мину. – Согласен. Мне вот интересно, а чего это Федор, боярин Мечников, вообще мышей не ловит. Тут такое происходит, а он ни ухом ни рылом. И подумал, а так ли уж необходим этот иуда и не пора ли с ним уже посчитаться да закрыть вопрос с застарелым долгом. А то, признаться, руки чешутся, душа жаждет справедливости, разум же всякий раз останавливает от преждевременного шага. – Может, и ведает. Он ить всем о своих думках не рассказывает. А может, руки не доходят. Все тишком да ладком, Правду князь Юрий не попирает, вот и не докладывают ничего соглядатаи, – пожал плечами Еремей. – Ладно, с этим еще разберемся. Как считаешь, вместо вот этих учений князь не учинит поход? – Сомнительно как-то. О свадьбе сына он и впрямь сговаривался. О союзе ты боярина спрашивал, но тот ничего о походе на Черниговщину или Смоленщину не сказал, как и о том, что дружить собираются против великого князя. Я так думаю, срок еще не настал. Вот если позапрошлогодняя замятня все же случилась бы, тогда, может, и Муромский решил бы отложиться. Кстати, я тут походил на службы в церкви… – Еремей многозначительно хмыкнул. – И? – подбодрил его коротким вопросом Михаил. – Не славят тут попы помазанника Божьего Всеволода. А должны бы. На каждой службе должны. Это да. Дабы вложить в головы подданных нужные мысли, требуется по капле вливать им, что великий князь не просто так, а Богом дан Руси. И подданным следует понимать, что, умышляя против князя, они восстают против веры и устоев. Но по всему выходит, что местные попы решили поддержать отторжение княжества от Киева. И вот это самое опасное. Борьбу за умы силой оружия не выиграть. Тут главный аргумент – именно правильное слово. Нет, Федор точно мышей не ловит. И плевать, что это работа соглядатая. Кто их подбирает и организовывает работу? То-то и оно. А тут что же получается? Сначала на западе и в центре чуть до беды не дошло. Теперь вот на востоке творится черт знает что. А так ли уж необходим Руси живой Мечников? Вот уж в чем Михаил теперь не уверен. Похоже, разжирел и обленился. А значит, пришла пора с ним посчитаться.