Видел. Лежала та на светлом диване, на котором ныне виднелось пятно, кругловатое в очертаниях и вида препакостного. Опять эйта Ирма вздыхать станет, что Кирис совсем не бережет чужое имущество. — Нет, — Мар потер переносицу и поморщился, всем видом своим показывая, что устал. День хлопотный. Ночь и того поганей. А Кирис тут с какой-то ерундой… Очередная маленькая ложь. Но от него ждут продолжения. И осторожней надо… нельзя лгать. Благо за прошедшие годы Кирис успел понять, что правда весьма многообразна. — Интересная вещица, — Кирис плюхнул куртку на стол, прямо поверх бумаг. Впрочем, дома Мар ничего важного не держал. Растянул, прошелся по ней ладонью, собирая грязь. Ладонь же вытер о штору, правда, зря, потому как за последний год висения бархат изрядно набрался пыли. Было в этом что-то донельзя мелочное. Но удовольствие доставило. — Посмотри, — палец Кириса ткнулся в беловатое пятнышко, которое при прикосновении исчезло. — Знаешь… когда мы там были… я точно знал, что не выживем. Даже подумывал твоей супруге шею свернуть. Прозвучало на редкость двусмысленно. — Не в том смысле, а чтобы не мучилась… я знал, что щита не хватит, что… у меня уже далеко не те силы, которые раньше. И как только он бы лопнул, я и… — Рад, что не лопнул. — А уж я-то как рад, — Кирис потер ладонь о штаны, кожа зудела. И скоро этот характерный зуд расползется по всему телу. К утру на коже появятся волдыри неполученных ожогов, а к обеду лопнут, и лучше бы, чтобы этого никто не видел. Откат — вещь такая… неприятная. Мар смотрел выжидающе. И бровь приподнял, выражая недоумение. Пожалуй, стоило бы взять себя в руки, но эхо силы еще гуляло в голове, а огонь, он терпеть не может притворства. И все же Кирис справился с ним. Вздохнул. Стиснул пальцы, впиваясь ногтями в раздраженную кожу ладоней. Надо будет перчатки найти, чтобы не пугать людей. И сказал: — Извини, знаю, что ты не при чем, просто… как-то вот… знаешь ли, в полной мере ощутил прелесть жизни. Мар не без брезгливости коснулся вещицы. Понюхал пальцы. И вновь же их вытер, правда, не о шторы, но белоснежным платком. — Щит держался… вот веришь? — Верю. Ты сильный маг. — Ну да… я потом думал, что, возможно, мы пробыли там не так и долго, что… время ощущается иначе, я это проходил. И на пару минут меня бы хватило, но… потом… я уверен, что мы там были далеко не пару минут. У меня просто-напросто не хватило бы сил. — И виновата куртка мой жены? Мар куртку поднял. Пощупал. Кожа, определенно, только чем-то обработанная. А вот чем? Поверхность будто лаком покрыта, но каким-то таким, умудрившимся сохранить текучесть. Ни трещин, ни… вердикт Мар вынес быстро: — Защитное покрытие. — До этого я и сам додумался. Только какое? Какое, мать его, защитное покрытие будет подпитывать чужие щиты? Ответ известен. Никакое. Покрытие — это покрытие и только. Мар посмотрел этак снисходительно. Ему нравилось быть умнее прочих, даже когда в этом особого смысла не было. — Покрытие не будет, но вот у Эгле наверняка с собой пара-тройка накопителей имелась. Вот с них и потянул на пределе. Объяснение звучало вполне правдоподобно. И Кирис поверил бы. Он бы, пожалуй, поверил бы и в изъявление божественной воли, которой он жив остался. Вот только это он. А Мар… Откуда такое спокойствие? И главное, равнодушие? Мар поднялся и велел: — Иди отдыхай. И завтра тоже. Видеть твою болезную рожу радости никакой, — теперь в его голосе скользнуло раздражение. — В следующий раз постарайся не лезть… куда не просят. Уже в собственных покоях, где назойливо пахло плесенью, и запах этот держался не первый год, Кирис стянул одежду. Холодная вода принесла облегчение, правда, ненадолго. Сила… не желала стабилизироваться. Она, казавшаяся почти исчезнувшей, теперь требовала выхода, поднимаясь к коже, раскаляя ее докрасна. И вода лишь дразнила пламя. Терпеть. Он и терпел. Распахнул окна, впуская ледяной воздух. Дышал. И когда все же отпустило — уже под утро — вернулся к куртке. Кирис очистил ее от грязи. Повесил на кресло, одно из трех, которые некогда хранились на чердаке, а теперь вот пригодились. И вправду, к чему прислуге новая мебель… Он развернул кресло. Бережно разгладил складки, попутно отметив, что кожа, несмотря на отвратительный вид, была на удивление мягкой. А еще сохранила запах. Тонкий такой аромат… Это просто откат. Разум слабеет, и голос моря заглушает все. Главное, не слишком вслушиваться, а что чужую куртку он нюхает, так это мелочи… — Глупый мальчишка, — голос Вельмы донесся издалека. — Разве не знаешь, чем чреваты подобные привязанности? Возьми уже себя в руки. — Возьму, — пообещал Кирис, прижавшись щекой к коже. Он бы даже закрыл глаза, но тогда была велика вероятность отключиться. А нельзя. Откат еще шел, а силе все равно, в сознании он или нет. Щиты подняты. Дом не пострадает. Кирис с большой долей вероятности тоже жив останется, а что выйдет из игры… может, в этом дело? — Правильно, думай. Думать полезно. — Ты мертва. — Когда и кому это мешало? Не забывай дышать. Он не забывает. Почти. — Будь осторожен, — присутствие Вельмы становится почти ощутимым. Еще немного, и она коснется обожженной шеи. — Не повторяй моих ошибок… Сегодня она хотя бы не обвиняла. И ушла быстро, значит, совсем скоро отпустит. И Кирис, раскрыв ладонь, позволил пламени выплеснуться. Оно кинулось к куртке, обняло ее, чтобы стечь рыжей волной. Зашипел паркет, впрочем, пламя тотчас унялось, послушное воле создателя. Ковер, правда, подпортило. И паркет. Стоило бы выйти во двор, но… во время отката думается туго. Кирис погладил темную кожу, которая ничуть не пострадала, разве что слегка нагрелась и заблестела, будто маслом смазанная. Погладил и прижался щекой. До утра осталось немного, а там… как-нибудь продержится. Главное, не заорать. Пламя вздохнуло. И улеглось, будто мягкое прикосновение этой самой кожи и его успокаивало. Хорошо, если так… просто-напросто отлично. Только Вельма права. Не стоит увлекаться.