Остальные тоже забрались на своих лошадей, и небольшая кавалькада двинулась в обратном направлении. — Получается, именно я должен с ней возиться, — проворчал рыжий. — Ладно, сам напросился. Он обернулся к притихшей Тамаре. — Только пойдешь на своих двоих. А то у меня лошадь устала. После этих слов он запрыгнул в седло. — Держись за стремя. У Тамары просто не было слов и даже чувства куда-то испарились. Оставалось только безграничное изумление. За какие прегрешения она угодила в эту глупую ситуацию, интересно? Спасаться бегством тоже было глупо. Вряд ли ее стали бы настойчиво удерживать. По крайней мере, такое предположение сложилось. А брести в одиночестве по лесной дороге обратно к карете было реально страшно. Во-первых, уже надвигались сумерки. Во-вторых, расстояние было внушительным. Одно дело с относительным комфортом ехать на лошади и совершенно другое — брести пешком по незнакомой местности. В-третьих, неизвестно, кто еще может выскочить из чащи, и чем может грозить такая встреча. Да, прав был маркиз, когда говорил, что ей требуется сопровождающий. Увы, от этого сопровождающего теперь уже никакого проку не было. Все это Тамара соображала пока покорно следовала за рыжим. В памяти всплыла картина, увиденная на выставке прерафаэлитов. На выставку Тамару затащил один крайне интеллигентный возлюбленный, который всячески трудился над ее просвещением и развитием. Жаль, его пыла хватило ненадолго. Иначе Тамара сейчас поражала бы всех своим высочайшим культурным уровнем и компетентностью в вопросах литературы и искусства. Но кое-что в ее голове сохранилось. Например, та же картина, на которой задумчивый рыцарь ехал по дороге на белой (или может, светло-серой) лошади, а его верный паж семенил рядом, держась за стремя. Мда, невеселая картина, и в реальности складывалась ничуть не лучше. Небо было уже совсем темным, деревья отбрасывали зловещие тени. — Не переживай, тут не очень далеко, — снисходительно заметил рыжий. К счастью, бежать за его лошадью не пришлось. Вся кампания двигалась медленно. Видимо из-за Шермэля, которого герцог по-прежнему продолжал поддерживать. Все-таки до конечной цели было очень далеко, чтобы там не утверждал рыжий, путь казался бесконечным. Потом они свернули с основной дороги на боковую, по ней еще двигались довольно долго. И наконец остановились. Трижды раздался звук рожка. И наступила тишина. Но уже через полминуты — сердитый окрик: — Эй, вы что там, уснули? Опускайте мост! Кто-то ответил: — Сейчас! Послышался скрежет цепей, нечто огромное и тяжелое опустилось неподалеку. Всадники один за другим направились дальше, лошади стучали копытами по железным полосам, которыми был обит сверху мост. Тамара и ее спутник последовали за остальными. Перед ними нависла темная громада замка… Глава 18 Всадники быстро исчезли из поля зрения, кажется, свернули налево. А рыжий свернул направо. Тамара, естественно, не отставала, не хватало еще потеряться в почти полной темноте на чужой территории, опоясанной глубоким рвом, в котором поблескивала черная вода. Замок тоже был почти черным, лишь три окна светились наверху. Они обошли замок, по пути рыжий оставил лошадь кому-то почти невидимому в темноте, вероятно, конюху. А Тамаре коротко бросил: — Не отставай. Да она и безо всяких указаний сама больше всего боялась отстать. Несколько ступеней вниз… Рыжий приоткрыл тяжелую дверь. — Заходи. Коридор, тускло освещенный единственной настенной лампой, потом полуподвальное помещение, в котором тоже царила полутьма… Рыжий что-то нашарил на столе у самого входа. Вспыхнул крошечный огонек. Потом одна за другой зажглись большие лампы, висевшие по стенам. Яркий свет залил лишь часть пространства, дальние