Услышав мой вопрос о Спящих, Редфрит нахмурился: — Не припомню. Расскажешь? Я ненадолго задумалась, воскрешая в памяти всё, что узнала от Арайны. — Это древние духи. Очень древние и могущественные. Дикие считают, что один из них пробудился и несёт в себе опасность для ни много ни мало целого мира. — По-моему, госпожа Вертано, вы чересчур осведомлены о накаи для той, кто никогда с ними не встречался. Король не сумел отказать себе в удовольствии снова меня уколоть, но я сделала вид, что не обратила на его замечание внимания и тихо добавила: — Это потому они убивали. Я заглянула ему в глаза и пожалела, что вообще это произнесла. Мгновение, и Редфрита точно подменили. С губ исчезла расслабленная улыбка, черты лица заострились, а глаза, несколько мгновений назад безмятежно синие, вдруг потемнели, как потемнело небо над Хельвивой. — Это ему, Спящему, они приносили жертвы? Ну вот, он меня даже толком не выслушал, а уже успел сделать выводы. — Нет, — поспешила ответить. Вдохнув поглубже, на выдохе продолжила: — Его нужно усыпить, пока он не стал слишком сильным. А для этого нужна телесная оболочка, в которую накаи пытаются загнать духа. Они уверены, что юные девушки подходят лучше остальных. По какой-то причине тела мужчин духа не интересуют. — Ну так почему же Дикие не кладут на алтарь своих? — Редфрит мрачно усмехнулся. — Почему страдают люди? Вот мы и подошли к тому, о чём мне совершенно не хочется говорить. — Они… они считают людей виновных в пробуждении духа. Я даже зажмурилась, понимая, что следующие мои слова ему ещё больше не понравятся. Каково Редфриту будет узнать, что во всех несчастьях следует винить отца и мать? А вдруг не поверит? Вдруг ещё больше разозлится? Решит, что накаи мне просто голову задурили, а я, наивная душа, сразу поверила. Что, если я сделала только хуже, заговорив о духе? Может, стоило доверить это дело профессионалам — самим Диким? Они лучше знают, что из себя представляет Спящий, а мой рассказ больше похож на страшилку, которыми пугают перед сном непослушных детей. — Они всегда и во всём винили людей. — И люди делают то же самое, разве нет? Редфрит не ответил. Остановившись, повернулся ко мне, заглянул в глаза. Я тоже молчала. Всё искала в себе силы наконец дорезать правду-матку, но язык будто прилип к нёбу и больше не слушался. Никак не получалось рассказать ему о родителях. Грянул гром. Крупные капли посыпались с неба, разбиваясь о гравий, о мрамор фонтанов, напитывая землю. — Нам стоит вернуться. — Я оглянулась на тёмную, бесформенную в набежавших сумерках громаду дворца. — И долго ты собираешься выдавать себя за другую? Даниэла… — Редфрит взял меня за руку. Заключив в свои ладони, поднёс к губам, согревая кончики пальцев дыханием и поцелуем. С неба лились реки дождя, но ни он, ни я не обращали на это внимания. Одежда быстро промокла, но я не чувствовала холода. Наоборот, с каждым прикосновением горячих губ внутри меня как будто разгоралось пламя. Такое не только согреет, но и обжечь может запросто. — У тебя есть жена, — тихо напомнила я. Мгновение спустя гром грянул с новой силой, свинцовое небо расколола яркая вспышка и… дрогнула земля. Сильно, яростно. Казалось, вот сейчас она разверзнется, разрываемая глубокими трещинами. Поднявшийся ветер рвал листву с деревьев, уничтожал клумбы, заставлял воду в фонтанах покрываться рябью. Новый толчок, ещё более мощный, и я громко выкрикнула, пытаясь заглушить очередной раскат грома: — Что это?! — Скорее во дворец! — Редфрит схватил меня за руку и потянул за собой. Путаясь в юбках, я бежала по аллее, то и дело спотыкаясь, — земля дрожала не переставая. Вскрикнула, застыла, когда в шаге от нас рухнула тяжёлая ветка. Приземлись она чуть левее, и каждый из нас в лучшем случае отделался бы сильным сотрясением. В худшем — я бы всё-таки ушла из этого мира, пусть и не так, как планировала. ‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Видя, что никак не могу прийти в себя, Редфрит подхватил меня на руки и помчался ко дворцу. Всё, что случилось дальше, напоминало дурной сон. От непрекращающихся толчков многие окна подёрнулись трещинами, с пьедесталов послетали вазы, а с доспехов в Рыцарской галерее попадали шлемы. Всполошенные придворные метались по залам, своими криками и визгом привнося ещё большую панику и неразбериху. На нас никто не обращал внимания и, наверное, к счастью. — Позаботься о ней, — велел Редфрит Руте и передал ей меня из рук в руки. Велев стражнику быть рядом на случай, если тот