Все так же забирая влево, Михаил бросил руку за спину и, откинув стопор, выхватил изогнутый меч. При этом он двигался так, чтобы максимально прикрываться от стрелка. Но, похоже, отсветы костра теперь кое-как освещали и его, что облегчало задачу лучнику. Каким-то шестым чувством Романов понял, что очередная стрела прошла на уровне его бедра, под нижним срезом щита. Клинок скользнул из ножен и, описав дугу, обрушился на второго кочевника, облаченного в кольчугу. Тот принял атаку на щит, и сразу же за этим в него влетела нога Михаила. Уступающего в массе кочевника отбросило назад. Все произошло настолько стремительно, что ни о какой контратаке не могло быть и речи. Несмотря на то что степняки – конные бойцы, воин сумел удержать равновесие и не полетел кубарем. Хотя лучше бы все же опрокинулся, разрывая дистанцию и уступая место уже набегающему товарищу. А так ему пришлось слегка расставить руки для баланса. Этим не преминул воспользоваться Михаил, вогнав острие клинка ему в живот, разрубая и распрямляя кольчужные кольца. Такая рана не разит наповал, зато гарантированно выводит противника из строя. А еще шансы, что клинок завязнет в теле, минимальны. Бог весть, как он вообще среагировал. Не помогла даже легкая отстраненность и управление телом словно со стороны. Обычный прием, дававший ему неизменное преимущество и позволявший серьезно прибавить в скорости реакции. Но тут Михаил вообще ничего не успел осознать. Просто по какому-то наитию подпрыгнул так высоко, как только мог. И лишь находясь в воздухе, осознал, что под ним сверкнула отточенная сталь. Кочевник, не мудрствуя лукаво, атаковал его по ногам. Но, к счастью, не преуспел. В свою очередь, Романов контратаковал, описав дугу снизу вверх. Но также не сумел достать противника. Кочевник успел отшатнуться, и клинок его даже не задел. Впрочем, сомнительно, что это ему навредило бы. Кольчуга, та скорее всего не выдержала бы. Но русский ламеллярный доспех выстоял бы однозначно. Даже с железными пластинами. Пользуясь тем, что Михаил еще не обрел окончательное равновесие, степняк ударил щит в щит. С массой тела у него все в порядке. На редкость здоровый для клобуков, не иначе как имелась смешанная кровь. У него получилось отбросить Романова, вынудив того открыться. И продолжение атаки, скорее всего, принесло бы ему успех, но в этот момент в бедро Михаила впилась стрела, и нога сама собой подломилась. Он попросту не успел совладать с острой болью, буквально рухнув на колено. Как результат, меч нападавшего просвистел у него над головой. Сам Романов, еще до конца не приглушив острую боль, отчего перед глазами плыли разноцветные круги, различимые даже в темноте, нанес колющий удар снизу вверх. Подобного кочевник не ожидал уж точно. А потому не успел ничего предпринять и взвыл белугой, получив острие меча в пах. Справившись с болью, Михаил поднялся на ноги и бросился в сторону приблизившегося стрелка. До него было не более пятнадцати метров, и он уже вновь натянул лук. А вот Михаил среагировать не успел. Притупив болевые ощущения, он потерял при этом в подвижности. Бронебойная стрела пробила стальные пластины, попав в правую часть груди. Вот только все то же состояние отстраненности помогло Романову сохранить боеспособность. Он даже не сбился с шага, чем вызвал растерянность у кочевника, и сумел отыграть пару лишних метров. Еще немного, пока тот отбрасывал лук и выхватывал меч, переводя щит из-за спины на грудь. До конца изготовиться степняк так и не успел. Михаил запустил в него свой меч и тут же потянул из петли топор. Впрочем, в этом уже не было необходимости. Клинок ударил точно в незащищенную броней грудь, опрокидывая клобука на спину и ставя точку в его жизненном пути. Михаил приблизился к нему, вернул топор в петлю и, выдернув меч, коротко полоснул поверженного по горлу. Вынул из его саадака стрелу и даже при скудном лунном свете рассмотрел, что наконечник