– Я мечтал бы о такой дочери. А я мечтала бы о таком отце. Но судьба бывает жестока… Мне оставалось только еще раз коснуться губами впалой щеки, прижаться на миг и ощутить запах табака и хорошего одеколона. Кто бы мне объяснил, почему самые классные мужчины, которых ты встречаешь в жизни, всегда заняты? И иногда – леди Смертью? Ключики я повесила на шею, к медальону. Многое мне ротмистр дать не мог, я это понимала. Но он подарил мне шанс. Мы разговаривали за это время и о магическом поиске, и о его радиусе… Как же мало я знаю! Как мне не хватает настоящего учителя. А чего еще мне не хватает? Цели в жизни. Ах, уважаемый Омар Хайям, как вы точно подметили это в своих стихах. Как хочется напиться, когда не понимаешь, для чего ты живешь! Для чего я здесь? Есть ли у меня какая-то цель, какое-то предназначение? Кто-то появляется, чтобы учиться, кто-то исправляет карму, кому-то даже думать некогда – драпать надо, чтобы не сожрали, а мне-то как быть? Выйти замуж, размножиться и прожить жизнь в тихом углу? Хотя кто его знает, что будет лучше для мира? Я точно не отвечу. И свою-то жизнь… Ладно! Я ее не загубила: не спилась, не села на иглу, не… Да много чего не. Но ведь и следа, считай, не оставила? Хотя… Дед говорил так: мы должны прожить жизнь так, чтобы предкам не было больно, а потомкам – стыдно. Может, взять его слова за чуткое руководство? Попробовать мне никто не мешал. * * * Выписка. Как много в этом слове… Мне доставили из дома легкое платье палевого цвета, такую же шляпку, перчатки, дополнили ансамбль ботинки на пуговках и сумочка в тон платью. Я заплела косу-колосок и почувствовала себя намного лучше. Уже не безликая больничная единица, уже личность. Улыбка, пощипать себя за щеки, покусать губы, и вперед. Краска тут приличным женщинам, кстати, не полагается. Если у дамы на лице есть косметика, значит, это либо официальный прием (там можно), либо это дама легкого поведения. Интересная градация, правда? Естественно, никто из родственников за мной не приехал, только слуга. Пожилой, недовольный и надутый. Выглядел он так, словно я у него на глазах занималась чем-то крайне неприличным, то ли каннибализмом, то ли онанизмом, так сразу и не ответишь. Меня подвели к карете. Автомобили здесь пока еще были достаточно редкими, да и не нашли большого распространения. А потому карета, запряженная парой симпатичных лошадок, и кучер, который дружески улыбнулся мне. На улыбку я ответила улыбкой, но когда слуга попробовал влезть в карету вслед за мной, подняла брови и стукнула его сумочкой по плечу. – Ты что себе позволяешь, любезнейший? Слуга остановился. Неожиданно? А я сейчас еще добавлю. – Я княжна, а ты кто таков будешь, чтобы со мной в карете ехать? Маленькие темные глазки блеснули злостью. – Батюшка ваш приказал сопроводить… – Запятки к твоим услугам. Или я лично доложу батюшке, что ты накануне свадьбы меня опорочить пытался. – К-как? У слуги форменным образом отвисла челюсть. Я улыбнулась гадючьей улыбочкой. – Ты считаешь, что мужчина в карете с незамужней девушкой – это нормально? Вынуждена не согласиться… Вон пошел! Последние два слова я выделила интонацией. Лакей отшатнулся. Кучер, который наблюдал за всей этой сценой, одобрительно хмыкнул, кажется, ему все понравилось. А так тебя… Не стерва я. Ладно, пусть стерва, но здесь сословное общество. Начни я допускать вольности, меня первую и не поймут. Господину свое место, слуге – свое. Точка. Андрей Васильевич это четко объяснил. Просвещал меня по основным правилам поведения, ну и выплыло. В карете, тет-а-тет я могу ехать с мужем. С сыном. С каким-либо родственником, лучше не дальше второго колена. После брака допускаются еще и родственники мужа. А вот посторонние мужчины, будь там хоть кто, уже должны ехать отдельно. И для слуг исключений нет. Дверца кареты закрылась, и я отправилась домой. Стоит ли отмечать, что и дома меня никто, кроме слуг, не встречал? * * * Слуги ко мне были настроены не слишком доброжелательно. Оно и понятно, народ такой – всегда будут на стороне кормящей их руки. Преданность? Благородство? Исключительно в пьесах Мольера. Край – в исторических фильмах. Да и за что им быть мне преданными? За факт моего существования? Вот радость-то! Дать я им ничего не могу, как вела себя княжна Мария, примерно представляю – как кошка в западне, кому ж охота связываться? Конечно, все были на стороне отца и мачехи. А я тут так, не пришей кобыле хвост. Так что я бросила сумочку на столик и поманила пальцем ближайшего холуя. – У меня голова кружится, проводи меня в мои комнаты. Холуй подошел, оглянулся на моего «сопровождающего». Ага, после поездки на запятках на нем сухого места не было. Ночью как раз дождь прошел, луж на улице хватало. Прикасаться даже пальцем к этому мегапоросенку никому не захочется. Так что мне предоставили руку, я оперлась на нее, изображая немочь бледную, и позволила себя отвести. А там… Пять комнат. Пять! Ёжь твою рожь, зачем мне столько? Осмотр позволил выделить гардеробную, спальню, гостиную, кабинет и нечто вроде будуара. Санузел совмещенный прилагается к спальне. Неплохо. Хотя обстановка – повеситься тянет. Ощущение, что живешь в розовом яйце с оборочками. Жуть жуткая. Марии, наверное, нравилось. Мне же… Мне было все равно. Долго я здесь не задержусь, а значит, и переживать нет смысла. Попробовать поговорить с отцом? Хотя бы. А вот и звонок для прислуги. Я потянула за хвост с кисточкой и минут через десять дождалась не особо умного вида служанку, которая присела в чем-то вроде реверанса. – Что изволите, ваша светлость? – Мой батюшка дома? – Да… В кабинете. – Один? – Да, ваша светлость.