Он принял душ, прежде чем ехать на Фокс-Вэй, но не стал сбривать с подбородка фирменную щетину. Серый Человек выглядел весьма неплохо, хотя Мора этого не отметила. – А вы убили кого-нибудь, прежде чем заехать за мной? – поинтересовалась она. Мора сменила свои потрепанные синие джинсы на чуть менее потрепанные. Еще она надела футболку с широким воротом, который позволял убедиться, как хорошо ладят ее ключицы и шея. Она выглядела весьма неплохо, хотя Серый Человек об этом умолчал. Но каждый знал, что другой это заметил. – Нет, конечно. Я убил гораздо меньше людей, чем вы думаете, – сказал он, открывая перед ней дверцу машины. – Знаете, это первый раз, когда я вижу вас обутой. О… что там такое? Мора посмотрела через плечо. Вслед за ними тронулся с места маленький потрепанный «Фордик». – Это Калла. Она проводит нас до ресторана, чтобы убедиться, что вы действительно отвезли меня туда, а не закопали в лесу. Серый Человек ответил: – Какая нелепость. Я никогда и никого не закапываю. Калла злобно помахала ему. Ее пальцы на руле напоминали когти. – Вы ей нравитесь, – сказала Мора. – Радуйтесь. Калла – хороший друг. Потрепанный «Форд» доехал за ними до ресторана и подождал у обочины, пока Серый Человек и Мора не устроились за столиком под жимолостью и шпалерой, увитой рождественскими фонариками. Стоявшие по углам вентиляторы разгоняли вечернюю жару. Мора сказала: – Я вас угощу. Она сделала паузу, выжидая, не возразит ли он, но Серый Человек просто произнес в ответ: – У меня аллергия на клубнику. – Как у шестидесяти процентов людей. Он сказал: – Я понимаю, почему у вас такая дочь. Мора лучезарно улыбнулась. У нее была очаровательная, открытая, идеальная улыбка, неподдельно радостная и очень красивая. Серый Человек подумал: «Я никогда еще не принимал такого скверного решения». Она заказала еду. Вина никто не пил. Закуски оказались восхитительны – не из-за того, что ресторан славился своим шеф-поваром, но потому, что восхитительна любая еда в предвкушении поцелуя. Серый Человек спросил: – Ну и как это – быть ясновидящей? – Забавная формулировка. – Я имею в виду – много ли вы видите и насколько отчетливо. Вы знали, что я задам этот вопрос? Вам известны мои мысли? Мора хитро улыбнулась. – Это как сон или воспоминание. По большей части смутно. Но иногда мы явственно видим один какой-нибудь фрагмент. Необязательно в будущем. Часто, когда люди приходят на сеанс, мы говорим им то, что они уже знают. Поэтому – нет, я понятия не имела, что вы зададите этот вопрос. И да, я знаю, о чем вы думаете, но только потому что я хорошо умею угадывать, а не потому что я хороший экстрасенс. «Надо же, – подумал Серый Человек, – какая она веселая». Улыбка всегда готова показаться на ее губах. Трудно заметить на лице Моры грусть или тоску, если не знать, что они там есть. Но в том-то и фокус, правда? У всех свои разочарования; но некоторые люди держат их во внутренних карманах, а не тащат на спине. Был и еще некоторый фокус: Мора не изображала радость. Она одновременно была очень счастлива и очень печальна. Принесли горячее. Мора заказала для Серого Человека лосося. – Потому что вы чем-то похожи на рыбу, – объяснила она. Тот развеселился. – Ну и как это – быть киллером? – Забавная формулировка. Но вообще-то Серому Человеку не хотелось говорить о своей работе. Не потому что он ее стыдился – он был настоящий профи, просто он ею не ограничивался. В свободное время Серый Человек занимался кое-чем другим. – На жизнь хватает. Но я предпочитаю стихи. Мора заказала себе маленькую птичку, которую подали в таком виде, как будто она сама зашла на тарелку. И теперь, казалось, Мора сомневалась в принятом решении. – Ваша древнеанглийская