держится не так прочно, как хотелось бы. А значит, выдергивать стрелу из себя нежелательно. Дурная весть. Для начала он обошел всех четверых у костра. Получивший укол в живот и угодивший в огонь были все еще живы, но оказать сопротивление неспособны. Пожалуй, раненые даже не осознавали, что к ним приближается смерть. Походя разрезал путы Ксении, смотревшей на него выпучив глаза. Караульный, получивший стрелу первым, потерял сознание от большой потери крови, и, скорее всего, она его таки добила бы. Впрочем, это не повод пускать дело на самотек. Поэтому Михаил полоснул мечом по его горлу. Наконец вернулся к костру и опустился на траву. Устало вздохнул. Посмотрел на Ксению, возившуюся с детьми и бросающую в его сторону тревожные взгляды. Попытался провести диагностику раны в груди и не преуспел в этом. При удачном стечении обстоятельств шансы выжить есть. Правда, их не так много. – В поясе деньги. Заберешь, – прерываясь из-за болезненных спазмов в груди, заговорил он, обращаясь к женщине. – Вернешься обратно на полдень, на один переход. Потом пойдешь на закат. Через три дня выйдешь на земли Теребовльского княжества. – Почему? Найти мне замену не так трудно. Гулящих девок много. – Я своих не бросаю. Молодка постояла какое-то время, а затем решительно подошла к нему и ухватилась за древко стрелы. – Убить решила? – кашлянув, спросил он. – Помочь. – Эдак только убьешь. Наконечник останется внутри. – И как быть? – Если поможешь, побарахтаюсь. – Что делать? – с готовностью спросила она. Он достал из кошеля резак, изготовленный оружейником по его заказу как раз на такой случай. Объяснил, как им пользоваться, и велел для начала срезать наконечник у стрелы, пробившей насквозь бедро. Любой другой от ранения в грудь уже потерял бы сознание, но Михаил сохранял ясность ума. Да и болевой шок ему не грозил, благо сумел купировать боль. Не полностью, чтобы сохранить возможность управлять телом. Но все же ощущал ее в разы слабее. Когда на бедро легла повязка, женщина помогла ему расстегнуть ремни доспеха и убрать в сторону часть, прикрывающую со спины. Ничего не понимая, принесла седло и положила его перед ним. Он коротко рассказал ей, что и как нужно будет сделать. Какие приготовить мази и наложить на рану. Потом подмигнул ей и принялся за дело. Уперев хвостовик стрелы в седло, он начал на нее давить, продавливая через прореху в доспехе на груди и через свое тело, ощущая, как наконечник пришел в движение, пронзая его плоть. В какой-то момент почувствовал, что тот упрется в ребро, и, слегка сменив направление давления, сумел сместить наконечник, пустив его мимо препятствия. Наконец тот проклюнулся со спины, и в дело вновь вступила Ксения. На этот раз она срезала наконечник куда быстрее. Потом замерла перед Михаилом, глядя ему в глаза. – П-поздно п-пить б-боржоми, – прерывисто произнес он. Ободряюще улыбнулся и уточнил: – Все помнишь? – Д-да, – нерешительно ответила она. – Тогда делай. Она глубоко вздохнула, набираясь решимости, и наконец потянула древко, извлекая его единым плавным движением. Так, словно все время только этим и занималась. Но Михаил даже в лунном свете рассмотрел, как она побледнела. А потом ему стало не до нее. Грудь сдавил очередной спазм, контролировать который он уже не мог. Боль была вполне терпимой, но для настрадавшегося мозга наконец настал его предел, и он попросту отключился. А вместе с ним и сознание Михаила. Глава 19 Внук Михаил запрокинул голову и с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух. Затаил дыхание, а потом выдохнул, отчего возникло целое облако тут же истаявшего пара. Хорошо! Ч-черт, он уже успел позабыть, как же хорошо вот так дышать полной грудью. Два месяца после ранения, с пробитым легким, он был лишен такого удовольствия. Да, он умел гасить болевые ощущения, но это все же не то. А вот сегодня никакого дискомфорта. Словно новенький! Вообще-то он был убежден