— Не понимаю, — размышлял вслух Барнаби, — почему она ничего не отменила, когда выяснилось, что ей куда-то нужно ехать? — А плевать они на это хотели, богатеи, — рассудил Трой. — Неудобства других их не колышут. Барнаби почувствовал, что здесь Трой в целом, возможно, и прав. Может быть, тут действительно все просто. С другой стороны, слышанное до сих пор о Симоне никак не вязалось с подобным бездумным высокомерием. Совсем напротив. — Сейчас куда? Обратно в коттедж? — спросил Трой. — Нет, Обри сообщил, что им понадобится еще пару часов, чтобы закончить осмотр. Мне бы хотелось побывать у Холлингсворта в конторе или на фабрике, как бы там ни называлось это его индустриальное предприятие. И выяснить, что стоит за скандалом с Греем Паттерсоном. — Вам не кажется, шеф, что он у нас подозреваемый номер один? Холлингсворта ненавидит, нанес ему телесные повреждения. — Трой помедлил, прежде чем добавить: — Может, нам стоит заглянуть к нему, пока не удрал? — Хотел бы — давно уж удрал, — брюзгливо парировал старший инспектор. — Пожалуй. — И пока нам известна лишь версия одной стороны. Мне бы хотелось знать другую, для сравнения. Барнаби тяжело поднялся с испачканной деревянной скамьи. Оказалось, что она, как и противоположная, привинчена к основанию стола, так что инспектор не смог ее отодвинуть и был вынужден самым неуклюжим образом выбираться из этой ловушки. Прилипший к штанам кусок жвачки его настроения не улучшил. Сев на место водителя, сержант первым делом открыл все окна. — Сейчас поедем, и сразу станет прохладнее. — Уф-ф! Хорошо бы. Барнаби достал мобильник, выяснил номер «Пенстемона» и, дозвонившись, объяснил, что хочет заехать и поговорить с кем-нибудь об Алане Холлингсворте. — Боюсь, в настоящий момент мистера Холлингсворта нет на месте, — ответил молодой, чуть визгливый голос и добавил проникновенно: — Он не очень хорошо себя чувствует. Хотя полиция еще не делала официального заявления о трагедии в «Соловушках», Барнаби удивило, что никто из Фосетт-Грина не поспешил известить офис Холлингсворта. Стараясь проявить максимум деликатности, инспектор объяснил, насколько нехорошо себя чувствует Аллан Холлингсворт на самом деле. Последовала долгая пауза, вскрик и звук падения чего-то тяжелого на что-то мягкое. Барнаби все еще не давал отбоя. До него донесся неясный гул голосов. Кто-то о чем-то вопрошал, кто-то захохотал истерически, и связь прервалась. Оказалось, что компания Холлингсворта базируется в одной из обширных промышленных зон, какие с недавних пор стали возникать и расползаться на окраинах небольших провинциальных городов. Нужная им зона находилась в семи милях от Амершема. Хотя полицейским удалось получить подробные объяснения, как найти фирму, и Трой все аккуратно записал, но вот уже третий раз они проезжали мимо магазина для домашних умельцев «Тексас хоумкеа» и торгующего напольными покрытиями заведения «Элайд капетс». До этого они застряли в тупике у склада строительных пиломатериалов. Шеф пока терпел молча, но барабанил по краю опущенного стекла и сверкал глазами. Трой ехал с черепашьей скоростью, чуть не вплотную наклоняясь к ветровому стеклу и вертя головой по сторонам. Это вам не мебельный гигант Эм-эф-ай или еще одна мекка мастеров на все руки «Ду ит олл», чьи торговые комплексы мало того что отчетливо видимы благодаря гигантским размерам, но даже имеют собственные флаги с логотипами фирмы. Этот самый «Пенстемон» наверняка квартирует в каком-нибудь арендованном ангаре на задворках промзоны. Жар раскаленного ветрового стекла жег Трою лоб. — Стоп! — В чем дело, сэр? — Указатель! Трой, который и сам успел его заметить, бормоча себе под нос: «Да я никогда…», подъехал так близко, как только смог. Оказалось, «Пенстемон» они давно миновали. Старший инспектор тяжко вздохнул и забарабанил по стеклу еще досадливее. Трой развернулся, и минут через пять они подкатили к длинному низкому зданию. Оказалось, что логотип и тут имеется: лазоревый цветок[23] на желтом фоне. Полуприспущенный фирменный флаг реял на мачте. Зона приемной выглядела уныло-традиционной, скучной до зевоты. Мебель с каркасом из гнутых стальных трубок, аккуратные стопки технических журналов на низких столиках и масса искусственных растений в вазонах с имитацией грунта. На стенах, отделанных под дерюгу, ослепительно яркая компьютерная графика в матовых рамках из полированного алюминия. Трой едва успел закрыть за собой стеклянную дверь, как перед ним возник молодой человек в светлом, стильно мятом льняном костюме. — Полиция? — Он лишь мельком взглянул на их удостоверения. — Какой ужас, какой кошмар… Верити так и не оправилась, — сообщил он, как будто они знали, о ком речь. — Обычно она сидит на ресепшене. Я — Клайв Мерримен. — Сожалею, что вынужден быть вестником несчастья. — Барнаби поспешил расстегнуть пиджак, чтобы насладиться прохладой от кондиционера. — Как думаете, могли бы мы переговорить с кем-то, кто замещает Алана Холлингсворта? — Вам нужен наш бухгалтер Тед Бёрбейдж. Я предупредил