поэзия. Ладно, предположим. Расскажите, почему вы ее любите. И он рассказал. Насколько это было возможно, без упоминаний о том, где он учился и чем занимался, прежде чем издать книгу. Серый Человек упомянул, что у него есть брат, но тут же сдал назад и обошел эту часть истории. Он поведал о себе всё, что мог, не назвав своего настоящего имени. Телефон вновь загудел, но он не ответил. – Значит, вы работаете киллером, чтобы прокормиться, – подытожила Мора. – Разве вам не жаль причинять людям боль? Серый Человек задумался. Он не хотел лгать. – Жаль, – признал он. – Но я просто… отключаю эту часть мозга. Мора оторвала от своей крохотной птички одну ногу. – Наверно, мне незачем объяснять вам, что это психологически вредно. – В мире масса деструктивных импульсов, – заметил он. – В целом я обрел равновесие. А как насчет вас и ваших амбиций? Ее глаза удивленно расширились. – Почему вы об этом заговорили? – Вспомнил игру, которой вы развлекались в тот вечер. Когда угадывали карты. Тренировались. Экспериментировали. – Я просто хочу понять, в чем штука, – сказала Мора. – Дар изменил мою жизнь. Будет страшно жаль, если я не выясню всё, что смогу. Впрочем, не знаю, можно ли назвать это амбициями. Нет, не знаю. И проблем от этого тоже хватает… Итак, вы упомянули, что у вас есть брат. Она умудрилась каким-то образом связать брата и проблему. Серому Человеку показалось, что она проникла в самую суть их отношений. – Мой брат, – начал он, а затем замолчал и переформулировал. Аккуратно подбирая слова, он произнес: – Мой брат – очень умный человек. Он способен нарисовать карту местности, побывав там всего один раз. Он умеет складывать в уме большие числа. В детстве я всегда смотрел на него с восхищением. Он придумывал сложные игры и весь день ими занимался. Иногда он приглашал и меня, если я обещал следовать правилам. Иногда он брал игру типа шахмат и применял ее правила ко всему на свете. Иногда мы строили форты и прятались в них. Иногда он находил разные вещи в чужих домах и делал мне больно. Иногда он ловил животных и вытворял с ними разные штуки. Иногда мы переодевались и разыгрывали пьесы. Мора отодвинула тарелку. – То есть он был социопатом. – Видимо, так. Она вздохнула. Очень грустно. – А вы стали киллером. Где он теперь? В тюрьме? – Он вкладывает чужие деньги в пенсионные проекты. Он никогда не сядет в тюрьму. Мой брат для этого слишком умен. – А вы? – Сомневаюсь, что в тюрьме мне будет хорошо, – ответил он. – Так что я предпочту туда не попадать. Мора долго молчала. Затем она свернула салфетку, отложила ее и наклонилась к нему. – Вас не беспокоит, что вы стали таким из-за него? Вы ведь понимаете, почему так вышло? Все части души Серого Человека, способные из-за этого беспокоиться, отмерли давным-давно – сожженные спичками, вырезанные ножницами, выколотые булавками. Когда он посмотрел на Мору, то не сумел этого скрыть. – О, – сказала она. Протянув руку через стол, она приложила ладонь к его щеке. Рука была прохладная, мягкая, совсем не такая, как он ожидал. Более реальная. Гораздо более настоящая. – Мне жаль, что никто не сумел вас спасти. Разве он не спасся? И разве эта история могла закончиться как-то иначе? Мора попросила счет. Серый Человек расплатился. Он оставил на своей тарелке две кусочка лосося, и Мора, вооружившись вилкой, стянула их. – Теперь мы оба будем пахнуть рыбой, – заявила она. А потом, в темноте рядом с «Кремовой Пародией», он поцеловал ее. Оба уже некоторое время ни с кем не целовались, но это было неважно. Поцелуи сродни смеху. Если шутка удачная, неважно, как давно ты смеялся в последний раз. Наконец Мора пробормотала, запустив руку ему под рубашку и обводя пальцами ребра: