Даже его величеству не удалось избежать ведьмовского гнева. — И дёрнул же его демон так легко уступить северянину и пригласить в Хельвиву накаи! — шипела Мильдгита, пытаясь оттереть с юбки пятна, но те, наоборот, только увеличивались в размерах, а комнату продолжал наполнять резкий запах. — Проклятье! Швырнув на пол тряпку, с помощью которой пыталась спасти положение, чародейка заметалась по лаборатории, продолжая перемежать возмущения со злыми ругательствами. — И Ярый тоже хорош! Я так долго взращивала в Редфрите ненависть к накаи, так упорно шла к своей цели, а этому демоновому посланнику подавай ко двору мерзких тварей! Не сдержавшись, чародейка в сердцах выругалась, а потом нервно продолжила: — А Редфрит… Как же я в тебе разочаровалась! Так легко забыл о смерти лучшего друга. Чего же стоила твоя дружба? Тьфу! И как самому от себя не противно?! — Колдунья глухо рыкнула. — А ведь я была уверена, что, уничтожив Тео, подтолкну Галеано к верному решению — пойти войной на Средиземье. К тому же Даниэла! Одно удовольствие было наблюдать за её страданиями. — Мильдгита прикрыла глаза, погружаясь в приятные воспоминания, и, едва не мурлыча, с улыбкой произнесла: — Она чуть с ума от боли не сошла. Я, конечно, не ожидала, что она с горя привяжет к себе короля. Это было неприятно. Но Фантальм всегда была чудна́я. Взбалмошная, непредсказуемая девчонка. А потом появилась иномирянка… Даниэлу из другого мира в иные моменты Мильдгита ненавидела даже сильнее новоиспечённой королевы. За её любовь к презренным, за то, что постоянно выгораживала и защищала ненавистных тварей. Да и Редфрит после её возвращения был сам на себя не похож. Куда подевался тот жёсткий и непоколебимый в своих решениях монарх? Ещё каких-то два месяца назад Редфрит Галеано был уверен, что накаи нужно уничтожить, а мелкие народцы Средиземья поработить, и вот теперь он собирается вести с Дикими переговоры. — Чудовищная ошибка, ваше величество. А всё эта выскочка из другого мира! Не сдержавшись, Мильдгита схватила первую попавшуюся под руку колбу и швырнула её в стену. Тёмные струйки побежали по серой кладке, а запах в лаборатории стал почти удушающим. Но королевская чародейка этого не замечала. Она потому и согласилась на предложение Ярого: уничтожить чужачку руками накаи было заманчиво. Если уж смерть друга не ожесточила сердце правителя, то мучительная кончина любимой (пусть он до конца и не осознал, что влюбился) всё исправит. С магами Сетхэйна они уничтожат презренные народы, и её семья наконец-то будет отомщена. — Ты искала меня? Мильдгита вздрогнула и резко обернулась. Погружённая в беспокойные мысли, она не слышала, как отворилась дверь. Не услышала и шагов посланника, незаметно к ней приблизившегося. — Искала, — буркнула ведьма. Велебор скривился: — Чем здесь так воняет? — В два шага преодолев расстояние до окна, толкнул ставню и жадно глотнул ртом свежий вечерний воздух. — Надеюсь, наш договор в силе? — нервно спросила Мильдгита. — А разве я давал повод думать иначе? — Это ты мне скажи. — Чародейка тихо усмехнулась и, взяв себя в руки, с ядовитой иронией в голосе продолжила: — В последнее время ты меня избегаешь. — Я был занят. — И сегодня, не успев вернуться во дворец, сразу понёсся к своей… «невесте». Неужто за неё переживаешь? Велебор помрачнел, но лишь на мгновение, спустя которое его лицо разгладилось, а на губах промелькнула привычная улыбка. — Конечно, я за неё переживаю. Её должны уничтожить накаи, а не стихийное бедствие. — Как? — Мильдгита скрестила на груди руки, решив, что князь не покинет этих стен, пока не посвятит её в детали плана. — Что «как»? — Я хочу знать, как ты собрался натравить на девчонку крылатых? И «когда» меня тоже интересует. — Ты мне не доверяешь? Чародейка сощурилась, с пристальным вниманием вглядываясь в лицо посланника. — Есть подозрение, что ваша светлость начали сомневаться. — Мне эта война выгодна так же, как и тебе, — жёстко ответил Велебор. — Выгодна чем? — Вы задаёте слишком много вопросов, леди, — холодно отрезал он. — А вы продолжаете уходить от ответов, князь. Ярый мрачно усмехнулся: — Просто я не привык, когда в мои дела кто-нибудь вмешивается. Но раз уж вы настаиваете… Один из Диких в скором времени обезумеет (не без помощи моих чародеек) и нападёт на мою прекрасную невесту. Даниэла погибнет, Редфрит будет страдать. А горе, как известно, ослепляет. Воины Сетхэйна со дня на день прибудут в Хельвиву, и король, не теряя времени, бросится войной на Средиземье. