– Потому что тебя в порядок надо приводить три дня. Минимум. Мамаша ошалела, а потом открыла рот для второй порции возмущений. Я фыркнула и ткнула пальцем в сторону лохани с водой. – Смотри! Волосы упущены, руки – под ногтями хоть ты картошку сажай, приличное платье на тебя тоже не вдруг подберешь… Мне заниматься некогда, а в таком виде тебя к баронессе просто не пустят. Сначала приведи себя в порядок, а потом уж… – Денег нет! – А что, ты уже все Карпу на пропой отдала? – Мария! Я пожала плечами. – Перевод был недавно, матушка, приводи себя в порядок, а потом поговорим. Но в таком виде это немыслимо. Решат, что мы милостыньку просить явились. – Да как ты смеешь?! – взвилась мамаша. Но… концерт закатывать можно только при наличии группы поддержки. А ее-то и не было. Петя гремел чугунками, Ваня смотрел с осуждением, а Аришке не хотелось уступать свое место. Так что мамаша посопела и кивнула. – Я займусь. Надо же соответствовать! – Вот-вот, займись. Интерлюдия 7 – ЧТО?! Орал Демидов вдохновенно. А кто бы не заорал на его месте? Сокровищница рода Демидовых… Все, все, что нажито непосильным трудом… Рабочих и крестьян, ага… Все в единый миг… Ценный артефакт был доставлен в Березовский. Туда, откуда пошло богатство рода Демидовых. Сам Демидов собирался выехать следом за ним, задержался из-за Романова. Причина более чем уважительная. Поди откажи такому. Зачем везли артефакт? Разумеется, не просто так. Рудник с золотом на землях Сергея Владимировича начал иссякать. То ли жила в сторону ушла, то ли просто выбрали все… Надо было это проверить. И… Проверить-то мог каждый маг земли. Но ожерелье давало ВЛАСТЬ над рудами. Если жила рядом, была возможность ее притянуть. А теперь? Нет такой возможности. И ожерелья нет. И сокровищницы – тоже. Хранилось оно в родовом поместье Демидовых, в сейфе, конечно. А пару дней назад и полыхнуло ночью. Да так все удачно выгорело, что на месте дома лишь прогалина осталась. Черная насквозь. Обугленная. И не только дом сгорел, подвалы под домом, управляющий на мага воздуха не поскупился, чтобы письмо доставить… Все, все пропало! Демидов решительно встал из-за стола. Надо выезжать в Березовский. Черт с ним, с Романовым, с расследованием, с княжной, провались она куда поглубже да там и останься. А вот «змеиный талисман», ожерелье, которое передавалось старшему в роду и называлось именно так… Ясное дело, нищим и босым Демидов не останется. Род богатый, могучий, но… Разобраться надо, что произошло. Вот он и разберется. Самолично. И если это чей-то умысел… Найду – на куски порву вражину! Демидов кое-как обуздал клокочущую ярость и приказал позвать секретаря. Надо написать кучу писем с объяснениями. А то еще в розыск объявят. Но как? Кто? Гр-р-р-р-р!!! Глава 11 Дела богоугодные Меня баронесса осмотрела одобрительно. Арину чуть менее одобрительно, все же озиралась та, как деревенщина в музее. И благосклонно улыбнулась. – Здравствуйте, Мария. – Ваша милость, – поклонилась я. Авось спина не переломится. Баронесса что-то узнала обо мне и стала чуть более благосклонна. Это хорошо. Вопрос – что она узнала? – Возьмите. Мне протянули конверт. И я не удержалась. – Ваша милость, вы позволите? – Разумеется, Мария. В конверте было всего две бумажки. Первая – свидетельство о рождении. На имя Синютина Нила Петровича. Мать – Синютина Мария Петровна. Отец – прочерк. Плевать, для меня это свидетельство было дороже такого же по размеру листа золота. Даже платины! – Ваша милость, благодарю! Вы… Век проживу – не забуду и добром отплачу! И детям-внукам накажу помнить! Баронесса посмотрела испытующе, поняла, что я не лгу, и милостиво наклонила голову. – Я вам верю, Мария. Вы производите впечатление достойной молодой дамы. Вторая бумажка – приглашение. Обычный лист белого плотного картона, только вот аристократизма в нем больше, чем в сорока раззолоченных визитках нуворишей. Очень дорогой картон, шелковистый на ощупь, с маленькой тисненой монограммой… – Ваша милость, я недостойна! – Это мне решать. – Баронесса смотрела строго. Благотворительный вечер. Ёжь твою рожь! Ну какой мне вечер! Я и на первом-то балу чувствовала себя как Золушка. Не в том смысле, что принца ловила, а в том, что от печки и помойки – во дворец. Дура дурой. И что остается сказать? – Ваша милость, я весьма польщена, но ребенок… Я не смогу его оставить. Баронесса продемонстрировала недоверие.