Глава 16 Прошел месяц, а судно не возвращалось. Пере уже не раз взбирался на соседнюю гору и озирал море. Ничего похожего на парус он не видел. И постепенно беспокойство переросло в тоску и смутную уверенность, что ему так и суждено не вернуться к родным, прижать их к себе и вспоминать счастливые и трудные годы их жизни с Хавитой. Но тут в деревню прилетела лодка с тремя туземцами с соседнего островка, что находился южнее. Тревога, подеявшаяся в деревне, тотчас захватила и Пере с его товарищами. – Что там у них случилось, что они забегали и загалдели? – спросил матрос Жулите и вопросительно смотрел на своего командира. – Оставайтесь здесь, а я пойду в деревню и узнаю новости. Так просто у них переполох не случается, – и Пере поспешил в деревню. Она отстояла на сотню шагов дальше от берега, а здесь, на берегу, Пере с товарищами, с помощью туземцев, построил нечто вроде низкой башни с амбразурами и бревенчатой крышей. Она была в два этажа, и каждый этаж имел прорези для стрельбы. Там все и жили. Пере вскоре вернулся с предупреждением, что на южное селение и островок невдалеке напали дикари племени кали́на. – Убили семерых жителей, увели больше двадцати женщин и детей, и пируют, – говорил Пере своим обеспокоенным товарищам. – Ожидают вскоре их сюда. – А как готовятся в деревне оббиваться? – спросил негр Бутуа. Его глаза в страхе расширились. – Похоже, что никак. Скорей всего все убегут в горы и там переждут нашествие, – ответил Пере с раздражением. Весь его вид выражал крайнюю озабоченность и недовольство. – Их же там сотня воинов может собраться, – возмутился другой негр и с остервенением бросил в костёр полено. Искры взметнулись вверх. – А сколько воинов у этих калина? – спросил Бутуа. – Никто точно не знает, да они и считать по-настоящему не умеют, – ответил Пере. – Прибыли на лодках. Думаю, что много их быть не может. Но их смертельно боятся. Уверяют, что они едят человечину. – Ну это не удивительно, сеньор! Дикари! – португалец зло сплюнул. – Я уже пытался убедить их собраться с силами и попытаться противостоять набегу. Не соглашаются. Страх перед людоедами очень силён. – Что же нам делать, сеньор? – спросил Жулите. – Сможем мы отбиться от силы такой? Не присоединиться ли и нам к деревенским? – Вот уж не могу точно вам сказать, ребята. Тут дело такое, что ошибиться никак нельзя. Подождём до следующего слуха или сведения. А пока надо с поспешностью заготовить еду, дрова и приготовить оружие. У меня надежда на кулеврину, что мне оставил капитан. Мы её ещё ни разу не использовали, и я надеюсь, что она нам сильно поможет. – И ещё Господу почаще молитвы воздавать, сеньор. Жаль, что у нас нет нашего падре. Хоть захудалого, а всё ж спокойнее. – Тут уж никто тебе не поможет, Жулите. Молиться придётся самим, и без благословения и отпущения грехов лечь в чужую землю, коль так судьбе будет угодно. – Не каркайте, сеньор! – перекрестился португалец. – Теперь всё время буду молить Господа, чтобы сопутствовал нам удачу и позволил нам отбиться и остаться живыми. – Хватит причитать! – Пере встал. – Пора приступать готовиться к встрече с врагами. Хорошо бы побольше воды запасти. На случай поджога нашей крепости. Через два дня появился туземец на маленькой лодчонке и поведал, что калина вышли с соседнего островка и южного селения, и флотилией двигаются в эту сторону. Пере ринулся в деревню и долго уговаривал жителей сопротивляться. Но у вождя было другое мнение. Он так и заявил: – Мы слишком слабы, чтобы воевать с калина. Они так страшны и свирепы, что наши воины никак не устоят. И надо сохранить женщин, детишек и воинов. – Дай хоть пять лучников посмелее, вождь! – прокричал Пере со злостью. – Мы будем биться с пришельцами, и надеемся, что им нас не одолеть. – Вы храбрые и могучие воины, но вас так мало. Пусть каждый решает сам. Кто захочет помочь вам – пусть остаётся с вами. Я никого не стану насильно заставлять, Великий Белый Воин! После долгих криков, в которых Пере слабо разбирался, к нему подошли два воина и с гордой осанкой сказали: – Великий Белый Воин! Для нас будет честью гордо умереть рядом с тобой! Бери нас – мы готовы исполнить свой долг! Пере с чувством пожал им руки. Они простились с родными, которые воплями провожали их к бревенчатому срубу, словно уже хоронили. Старший из воинов, Курагуа, собрал копьё, два дротика, лук с двумя десятками стрел, палицу, и с гордой осанкой последовал за Пере. Вскоре вся деревня опустела, и только забытые куры еще греблись в мусоре, да прирученные попугаи верещали отовсюду. – Всем теперь сторожить внутри сруба, спать по очереди. Будем нести вахты, как на судне. Главное – не позволить дикарям поджечь наш сруб. Всё утро они поливали бревна водой и тренировались, стреляя из арбалетов. Пере сделал себе пращу, вспомнив детство. Жители Балеарских островов не зря славились отличными пращниками, еще с древности. Пере сам подбирал камни, складывал их в кучу, пробовал метать. Меткостью похвастать не мог, но всё же можно было немного напугать врагов. Часа