Они отбрасывали приятный свет, и мы с мамой устроились на просторной террасе с чашками чая в руках, укутавшись в пледы. Где-то рядом стрекотали сверчки, жужжали комары. А я ждала рассказа матери. Я не часто интересовалась личностью мужчины, чье имя стоит в свидетельстве о моем рождении в графе «отец». Но он был братом Алексея. И мне казалось, что этот человек не может быть неинтересным. – Марк? Марк был… – начала мама, а потом грустно рассмеялась. Я взглянула на маму. Нона Лехина всегда выглядела идеально. Пусть нечасто пользовалась косметикой, но умело подчеркивала свою красоту. Она не торчала в салонах, не тратила кучу денег на шмотки. Но всегда выглядела так, словно в ее жилах текла голубая кровь аристократов. Было в моей маме что-то величественное и несгибаемое. Но сегодня на ее лице словно появились морщинки. И я поняла: воспоминания не дарят ей положительных эмоций. Прошлое жило в ней, запечатанное и закрытое. А сейчас я заставила маму вытянуть это прошлое наружу. – Марк был… – нехотя произнесла мама. – Он ухаживал за мной. Красиво ухаживал. Дорогие рестораны. Шикарные подарки. Я влюбилась в этого мужчину без оглядки. И мне стало неважным, чем именно он занимался. Потом, когда мы поженились, то стали жить в его доме. Красивый дом. Старинный. Огромный. Слишком огромный для нас двоих. Тогда мне казалось, что впереди у нас долгая и счастливая жизнь, что у нас будут дети, внуки… – Они были похожи с Алексеем? – задала я вопрос, который вертелся на языке. – Нет, Лина, – покачала головой мама. – Они совсем разные. И это очень хорошо. Потому что Марк… Марк… Он… – Что, мама? – подбодрила я ее, видя, как дернулись губы, а руки дрогнули. Пришлось отобрать чашку из трясущихся пальцев. Я думала, что мама так и не смирилась с потерей любимого. Думала, что ее разбитое сердце до сих пор кровоточит. Но следующая фраза заставила обмереть, а ледяной холодок побежал по позвоночнику. – Марк был жестоким садистом, доченька, – прошептала мама. – Он насиловал и избивал меня, если вдруг думал, что я кому-то улыбнулась. Он запер меня в этом доме. Я узнала о том, что беременна, но Марк не поверил в свое отцовство. Избил меня до полусмерти. А на следующий день в дом приехал его приятель Шахов. Они долго пили вместе, веселились. А потом Марк отдал меня ему. И сам наблюдал со стороны. Когда все закончилось, они что-то не поделили между собой. Шах убил Марка, выстрелил в голову. А я поняла, что другого шанса не будет. Шах не отпустил бы меня. Во-первых, я оказалась ненужным свидетелем. Во-вторых, он хотел оставить меня себе. Я убежала из этого дома. И поклялась, что никогда не вернусь сюда. Но потом я встретила Алексея. Все-таки ты – дочь своего отца. Тебе причитается наследство. Этот дом. Деньги. Я хотела, чтобы у тебя было безбедное будущее. Чтобы было все, о чем ты мечтала. И будет, Лина! Я уверена, что все у тебя будет. Я слушала маму и плохо понимала. Я окончательно запуталась! Еще минуту назад я была уверена, что Шахов – мой отец. А сейчас получалось так, что мой отец не менее жестокий садист и ублюдок, но он – брат моего любимого мужчины. Мой дядя… – Мама! – всхлипнула я, все еще не веря в ту историю, что рассказала мне мама. Не хотела верить! – Прости меня, доченька, за то, что не рассказала раньше. Я хотела бы думать, что твой отец достойный человек, что он бы защитил нас с тобой, если бы был жив. Но нет… Я рада, что его больше нет. Рада, что он не доберется до тебя. Никогда, – шептала мама, вытирая струящиеся по щекам слезы. – Уверена? Незнакомый каркающий голос заставил вздрогнуть и обернуться. Высокий мужчина смотрел на нас с мамой с откровенным интересом. Один глаз незнакомца был изуродован шрамами, которые тянулись через половину лица. Незнакомец пугал до чертиков. Я бросила короткий взгляд на маму. Она сжалась в своем кресле так, словно увидела призрака. И я поняла, что перед нами появился именно он. Тот самый, от которого столько лет пыталась скрыться мама. Глава 26 – Так