его, что вы приедете. Офис мистера Бёрбейджа располагался неподалеку. Как и все здесь, вообще говоря. Они миновали всего три помещения. В первом несколько человек сидели за компьютерами. Во втором, с именем Алана Холлингсворта, отпечатанном на табличке золочеными буквами, стояла пара-тройка мониторов. Надпись на двери третьего гласила: «loos.mail@femail»[24]. — Полиция Каустона? — Мистер Бёрбейдж, мужчина не то чтобы загорелый, а словно бы облитой карамелью, удостоверение Барнаби изучил весьма придирчиво. — Что, черт возьми, происходит? Это имеет какое-то отношение к Алану? — Совершенно верно, мистер Бёрбейдж. — Извините. Присядьте, пожалуйста. Они сели, и бухгалтер тут же спросил: — Это много времени займет? — Трудно сказать, сэр. — Тогда организуй нам чай, Клайв. — Тут он вопросительно взглянул на посетителей через стол: — Или, может, чего-нибудь холодненького? У нас свой автомат с «колой». — Это как раз то, что требуется. Спасибо большое. После того как было доставлено холодное питье и Клайв получил инструкцию не звать мистера Бёрбейджа пока к телефону, бухгалтер поднялся со стула и встал лицом к полицейским. В этом его движении угадывалось нечто оборонительное. Читалось оно и в том, как он подался вперед, упершись кончиками пальцев в край стола. Сейчас он напоминал вратаря, готовящегося отразить неожиданный удар левого нападающего. — Итак… — Тяжкий вздох. — Найден мертвым… Это все, чего мы добились от Верити. Естественно, после того, как привели ее в чувство. — Тело мистера Холлингсворта было обнаружено вчера поздним утром, но мы полагаем, что он умер в понедельник, ближе к ночи. — Боже правый… — Передозировка. — Самоубийство? — Он выдохнул это со стоном и обхватил голову руками, умерив тем самым блеск словно бы полированной лысины. — Значит, страховку не выплатят. Господи, вот мы влипли! — Предварительное расследование еще в самом начале, за ним последует судебное разбирательство. Я бы на вашем месте не торопился с выводами до вердикта коронера. — Вы поймите, у нас в штате довольно много сотрудников, — торопливо заговорил Бёрбейдж. — Это живые люди, и у всех ипотека, семьи, иждивенцы. Что со всеми нами станет, если бизнес придется сворачивать? Особой скорби по поводу безвременной кончины нанимателя не выказал никто, с кем позднее полицейские беседовали в «Пенстемоне». Нельзя сказать, что Алана Холлингсворта здесь терпеть не могли, но и особо теплых чувств, похоже, он у своих служащих не вызывал. Теперь же, секундой позже, мистер Бёрбейдж, до которого дошла суть слов Барнаби о вердикте коронера, забросал инспектора вопросами. Потребовалось время, чтобы вернуть разговор в нужное полицейским русло. — Как я понимаю, мистер Холлингсворт поддерживал связь с офисом, когда его здесь не бывало? — Разумеется. — Он назвал причину своего отсутствия? — Летняя простуда. — Часто с ним такое случалось? — Никогда. Пока я здесь работаю — ни разу. — Вы сами с ним разговаривали? — Естественно. Нам много чего требовалось обсудить. В связи с возникающими проблемами. — Денежными? Светлые холодные глаза Бёрбейджа стали непроницаемыми: — На эту тему я говорить не готов. — Какой у него был голос? — Ужасный. К тому же он был очень… взвинчен. Когда я сразу не понимал, чего он хочет, принимался на меня орать, чего никогда раньше себе не позволял. Обычно он был исключительно вежлив. — Не случилось ли чего неожиданного в тот день, когда он в последний раз был в офисе? — Нет. Разве что он ушел раньше обычного. Где-то в пять пятнадцать. — Назвал причину? — Возможно, это было как-то связано со звонком. Верити сказала, что ему звонила жена. — Ясно. У вас, как я вижу, довольно небольшая фирма, — заметил старший инспектор, оглядываясь. — Или это просто один из филиалов? — Нет, WYSIWYG[25], — ответил бухгалтер и, заметив на лице Барнаби полное недоумение, пояснил: — Это такой компьютерный термин. Проще говоря, мы владеем лишь тем, что вы видите. Но если подробнее… — Тед Бёрбейдж заколебался. Барнаби понял, что желание быть полезным борется в нем с привычкой финансиста по возможности держать язык за зубами. — Фирма у нас действительно небольшая, но очень надежная. Сейчас компьютерный бизнес на подъеме. Не все же могут подняться до уровня Билла Гейтса, но когда большие мальчики преуспевают, то и маленьким перепадают крохи с их стола. — Это был замечательный пример того, как, говоря пространно, можно не сообщить ровно ничего. Старший инспектор кивнул, о Билле Гейтсе слышал даже он. Трой покивал тоже, хотя Бёрбейдж этого заметить не мог. Сержант устроился в глубоком кожаном кресле чуть позади и левее бухгалтера. Эту позицию он выбрал вполне сознательно. Хотя фиксировать показания Трой умел быстро и точно (частенько он исписывал по несколько страниц, как будто и не глядя в блокнот), он знал, что, увидев, как его слова заносят на бумагу, человек начинает нервничать, и ручеек его речи мелеет, а иногда и вовсе пересыхает. Поэтому сержант всегда по возможности старался изображать невидимку.