углы оставались затененными и будто терялись вдалеке. Зато появилась возможность осмотреться и сориентироваться. В назначении этого помещения не было никаких сомнений. Грандиозных размеров очаг с вертелом, полки, забитые банками и бочонками, шкафы и шкафчики… Длинный стол стоял посредине, несколько столов поменьше — приставлены вплотную к стенам. Под сводчатым потолком висели связки сушеных трав, сетки с какими-то плодами и несколько окороков. А еще везде, где только было место, громоздилась грязная посуда. Огромная металлическая прямоугольная раковина тоже была забита до отказа. Дело в том, что неделю назад старшая посудомойка отпросилась навестить родных. Без нее дисциплина на кухне расшаталась. Еще две посудомойки работали спустя рукава, а вскоре вовсе загуляли. Улизнули на праздник в деревню и сгинули. Единственная оставшаяся случайно обварила руку кипятком, так что на несколько дней выбыла из строя. Слуги всячески увиливали от неблагодарной женской работы. Не мыть же благородным господам самим за собой посуду?! А она копилась и копилась. Так что Тамара попалась на глаза очень вовремя. Можно сказать, ей в очередной раз крупно повезло. — Можешь начинать, — произнес рыжий, а сам уселся на табурет возле длинного стола. — В смысле? — переспросила Тамара. — В смысле, начинай мыть посуду. Работы много, сама видишь. — Да уж, вижу. А ты не хочешь мне помочь? Рыжий возмутился. — С ума сошла?! Не мужская это работа совершенно. Надевай фартук. Горячая вода справа, холодная — слева. Мочалки на полке рядом с раковиной, мыло тоже. Объедки кидай в лохань под раковиной. И волосы прибери. В сложившихся обстоятельствах спорить и пререкаться было себе дороже. Тамара поджала губы, сняла с крючка на стене фартук. Волосы она заплела в косу и завязала тесемкой, найденной в кармане фартука, а сумку с письмом маркиза повесила на крючок. И начался трудовой подвиг… За всю свою предыдущую жизнь Тамара вряд ли вымыла столько посуды, сколько за один этот вечер, плавно перетекший в ночь. В замке герцога наблюдался явный переизбыток тарелок, чашек, кастрюль, салатников и прочей дребедени. Серебряных столовых приборов тоже хватало. К счастью, условия для работы были неплохие, иначе новой посудомойке пришлось бы совсем тяжко. Из одного крана текла горячая вода, из другого холодная, которой можно было ополаскивать уже вымытую посуду. Жестяная банка была наполнена жидким составом, который мылился получше всякого «Фейри». Спина и ноги гудели, шею ломило, руки покраснели, как лапки у гусыни. Однако горы грязной посуды постепенно таяли, а чистой посуды становилось все больше. Бедная Тамара хотя бы в этом находила какое-то удовлетворение. Наконец наступил момент, когда был вымыт последний половник, и появился шанс вздохнуть с облегчением. Она все-таки сделала это! И тут же на кухне появился заспанный слуга с громаднейшим подносом, уставленным посудой. Разумеется, грязной. Еще повезло, что ужин у свиты герцога был на скорую руку, поэтому обошлось без тарелок. Каждый отрезал себе внушительную порцию копченого окорока, клал на ломоть хлеба и запивал вином. Зато кубков и пустых бутылок было полно. От окорока остались только кость на оловянном блюде и аппетитный запах. Тамара молча справилась с этим новым испытанием. Ну, теперь-то можно было отдохнуть от рабского труда? Как бы не так! Еще более заспанный слуга притащил новый поднос. Сервировка этого ужина оказалась гораздо изысканней. Тамара, уже напоминавшая не живую девушку, а какое-то кухонное привидение, перемыла несколько тарелок, изящные золоченые приборы, вазочку, в которой совсем недавно было мороженое. Вазу, где еще оставались кисти сочного винограда и персики, Тамара