Проехав мимо нескольких десятков этажей, сильно похожих один на другой – всё-таки, кроме пола, здесь ещё ничего не готово, – останавливаемся на предпоследнем. – По периметру без меня не гулять, – распоряжается Алекс, бросая окурок за борт, проворно закидывая Ритку и лихо запрыгивая следом на поверхность, всю утыканную фиксаторами передвижной платформы строительного принтера, находящейся сейчас ярусом выше. Последовав за ним, оглядываюсь по сторонам и замечаю в глубине, возле несущей колонны, наряженную ёлку. Реалистично: если бы не знал, что кое-кто у нас даже одуванчик не сорвёт без критической необходимости, поверил бы, что дерево – из ближайшего леса. На макушке красуется крошечный макет башни, в которой мы сейчас находимся, а на ветках развешены поделки Алекса – какие-то викторианские домики, готические церкви и даже средневековая крепость. А ещё здесь есть стол, стулья и подлетевший точно к нашему приходу дрон с огроменным контейнером из того самого ресторана под небесами. Он называется «Эмпирей». Да, неординарный персонаж в компании занимается неймингом… Хорошо хоть он запихнул «Эмпирей» в «Северный утёс», а не в «Тосно-XXII»… Пока Алекс методично накрывает на стол, я получаю сообщение: «С наступающим Новым годом, Ваня!» Это Том. С тех пор как я не без облегчения выпроводил его с Ёжика, мы иногда обменивались спонтанными фразами, изредка перетекавшими в затяжные абстрактные диалоги. Ну и ещё парочку раз он довёл меня до белого каления с первого же слова, не без того… «Следишь за нашим календарём? Какие новости?» «Я на Земле. Мы могли бы увидеться». «Ого… Ну давай. А что ты тут делаешь?» «Просто гуляю. Был в Токио, а сейчас здесь у вас, в аэропорту». Отвлекаюсь от беседы, заметив заинтересованные взгляды, – замолчали даже: гадают, что понадобилось от меня Гончару в такое время. Загадочно улыбаюсь, одновременно мрачнея. Оп. «Откуда ты знаешь, где именно я живу?» «Изучил твой идентификатор». «Пока я спал?» «Естественно». Не приходилось мне водить дружбу с огромным количеством инопланетян, но всё равно этот наверняка самый мучительный из всех… Врёт как пишет по любому поводу, а вот когда быть честным совсем не стоит – вываливает правду и глазом не моргнув. «Ваня? Я знаю, что это не приветствуется в вашей культуре, но было любопытно…» «Том, ты ходишь по грани – развлечения такие?» «Надо полагать, развлечения только такими и бывают… Я всё ещё могу тебя увидеть?» «Ясен пень… Да. Позвоню через несколько минут». – И кто он? – вздыхает у меня из-за плеча Алекс, полностью игнорируя, что это ну совсем не приветствуется в нашей культуре… – Тулисианец. Аварийная посадка на Ёжик. – Неслабо вы успели спеться, – будто потеряв ко мне интерес, он возвращается за стол. Ритка, завёрнутая в огромный плед поверх пуховика, прищурившись, буравит взглядом. Нахально игнорирую, перемещаясь ближе. – Саша… можно я приглашу его к нам сюда? – А сам как думаешь? – Алекс откидывается на стуле назад, опершись затылком о колонну у себя за спиной. – Под мою ответственность. Он лингвист, свободно говорит по-русски. Интересный собеседник так-то… Раз уж прилетел, невежливо как-то не показать ему наш праздник, тем более в таких необычных условиях. – А явиться под Новый год и напрашиваться в гости – вежливо? – Алекс, не начинай. Ничего такого не происходит. Тем более для него наши традиции непонятны… – Когда мы последний раз приглашали кого-то ещё – не подскажешь, кто это был? – Артём это был. Прошу тебя, не начинай! – Саша! – сердится Рита. – Ну какая связь? Это же тулисианец, говорящий по-русски! Интересно посмотреть, ну почему нет?! – Окей. Только ради тебя. Полчаса, Кузнецов, и не на моём каре, – отмахнувшись, Алекс сжимает левой рукой правый локоть и угрюмо отворачивается. «Окей» Тихорецкого – это совсем не