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство? Некоторое время Мильдгита молчала, прокручивая в уме слова посланника и продолжая на него смотреть, цепко и внимательно. — Я видела, как они целовались, — наконец сказала она. — Его величество потом признался, что таким образом пытался досадить вам. Мол, теперь вы квиты (уж не знаю, что он имел в виду), но я вижу, как он в неё влюбляется. Редфрит сильно к ней привязался. — Вот и хорошо, — задумчиво пробормотал Ярый. — Вот и отлично… Выглянув в окно, в синий, напоенный ароматами цветов и пролившегося дождя вечер, он пробежался по окрестностям дворца взглядом, а заметив мелькнувшие в безоблачном небе тени, довольно усмехнулся: — А вот и долгожданные гости. Как чувствовал, что они прибудут именно сегодня… — Посол приблизился к чародейке и с обаятельной улыбкой продолжил: — Ну что ж, леди Мильдгита, предлагаю присоединится ко двору и поприветствовать гостей из Средиземья. Даниэла О том, что в Хельвиву прибыли накаи, я узнала от Руты. Позабыв о правилах этикета, служанка ворвалась в спальню без предупреждения и взволнованно выпалила: — Дикие! Они… они уже здесь! В… во дворце! В глазах девушки плескался страх, к которому примешивалось и любопытство. Рута переминалась с ноги на ногу, нервно кусала губы, дрожащими пальцами мяла ни в чём не повинную юбку. — Они все такие… такие большие, — лихорадочно шептала она. Шумно сглотнула и завершила с благоговейным ужасом: — А ещё страшные! Просто жуткие! — Не говори глупости! — Не теряя времени, я поспешила к выходу, краем глаза заметив, что феи метнулись следом. — Они у короля или… — Я видела, как их встречала стража, а придворные начали собираться в тронном зале, — перебив меня, бойко отчиталась служанка. — Значит, будет официальное приветствие, — пробормотала я, чувствуя, как по коже бежит дрожь волнения. Боги, пусть всё хорошо начнётся и ещё лучше закончится! Понятное дело, я не собиралась торчать в гостевой комнате, когда за её стенами происходит такое. Переговоры с Дикими! Скорее всего, первые за всю историю Треалеса. Можно сказать, событие миллениума. Или сколько там натикало у владений Редфрита. — Пойдём. — Видя, что Рута с удовольствием заложила бы кому-нибудь душу, лишь бы ещё хотя бы мельком взглянуть на «больших», «страшных» и «просто жутких», взяла её с собой. Не мы одни сейчас спешили по сумеречным анфиладам. Даже возникло ощущение, что утренний сценарий повторяется. Метались лакеи с канделябрами, заполошно гомонили придворные. Сбиваясь в стайки и стаи, они торопились добраться до тронного зала, чтобы занять места поближе к трону. Удивительно, что без попкорна. Нам не повезло войти в зал одними из последних. Пришлось приподниматься на носочках и старательно тянуть шею — дурацкие парики и высокие причёски заслоняли всё самое интересное. Редфрит, как ему было и положено, торжественно восседал на троне. Традиционно в гордом одиночестве. Неподалёку от правителя крутилась Гита. Колдунья выглядела так, будто готова была кого-нибудь растерзать. Наверняка накаи — именно на них она бросала злые взгляды. — Арайна, — радостно прошептала я, когда от пятёрки крылатых отделались их принцесса и, величаво вскинув голову, шагнула к Редфриту. Не думала, что накаи отпустят свою потенциальную королеву. С другой стороны, Арайна больше всех остальных крылатых заинтересована в предотвращении войны. — Вот мы и встретились снова, король, — усмехнулась она, даже не пытаясь выказать почтение главе Треалеса. А потом ещё и добавила дерзко: — Несостоявшаяся жертва и безжалостный убийца её брата. Я зажмурилась, борясь с желанием изобразить мем «рука-лицо». Ну вот кто так начинает переговоры? Арайна, девочка, ты меня разочаровываешь. Я, конечно, тоже не гений дипломатии (не Ярый), но бросать в лицо Галеано обвинения в убийстве точно поостереглась бы. Придворные зашептались, возмущённые дерзостью и наглостью крылатой, но на лице у короля не дрогнул ни один мускул. — О том, в чьей крови перепачканы мои и ваши руки, мы поговорим после, — невозмутимо начал он. Настоящий король. — А сейчас я бы хотел просто вас поприветствовать. Рад, что вы откликнулись на моё приглашение. Я дал слово, принёс клятву, что в этих стенах вы будете в безопасности. — Секунда, другая, и Редфрит жёстко добавил: — Пока будете ценить жизни людей, мы тоже будем относиться к вам с почтением. О том, что случится, вздумай накаи перестать «ценить» людские жизни, его величество решил не распространяться, но повисшее молчание, тяжёлое и мрачное, яснее ясного давало понять, что крылатым тогда придётся несладко. Арайна склонила голову, принимая условия. — Не бойся, король. Мы явились сюда, рискуя собой, не чтобы найти свою смерть, а чтобы спасти от смерти твоих людей. И наши народы тоже, — немного помолчав, добавила она и почти дружелюбно признала: — Возможно, вместе мы сумеем отвести беду от всего сущего. В зале поднялся гул, уже не возмущённый — тревожный. Придворные переглядывались, эхом повторяя слова Арайны, спрашивая друг у друга, что они означают.