дела не делаются, Леша, – небрежно проговорил старик. Павел Иосифович прилетел час назад. Назначил встречу в своем любимом ресторане. Я приехал заранее. Знал, что Невский не приемлет опозданий. Разговор предстоял важный. И я не был уверен в его исходе, потому что Шах уже заручился поддержкой не менее влиятельных людей, чем старик Невский, которого я считал своим учителем и наставником. После смерти Марка и родителей, Павел Иосифович помогал мне. Пусть эта помощь не была безвозмездной, но школа Невского многому меня научила. – Ты же понимаешь, что Шах – не пешка. Его дела должен кто-то вести, – говорил старик. – И потом, прошло много лет. А в доказательствах только слова вдовы. Ты подумай, Леша. Хорошенько подумай. Я кивнул. Не сводил взгляда с морщинистого лица старика. Даже под пытками не скажу, что дело уже не в жажде мести. Это чувство я пережил. Перегорело. Отлегло. Все изменилось, когда я увидел взгляд Шаха, направленный на Лину. Он не сдастся, не отступит, как и я. Ее получит победитель. И бой уже идет. Но не в клетке, не на ринге. – Я все решил, Павел Иосифович, – холодно обронил. Невский, как и прочие влиятельные люди, не должен знать, что именно стоит на кону. Для них Лина – не причина для убийства Шаха. Эти люди не одобрят войны из-за женщины. Мстить за убийство брата – стоящий предлог. Делить женщину – не повод для вражды. И плевать они хотели на чувства. У них нет таких понятий. Старик нарезал мясо на крошечные куски, а я терпеливо ждал его вердикта. Тягостное молчание нарушил телефонный звонок. Ждал его. Он о многом говорил. Означал, что Шах уже действует. Что он получил одобрение верхушки города, в обход Невского и меня. – Парни моргнуть не успели. Сработано гладко, – отчитывался Слава, когда я поднес телефон к уху. – Подробнее, – скомандовал я. – Девчонку сильно задело. Дима с огнестрелом. Остальные – терпимо, – оперативно отчитывался Шмель. – Меня подлатают, буду как новенький. Я молча слушал. За грудиной поднималась ярость. А если бы не успели заменить Лину? Если бы люди Шаха напали на нее, а не на липовую куклу? Ярость крепла с каждым мгновением. Чистая, дикая, животная злость, заставляющая сжиматься кулаки до хруста. – Говорите, не делаются, Павел Иосифович? – процедил я, сбрасывая вызов. Невский отшвырнул салфетку. Минуту смотрел на меня. Я отвечал тем же. Прошли те времена, когда меня пугал тяжелый взгляд старика. – Осторожнее, Леша, – посоветовал Павел Иосифович. Это было разрешение на любые действия. Невский давал мне «добро» на месть. Именно этого я и ждал. Шах сделал свой шаг. Теперь мой черед. * * * Мне бы сменить шмотки. Переодеться в чистое. Смыть невидимые следы крови с рубашки, с себя. Но я плюнул на все. Имею право. Сейчас – можно. С трудом преодолевал соблазн позвонить Лине, услышать голос, убедиться, что все с ней в порядке. Но охрана регулярно отчитывалась о том, что обе женщины в доме. Подозрительно молчал Кастет. Скорее всего, пытался не убить мою вздорную девчонку. Слава молча косился на меня по дороге в усадьбу. Двинуть бы по его наглой морде. По глазам видел, что друга так и тянет отвесить ехидное замечание, потому что напряженные часы позади. И можно выдохнуть, вспомнить, что кроме игр в войнушку, есть в жизни что-то более ценное. – В отпуск бы, – подал голос Слава. – Через неделю-две отпущу, – пообещал я. У меня были планы на следующие две недели. Утром я хотел свалить вместе с Линой из страны, пока ребята будут наводить порядок. Не помешает исчезнуть из города, пока все не утихнет. Все-таки, Шах был крупной фигурой. И его внезапная смерть нарушила привычный устой в бизнесе многим важным людям. Но плевать! Шаха больше нет, и это главное. Сейчас уже можно все рассказать Аделине о Марке, о счетах в банке на фамилию Лехиных, обо всей недвижимости, причитающейся Лине на правах наследницы. Именно этим я и планировал заняться, как только вернусь. Хотя, нет, я планировал совсем иные действия. А вот потом разговоры. Без вариантов.