отставила в сторону. Приподняла крышку глубокого серебряного блюда, и вздохнула. Там еще оставалось больше половины содержимого: кусочки нежнейшего мяса в желе, которые пахли умопомрачительно. Под конец Тамара вымыла два хрустальных бокала, в одном из них на донышке сохранилось немного густо-красного вина с пряным терпким ароматом. Пустая бутыль темного стекла была пуста. — Хорошее было вино, — заметил рыжий. — Кажется, все на сегодня. Ты, наверное, устала, бедняжка? Тамара не ответила. — Убери пока посуду, сколько поместится, на полки, чтобы утром поварам было, где развернуться. Завтра тебе покажут, что где обычно хранится. И столы протри. Тамара выполнила его ценные указания, столы частично освободились. Потом расплела волосы и сняла фартук. — Садись, отдохни, — рыжий ногой подвинул табурет, на который она почти что рухнула. Дальше рыжий вышел ненадолго, вернулся с пузатой бутылью, поставил на край стола. — Давай-ка тоже перекусим. Быстро отыскал в одном из шкафов увесистый кусок сыра и пирог с капустой. Взял уже успевшие высохнуть тарелки, пару кубков, вилки и ножи… Тамаре это было как… Есть выражение «как серпом по яйцам», но это грубо звучит, да и актуально оно для представителей другого пола. Поэтому скажем: как ножом по сердцу. Ведь только что вымытая, сверкающая посуда опять испачкается! Между тем рыжий переставил на стол еще и вазу с фруктами и заглянул в серебряное блюдо. — Это кролик. Неплохо. Ладно хоть что-то осталось. А то трудимся-трудимся на общее благо, и никому даже в голову не пришло о нас позаботиться. Тамаре казалось: она устала до такой степени, что даже жевать не сможет. Однако притомившаяся посудомойка ошибалась. Вкусная еда и сладкое вино довольно быстро подняли настроение. Да и рыжий, сидевший напротив, уже не казался таким уж суровым. Он подлил ей вина в кубок. — А ты как в лесу-то оказалась? — Я… ехала в замок баронессы Вимбрисс. Должна была стать ее компаньонкой. — Забудь. Видал я эту баронессу. Засушенная ханжа. У нее замок — настоящая провинциальная дыра. Скука там такая, что мухи дохнут и компаньонки сбегают. Ты бы тоже сбежала. Тамара пожала плечами. Она уже ни в чем не была уверена. Еще через пару глотков вина рыжий представлялся вполне приятным собеседником. Почему бы его не порасспросить о некоторых обстоятельствах? — Слушай, а с какой стати вы за нами погнались? Перепутали с кем-то? — Ну да. Думали, это дядюшка герцога послал гонца в Западный замок. Ты ведь знаешь ту дурацкую историю. Все в округе знают. — Ничего не знаю, я издалека приехала. Расскажи, а? — Правда не знаешь? Лет пятьсот назад предок нынешнего герцога, Ассадор Ахершмайс собрался в заморский военный поход. Сидел бы лучше дома! Часть денег и фамильных драгоценностей он решил припрятать на всякий случай, чтобы без него ничего не пропало. Составил подробную карту и отметил на ней место, где закопал клад. Об этом он написал в послании к своему сыну, который тогда был еще ребенком. Документ пока передал верному слуге. Из похода Ассадор не вернулся, вроде бы женился на дочери местного правителя и посчитал, что ему и у тестя хорошо живется. Слуга передал послание молодому герцогу, когда тот достиг совершеннолетия. Все бы отлично, но Ассадор перемудрил. О кладе написал так иносказательно и туманно, что никто ничего не понял. Только лет пять назад послание попалось на глаза нашему герцогу. Мы тут все больше месяца бились над расшифровкой. Прямо головы сломали. Как только не проклинали Ассадора, который ничего не мог сделать по-человечески. В конце концов удалось разгадать загадку. Этот умник разрезал карту на четыре части и спрятал каждую в одном из своих поместий. Ты представляешь? Причем разрезал