окей. Точнее, это окей только у него в мозгу – чёткая позиция по вопросу. А остальные как-нибудь пеняйте на себя. *** Том ждёт меня на открытой парковке, благодушно прогуливаясь туда-сюда. Не поместившиеся под глубоким капюшоном волосы запорошены снегом и торчат во все стороны, как у соломенного пугала из мультфильма. Можно сказать, повезло – и мне, и ему: снежная зима у нас за последние лет двадцать была чуть ли не пять раз. Хотя экологи там вовсю шаманят по всем фронтам – вроде бы, борются с глобальным потеплением, о котором до сих пор неизвестно, существует оно или нет. По-моему, в нашем городе существует только глобальное «погода так или иначе испортит вам праздник». Надеюсь, через два часа не польёт как из ведра. – Всё слегка вышло из-под контроля! – радуется Том, дотрагиваясь до моей ладони в осторожном рукопожатии. – Намеревался слетать сначала в Европу, но опоздал на рейс. Погружаемся в кар и движемся внутри медленного снегопада. Том выныривает из куртки, встряхивается, как Джек, я врубаю горячий воздух сверху. Экскурсоводом работать сейчас не хочется, всё равно видимость плохая, да и пассажир почему-то разглядывает меня, а не самый красивый город на Земле… – Что, – уточняю, хмуро покосившись на его вовсе не изменившееся лицо, – два года для землянина – слишком дофига? – А вот как раз нет… Наощупь пошарив за спинкой моего кресла, Том извлекает из чемодана крошечный карманный инструмент и погружает его в свою шевелюру. Даже не расчёска – плойка… – Не перестарайся, мы сейчас полезем на недостроенный небоскрёб. Там может быть ветрено. – О… – вяло удивляется он, переключаясь на сводку местных новостей. – «Активисты ворвались в закрытую зону над историческим центром». И выстроились в виде классической мишени, м… – Меньшинства… Демонстрация у них. – Не понял… какие меньшинства?! – Какие-какие, идеологические, конечно! Выступают за запрет на свободное ношение оружия. – Э… – то ли неверяще, то ли опечаленно не находит подходящих слов Том. – Угу, проходили уже. Вот и пойди им теперь объясни, блин… *** – Рита, Алекс, рад познакомиться! – объявляет гость, протягивая одновременно каждому из них по руке. Нелепый жест выходит очень органично, а реагируют они так, будто каждый день встречают подобного скомороха. А ничего, что одна рука левая, в конце-то концов? По всему выходит, сегодня внутреннее равновесие будет сохранять ещё труднее, чем обычно… И это после дополнительного путешествия на подъёмнике туда и обратно: владыка стройплощадки наотрез запретил мне парковать здесь такси. Рита зачарованно осматривает пришельца снизу вверх, широко распахнув ресницы. Алекс искусно, якобы перемещая чемодан в безопасное место, уходит от физического контакта. Тулисианец блестяще выдерживает экзаменующее молчание. – Его зовут Том, – сообщаю я – просто чтобы прекратить цирк. – А меня – Александр Сергеевич, – не обходится без предупредительной атаки Тихорецкий. Том улыбается во весь рот – не скрывая восторга Сашкиным выпадом – и возвещает: – Рита, вы любите цветы, так ведь? Я привёз для вас сумикан, – извлекает из чемодана кубический контейнер с полупрозрачными стенками. – Маленький росток, но он очень плодовитый… – Ой… Во-первых, я предлагаю сразу перейти на ты! – нейтрализует она Алекса, пихнув локтем. – Вы же понимаете, что это значит? – Более чем, – усмехается Том. – Разве что Александр Сергеевич возражает… – Сумикан очень капризен в транспортировке, – не ответив, изрекает Тихорецкий. – Да. Мой приятель – специалист, он предложил мне особый контейнер, новое изобретение. Должно быть всё хорошо. Он цветёт круглый год и каждый день по-новому пахнет. Да уж, наслышаны… Рита неуверенно проводит пальцами по граням контейнера: – Открывать лучше дома, да? Спасибо большое, Том! Мне правда очень нравится!