Я, например, – контрол-фрик, раздираемый импульсивными хулиганскими порывами… – Кхм, Ваня… прости, но я… несколько минут назад отключил влияние гамака. А он – беспринципная сволочь, наделённая безграничным терпением. Нажимаю двумя пальцами на переносицу, будто активируя дополнительный ресурс, а потом одним движением выпрыгиваю из горизонтального положения на пол. Не ожидавший такой энергии Том переступает назад. – Осторожнее, у нас здесь бывают неполадки с гравитацией. – Веди к нему, – принимаю героическую позу: руки в боки, нос кверху. – Счас я этой коробке с мультиками трансляцию отдебажу! В ответ – ничего, кроме подрагивания подбородка с микроскопической амплитудой. Вряд ли он собирается заплакать, значит, причина – зачаток противоположной эмоции. Но её он так и не показывает, махнув в сторону одного из выходов и деловито устремившись вперёд. *** Перед входом в ангар Том оборачивается, открывает люк и кивает в ответ на мой пристальный взгляд: дальше он идти не собирается. Освещение становится ярче по мере продвижения к кораблю. Наш надоевший знакомец стоит рядом со сплющенной формы звездолётом, похожим на тулисианский, будто собирается позировать для рекламы. Дополняют картину гладкие стены ангара, подсвеченные фрагментарно, как в подземном переходе, оснащённом газовыми, что ли, фонарями, или какие они там были… Ничего так, стильная получилась бы визуальная история, учитывая нашу моду на образы из XX века. Машу́ ему издалека и громко спрашиваю: – Эй, привет! И почему всё-таки Магритт? – Вы хотите увидеть смысл? – не меняя позы, наставляет «лицо» прямо на меня. – Нет. Я спрашиваю, почему Магритт. – Идентичность… – неожиданно произносит мой собеседник. Только с полусекундной задержкой понимаю, что получил ответ на прямой вопрос. – Вы хотите принять информацию? Движется вперёд в полной тишине и застывает в полутора метрах от меня, будто вытянувшись и распрямив спину. – Нет. Познакомиться с тобой хочу. – Вы желаете знать? – Да, – сдаюсь я, вытянув вперёд обе руки ладонями вверх – какой-то первобытный жест, но не могу придумать, как ещё заставить самого себя настроиться на выбранный план – не сопротивляться. До последних событий я и не подозревал: «не сопротивляться» бывает только двух видов – почти невозможно и… ничего не стоит. Сейчас первый случай. 16 апреля 2099 года, Мираж Я в мирабилианском аэрокаре. На Земле. Небо над Васильевским островом, только нереально бешеный трафик. Готов поклясться, что автоматическая система контроля за перемещениями вышла из строя, и никак не могу поручиться, что удерживающее от столкновений силовое поле всё ещё функционирует. Машина на ручном управлении. Компьютер не узнаёт меня и не слушается команд по-русски, по-английски и по-тулисиански. На большее голова не способна, а переводчик голосом не активируется. Рядом – даже не удивляюсь – сидит Рита, и размера её ладони не хватает, чтобы полноценно управлять рассчитанной на богатырей машиной. А, ну да… и у меня связаны руки. Точнее, скреплены витой металлической нитью, не поддающейся уже которому подряд максимальному усилию мышц. Она до того ледяная, что кажется обжигающей. Пока кое-как получается укрывать от сознания, что конструктором данного ада может быть только один человек… – Рита, давай двумя. Вот так, да, – как могу помогаю ей, поочерёдно неестественно изгибая пальцы. – Сажаем вон туда на гравийную дорожку. Оглушительный пришепётывающий свист сверху. Поднимаю взгляд – два автомобиля уровнем выше всё-таки столкнулись, одному из них оторвало люк, что, конечно, технически невозможно, но прекрасно укладывается у меня в голове. И летит он, само собой, как раскрученный диск – ребром прямиком к нам в лобовуху. Честно пытаюсь сконцентрироваться: я в Мираже, Рита ненастоящая, а мне умирать никак нельзя. И… дезактивирую страховочный ремень (это ведь запросто можно сделать и