так, что определить место клада можно только, сложив все части. Одну часть мы отыскали в соколятне… — Где-где? — Ну, в башенке, где держат почтовых соколов. Она сохранилась с древних времен. Пташки здорово отделали пергамент, но кое-что удалось разобрать. А остальные части? Они хранились в других поместьях. Одно принадлежит дяде нашего герцога, второе — младшему брату герцога, а третье — сыну дяди. Герцогу пришлось на семейном совете рассказать о своем открытии. Надо было только отыскать остальные части карты, сложить их и спокойно выкопать клад. — Ну и как? Все получилось? — полюбопытствовала Тамара. — Как бы не так! Родные братья и кузен легко бы договорились. Но дядюшка (Трэсс его зовут) все испортил. У него ведь невыносимый характер. Характер стал еще хуже с тех пор, когда титул достался от отца нашему сеньору, как и положено. Трэкс был младшим братом в семье, ему в отношении титула никогда ничего не светило. Но он все равно считал себя обойденным и оскорбленным. Когда узнал насчет клада, то вообразил, будто все должно достаться ему. Вопил, что его и так все время обводят вокруг пальца и обманывают. Должно же быть какое-нибудь возмещение. Короче говоря, Трэкс начал интриговать, сплетничать, передавать всякие гадости и рассорил остальных. Это он отлично умеет. С тех пор родственники друг с другом не разговаривают, а поиски не сдвинулось с мертвой точки. Время от времени намечается союз двух или трех сторон, а другие следят за тем, чтобы соперники по поиску клада не объединились. Рыжий доел ломтик сыра и глотнул из кубка. — По правде говоря, у нашего герцога денег куры не клюют. Не так уж и нужен ему фамильный клад. Но тут дело принципа. На кухне было тепло, из-за испарений горячей воды стало еще теплее, а из-за выпитого вина даже жарко. Рыжий расстегнул куртку из тонкого сукна и верхние пуговицы на рубашке, так что можно было рассмотреть верхнюю часть груди с гладкой светлой кожей. Тамара подумала, что соски у него наверняка нежно-розовые. Вообще рыжий, если к нему приглядеться, оказался очень даже привлекательным мужчиной. Да еще и как бы мы сказали сейчас — спортивного телосложения. В последнее время Тамара питала вполне объяснимую ненависть к рыжим волосам и зеленым глазам. Но ведь это касалось Зэллы. С какой стати ненавидеть рыжих представителей противоположного пола? Не так ли? К тому же, волосы у него были другого оттенка, гораздо темнее, чем у Зэллы. Вот тут и набежало снова сладкое томление… Тамара даже не заметила, как начала строить глазки соседу по столу. Вернее, глазки строились как-то сами, совершенно независимо от своей владелицы. Она отодвинулась от стола, положила одну ногу на другую, откинула голову назад. Рыжий довольно внимательно посмотрел на ее талию и бедра и заметил: — А тебе идет мужская одежда. Смазливый парнишка получился… Глава 19 Итак, мы остановились на том, что рыжий начал посматривать на Тамару с некоторым интересом. Тамара попыталась использовать все отпущенные ей от природы запасы кокетства. Заулыбалась, провела язычком по губам, как бы в рассеянности начала теребить прядь волос. Не пропадать же сладкому томлению. В конце концов, имеет девушка право на достойное завершение этого сумасшедшего дня? Хоть какую-то компенсацию за то, что ее сперва преследовали в лесу, напугали до полусмерти, а дальше заставили перемыть гору грязной посуды. Рыжий перевел взгляд чуть выше. Потом задумчиво, будто разговаривал сам с собой, произнес: — Нет. Пожалуй, все-таки нет. В целом, смысл фразы был понятен. Видимо, Тамарин бюст помешал. Рыжий поднялся с табурета. — Спать давно пора. Эту посуду пока в раковину поставь, завтра вымоешь. Пойдем, я тебя устрою где-нибудь на ночлег.