в том, что ему кранты. В принципе можно было бы и не мучиться. Отстраниться от тела, перестать дышать, и он ушел бы, ничего не почувствовав. Просто отлетел бы и вернулся в свое тело, оставшееся в его мире. Его удержало лишь желание посчитаться с виновными в гибели его семьи. Здесь точку он хотел поставить самолично. То, что Ксения сумела его выходить, иначе как чудом не назвать. Конечно, она уже имела опыт лечения Добролюба. Опять же следовала указаниям Михаила, а он, в свою очередь, опирался на свои познания в медицине, почерпнутые как в Византии, так и уже здесь, в Пограничном, у талантливого врача-новатора Геласия. К слову, старик до сих пор здравствует и руководит своим детищем, медицинской академией. Но все это ерунда. Без Провидения тут все одно не обошлось. Целый месяц они провели в небольшой рощице на берегу ручья, в изготовленном Ксенией шалаше. До этого места Романов добрался, но двигаться дальше было уже невозможно. Ну или сразу добить, чтобы не мучился. Жили в основном за счет конины, которую женщина научилась готовить под руководством Михаила. Ни о какой охоте не могло быть и речи. Запасы крупы были весьма скудными. Кое-что нашлось еще и в переметных сумах побитых кочевников. Словом, продержались без особых лишений. Романов окреп, и с первым снегом, в середине ноября, они наконец продолжили свое путешествие в сторону Пограничного. Для разнообразия на этот раз обошлось без приключений. Хотя путешествие вышло долгим. Из-за слабости Михаила за день хорошо как проделывали тридцать километров. Ну да грех жаловаться. Две недели назад они добрались до города. Сняли домик в ремесленной слободе, на самой окраине, у городской стены. Тут все еще сохранились деревянные дома старой постройки. Но по мере выбывания из-за пожаров на их месте позволяется только каменное строительство. Ну или хозяева снесут старое жилище да поставят кирпичное. Была мысль купить дом, но он отказался от этой затеи. Не ко времени. И дело вовсе не в отсутствии средств. С деньгами-то как раз все было более чем хорошо. К тому же продали лишних коней со сбруей и остальные трофеи, взятые с кочевников. На выходе в общей сложности получилось шестьсот рублей. Воинская справа – дорогое удовольствие. Михаил прикинул, во что может вылиться его задумка с порубежным боярством. Получается, что только в первый год для снаряжения и содержания дружины ему понадобится не меньше тридцати тысяч рублей. И это при том, что строительство самой заставы казне обходится не дороже десяти. Плюс восемь ежегодно на содержание воинов. Да охренеть! Впрочем, если вложиться в инвентарь да выделить каждому воину гектаров по десять пахотной земли, то получается уже не так чтобы и страшно. Эдакие надельные дружинники собственного пошиба. Ну и снаряжать свое воинство можно не в стандартные ламеллярные доспехи, а кто во что горазд. Не войско же великого князя, а своя дружина. И да, князей никто не обязывает снабжать своих дружинников по образцу надельников. Это их сугубо личная инициатива. Как бы то ни было, но думать Михаилу об этом пока рано. Вот разберется, что тут к чему, раздаст всем сестрам по серьгам, а там и о будущем подумать можно. Ну и новое что привнести. Признаться, ему так понравилось прогрессорствовать в прошлой жизни, что руки прям чешутся. Но не ко времени сейчас. А потому пристроил свое серебро в банк. Да запрос отправил в Червень, чтобы перевели средства и оттуда. Пусть все под рукой будет. Потом навестили с Ксенией интернат. Договорился и определил ее детей на учебу. Разумеется, они изрядно отстали от программы, но Романов не задумываясь заплатил учителю за особый подход, внимание и дополнительные занятия. Так что нагонят быстро. А вот жить Первуше и Анюте предстояло в интернате. Хотя до дома добежать не так далеко. Ксения воспротивилась было этому, но Михаил настоял. Пусть сызмальства привыкают к самостоятельности. Мало ли как оно все