нам понадобится, бросил на меня последний взгляд, а спустя мгновение короля рядом уже не было. И вот тут я вспомнила, что насквозь промокла. Что мне холодно и очень страшно. И кажется, я уже близка к тому, чтобы, взяв пример с придворных, тоже удариться в панику. — Это конец света? Это наверняка конец света, — испуганно бормотала Рута, мечась по комнате. — Мы все умрём. Мы все умрём… Я сидела возле зажжённого камина, тщетно пытаясь согреться, и гладила Миура. Перевёртыш был напуган не меньше нас, дрожал у меня в руках и тихо пищал всякий раз, когда мебель в спальне начинала ходить ходуном и в рамах дребезжали стёкла, в любой момент готовые разлететься осколками. — Наверное, лучше выйти из дворца, — немного придя в себя, сказала я и вздрогнула от очередного толчка. — Эти стены и не такое выдерживали, — ободряюще заявила служанка, и непонятно, кого пыталась приободрить: себя или меня. — Скоро всё закончится. Всё должно закончиться… К счастью, Рута оказалась права. Спустя несколько минут, невыносимо долгих и в принципе невыносимых, гром стих и небо посветлело. Перестал выть ветер, грозовые тучи постепенно расползались, позволяя солнцу осветить парк. Некогда совершенный, а теперь напоминавшей поле битвы. — Ну вот, всё позади. — Служанка нервно улыбнулась. Дрожащими пальцами разгладив несуществующие складки на фартуке, предложила: — Может, попросить у мэтра Вруктилса, нашего лекаря, для вас чего-нибудь успокоительного? — Боюсь, к лекарю сейчас выстроится целая очередь из просящих, — заметила я, но отказываться не стала. Сердце продолжало стучать как ненормальное и успокаиваться без посторонней помощи явно не собиралась. — И для себя тогда тоже возьми. Кивнув, Рута отправилась к моему старому знакомцу мэтру Фруктису. Вспомнив, что надо бы переодеться, я оставила перевёртыша на коврике возле камина и стала расстёгивать крючки корсажа, торопясь снять с себя мокрое платье. Хорошо хоть не успела добраться до нижнего белья — в комнату без стука и предупреждения ворвался мой незабвенный «жених». — Ты как? В порядке? Не знаю, где Велебора застала непогода, но выглядел посол слегка потрёпанным. Тоже весь мокрый, всклоченный, да ещё и поцарапанный: руки и лицо были в ссадинах. — Уж точно лучше тебя. Беспокойство в глазах северянина приятно удивило. Последнее время он вёл себя не самым лучшим образом, а сейчас скользил по мне взволнованным взглядом. Видимо, тоже искал царапины. — Садись скорее сюда. — Я кивнула на кровать. Накинув халат и, на ходу завязывая пояс, достала из сундука свою личную аптечку со всем необходимым. Я её собрала, как только приехала в Хельвиву. Никогда ведь не знаешь, что в жизни пригодится. Ярый устроился на кровати, я присела рядом и принялась обрабатывать ссадины. — Я возвращался во дворец, когда всё началось. Меня буквально вышибло из седла, швырнуло на крыльцо дома. Мне ещё повезло, что легко отделался. Мог бы размозжить себе голову. — Рада, что всё обошлось. — Я коротко улыбнулась. Закончив с одной рукой, взялась за другую: закатав порванный рукав, приложила к самой глубокой ссадине компресс с обеззараживающим средством. Велебор поморщился, но промолчал. — Мне удалось увидеть Даниэлу, — спустя пару минут тишины, нарушаемой лишь потрескиваньем поленьев в камине, признался он. — Я предложил Редфриту показать её моим чародейкам и сам воспользовался возможностью попасть к ней. — Что они говорят? Твои чародейки. — То же самое, что твои накаи. Что, возможно, она просто не хочет возвращаться. — Голос северянина стал тихим и каким-то глухим. — Не пробовал её поцеловать? — пытаясь разрядить обстановку, пошутила я. Но Ярый шутки не понял. — Зачем? Чтобы снова навлечь на себя гнев Редфрита? — Так в сказках принцы будят своих принцесс — поцелуем истинной любви, — пояснила с улыбкой. — Никогда о таких не слышал, — пробормотал северянин, а потом с усмешкой добавил: — К тому же зачем ей принц, когда у неё есть король? Ответить я не успела. Дверь снова распахнулась, и я, не отрывая взгляда от «раненого», сказала: — А ты быстро. Думала, к лекарю сейчас так легко не попасть. Но это была не Рута. В дверях, наблюдая за тем, как я, подавшись к князю, обрабатываю у него на виске ссадину, стоял Галеано. — Я не помешал? — резко спросил он, привлекая к себе внимание. Вздрогнув, отняла руку от лица Ярого и нахмурилась. Эта реплика могла бы подойти ревнивому мужу, заставшему любовника в спальне своей половины, но уж никак не женатому мужчине. Велебор обернулся. — Ваше величество?