со связанными руками) и как герой дурацкого кино закрываю её своим телом, распластавшись навстречу угрозе. Не знаю даже, зажмуриваюсь или что, но как-то упускаю саму кульминацию, а вижу только, как атаковавшая кар деталь ушла в сторону по касательной. Хотя по всем законам физики не должна была. Ноль баллов тебе за метод Дэвидсона, Кузнецов… – Ваня… сядь обратно, я снижаюсь. Когда мы плавно и без прочих происшествий опускаемся под огромным кустом цветущей черёмухи, она добавляет: – У меня есть скальпель. А ты дурачок. Эта штука не смогла бы ничего пробить – ты спецификацию кара вообще читал? Он же мирабилианский! В следующий раз не буду тебя развязывать! Уже через несколько секунд хирургический лазер избавляет меня от оков. – Скажи, что здесь происходит, как ты видишь? – решаюсь спросить, растирая запястья и раздумывая, стоит ли выбираться наружу. – Ты спасаешь мир, я помогаю! Как в наших детских играх! Здорово же, правда? – Ты… ненастоящая. – А ты – настоящий? – пронзительно синие, обволакивающие теплом с примесью хитринки. Долго не выдерживаю – откидываюсь назад, опустив веки, и только слышу её звенящий голосок: – Кстати, ты не представляешь, с кем я вчера ходила на свидание! Феофан Хмелькин! – О боже мой! Это ещё что за хрен? – мычу в собственные пальцы. – Ну, я, конечно, понимаю, ты не так давно упал с Ёжика, но Хмелькин – он же из каждого утюга, – поспешно шумно откашливается и начинает петь. – «Закат падает к твоим ногам, а я радуюсь своим слезам…» – Рита, – требую, выгнувшись и угрожающе разведя плечи, – пошли его лучше сразу. – Ну Ваня, он-то не психопат! У него же вся жизнь на виду! – Он как минимум идиот. Это ещё хуже. – Ваня, ну… – то ли шмыгает носом, то ли всхлипывает. – И… – меня душат саркастические рыдания. – Феофан? Как его сокращённо называть? – Сашка сказал будем звать Фафиком… Уж было засмотревшись на обстановку за окном, снова оглядываюсь – Рита с готовностью улыбается в ответ. И меня начинает потихоньку трясти – заходимся смехом на всю проклятущую иллюзию, пока хватает сил и срывающегося дыхания. – Ладно, и откуда здесь мирабилианский кар… И что с системой? – вглядываюсь в небо – больше никаких катастроф там пока не происходит. – Ваня, тебя ещё и по голове ударили? Дай посмотрю! Тянется ощупать мою макушку. Это остаётся смешным всегда: все помнят, как хорошо я стреляю, но забывают, что уворачиваться умею даже лучше. Особенно от воображаемых посягательств, не входящих в мои планы. Нахмурившись, сдаётся. – Машина – из мирабилианского культурного центра, а систему сломал мирабилианский вирус. Он туда как-то из каров попал! – Какой вирус, Рита?! Это попросту невозможно. Какой мирабилианский культурный центр? Параллельная реальность какая-то? И что с моими руками было? Игнорирует все вопросы, кроме последнего. – Мирабилианские наручники… Ты сказал: «Некогда объяснять, полетели к Алексу!» – Отлично, и как мы оказались в этом каре? И что-нибудь, блядь, немирабилианское осталось ещё на этой планете? – Так его Том тебе дал, вирус на их кары не действует! Ты забрал меня с работы, потом припарковался на девятой линии, сказал, что выйдешь на минуту, а когда вернулся… – Судя по всему, мой план провалился. – Ваня, у нас же есть доступ в метро! – С ума сошла? Добровольно спуститься в замкнутое подземелье в таких условиях? – Ну тогда мы же можем пойти к нему пешком, ничего страшного! Получится не больше часа! – Плохая идея… Кары могут посыпаться на голову в любой момент. Лучше попросим Сашку нас забрать и полетим ко мне: ближе. Он не подключался к системе, а значит, его машина управляема, насколько я понимаю логику этого сказочного «вируса». – От прочих, неуправляемых, уворачиваться не так сложно. Я не должен звонить Тому. Кто его знает, как это повлияет на события «за боротом». А вот Алексу позвонить мне ничто не мешает. Рита вытягивает нижнюю губу.