обернется. Вместе с женщиной навестил княжескую приказную избу. Там составил документ, согласно которому в случае его гибели все его имущество и счет в банке наследовали дети… Из дома потянуло одуряющим запахом выпечки. Ксения для детей старается. Сегодня воскресенье, интернатовских распустили по домам, вот она и балует их. Тесто еще с вечера выставила, а как только вернулись с заутрени, так и принялась за свою кулинарию. Причем печет с запасом, чтобы вечером дети с собой унесли две торбы с пирожками и калачами да угостили друзей с подружками. Там ведь хватает и тех, у кого родителей рядом нет, а потому и на побывку ходить не к кому, и гостинцы случаются редко. – Первуша, как там у вас в интернате, не обижают? – поинтересовался Михаил, когда малец выскочил на крыльцо, как видно за дровами. – С ровней все ладком, дядь Михайло. А вот старшаки задирают, – шмыгнув носом и утершись рукавом рубахи, ответил малец. – А ты? – А я, как ты учил, коли облом здоровый, то и в уд не грех вдарить. Одного окоротил, так ватагой насели. Правда, только два раза и вдарили. – Чего так-то? Учитель появился? – Не. Зосима вмешался. Его в тырнате многие слушают. А сам он завсегда за правду. – Чего так-то? – Так ить дед его, Греков Андрей Игнатович, начальник всем пушкарям Пограничного. Большо-ой человек. И начинал строить град еще с первым князем Романовым. А он, ясное дело, всегда за правду стоял. – Во-она чего-о. – Ага. – Ладно, беги. А то еще засопливишь. Зосима. Хм. Получается, Андрей внука нарек в честь своего отчима. Или это его сын сам сподобился. Интересно, младший или старший? У Грекова их трое было, вперемешку с четырьмя девчатами. Хотя-а-а… Если разобраться, ему тут много чего интересно. Все любопытство удовлетворять времени займет столько, что только держись. А у него есть дело. И вообще, нечего слишком уж оглядываться назад. Он тут человек новый, и начинать ему нужно с нуля. К примеру, завлечь к себе Матвея. Есть способ. Сын его падок на всякого рода ремесла. Готов поддержать любое дельное начинание. Правда, и в практичности ему не откажешь. Поучения Михаила он впитал как губка. Оттого и процветает Пограничный, хотя у него и оттяпали Угольный с Рудным. Казалось бы, с их потерей экономика должна была серьезно просесть. Но, несмотря на это, железо в печах князя варят. Правда, до доброй руды его не допускают, пользуется рудником рядом с градом, а из этого сырья сталь не очень высокого качества. Но это если по старинке. Михаил же знает способ, как можно и с этой рудой получать хороший результат. Но пудлингование он пока прибережет. Может статься, и самому пригодится. А вот часы – совсем другое дело. В Пограничном есть своя часовая мастерская, производящая клепсидры с простейшим механизмом. Так себе хронометр. Механика куда надежней, а главное, практичней. Вот только появление мастерской по производству таких часов больно ударит по местной мастерской. Но если предложить изобретение князю, то картина сразу же изменится. На крыльцо Михаил вышел не просто подышать. Его интересовали солнечные часы, устроенные во дворе. Благо утро ясное, и работают они на загляденье. Дождавшись ровного часа, он вернулся в дом. Ксения осуждающе посмотрела на него и покачала головой. Глупость же. Ведь только-только оклемался и тут же в расстегнутом кафтане пошел на улицу. Хоть бы запахнул. А еще лучше надел полушубок или бурку. – Не ругайся, – отмахнулся он, хотя она и не произнесла ни слова. Глянул на ходики, висевшие на стене и мерным тиканьем отсчитывавшие время. Минута в минуту! Это он молодец! Никак не ожидал, что получится вот так, с первого раза. Нет, конечно, были огрехи. Поначалу в сутки стрелка убегала минут на пятнадцать вперед. Подрегулировал, благо такая функция была учтена. Потом несколько дней наблюдений, и наконец уже четвертый день все его участие в работе механизма сводится к своевременному подтягиванию гирьки. Вот как сейчас.