в три пополудни в море показалась внушительная флотилия длинных узких каноэ туземцев. Они дружно и неутомимо гребли, направляясь к деревне, надеясь застать жителей врасплох. – Появились! – прокричал негр, наблюдавший за морем. – Идут сюда! – Губастый, быстрей заходи в сруб! – позвал Пере, придерживая толстую, грубо сколоченную дверь. – Сколько их может быть? – Лодок двадцать, сеньор. В каждой человек по десять и больше. – Внушительная сила, – протянул, бледнея, Пере. – Не ожидал такого. И бежать уже поздно. Подходят. – Будем драться, сеньор? – спросил Жулите с тайной надеждой на приказ к бегству. – Будем, Жулите. Мы должны доказать здешним туземцам, что белый человек намного сильнее всех остальных, и даже этих кровожадных калина. Посмотрим, как они примутся за нас. Занимаем места у бойниц. Стрелять только наверняка, ребята. Он долго объяснял двум воинам из деревни, как надо вести бой и беречь снаряды, но, похоже, его плохо понимали. И Пере не был уверен, что эти воины смогут выполнить все его указания. И он приказал Губастому: – Покрепче закрой дверь. Чтобы эти дураки не смогли выскочить наружу, показывая свою храбрость. С них может статься. Тем временем лодки одна за другой выскакивали на песок пляжа, и воины с недоумением и нерешительностью оглашали окрестности воинственными кличами. Странное невиданное сооружение, видимо, сбивало их с толку, и они не знали, как к нему подступиться, и что там внутри. – Никто не стреляет из луков и арбалетов, – тихо приказал Пере, прилаживая на опору ложе кулеврины. – Я должен сыграть на внезапности и бить наверняка. Губастый придерживал руки воинов, готовых пускать стрелы. А толпа калина медленно, с опаской приближалась, держа копья и луки наготове, ожидая неизвестно чего. Крики смолкли, и в наступившей тишине звучал лишь шорох ног. Пере выбрал вождя, что шёл впереди, с раскрашенным лицом устрашающего вида. Он держал копьё и палицу. Прицелившись в него, Пере поджег фитилём порох на затравке. Кулеврина так сильно грохнула, что выскочила из рук, наполнив маленькое помещение белым дымом. Воины-союзники тут же упали на пол и закрыли головы руками. Вождь, как подкошенный, упал с развороченной грудью, а Пере вышел из двери и смело пошел в сторону нападавших. Нагрудник сверкал начищенной сталью, в руке блестел тонкий меч. Дикари остолбенели от страха, многие лежали, прикрыв руками головы и побросав оружие. Тело вождя лежало навзничь, песок медленно впитывал его кровь. Однако нашелся смельчак или отчаявшийся воин, который всё-таки метнул копьё в приближавшегося Пере. Копье угодило в нагрудник, тихо звякнуло каменным наконечником и упало рядом. По толпе калина пронесся тихий ропот голосов, и вдруг истошный вопль огласил окрестности. Никто не понял его значения, но все воины калина вскочили и со всех ног бросились наутёк. Многие побросали оружие и спешно, с отчаянием и ужасом, сталкивали каноэ в воду. Поднимая каскад брызг ногами, они вскакивали в лодки и отчаянно гребли. Труп вождя так и остался лежать на песке, уже облепленный мухами, жадных до запаха крови. Осажденные в срубе, сами перепуганные, вышли наружу, и в молчании проводили флотилию лодок, уже скрывающихся за южным мысом. Воины-туземцы с опаской обходили Пере и его кулеврину, ничего не понимая. Бледный и взволнованный, Пере сам ничего не понимал, пока враги вовсе не скрылись из поля зрения. – Пойдите и посмотрите, куда направились калина, – сказал он устало. – Не стоит сильно им доверять. И уберите этот труп, – кивнул он на тело вождя. Вдруг все заговорили разом. Нервное напряжения спало, и захотелось поговорить, посмеяться и поделиться своими впечатлениями. – Это ж надо! – вопил Жулите радостно. – От одного выстрела все разбежались, будто никого здесь и не было! Чудеса! – Дикари, – ответил Пере, и добавил: – И в Африке такое случалось, особенно там, где южнее. Гром, огонь и смерть всегда их сильно пугали. Может, больше не полезут. Хорошо бы. Вернулись негры и доложили, сияя глазами: – Сеньор, улепётывают быстрее акулы! Только брызги летят от вёсел! Пере долго объяснял воинам-туземцам, что надо позвать жителей в деревню. Наконец они поняли, и опрометью бросились прочь, спеша поведать родным о чуде, свершившемся на берегу. В сгущавшейся темноте вечера, жители деревни, все, от мала до велика, собрались у сруба. Отовсюду неслись вопли радости и обожания, туземцы кланялись, изъявляли свою благодарность и уважение Великому Белому Человеку. Вождь пригласил Пере сесть рядом и угостил понюхать табак, как называли этот порошок туземцы. Пере это совсем не нравилось, но отказаться постеснялся. Потом вождь что-то быстро прокричал. Пере не понял, но появилась красивая девушка лет шестнадцати из знатного рода, как показалось Пере, и с радостными глазами стала смотреть на Великого Белого Человека, ожидая чего-то, что укрывалось от его понимания. – Великий Белый Человек! – услышал он голос вождя. Громкий звук трещотки шамана обратил на себя внимание, все стихли. – Ты сделал то, что не смогли сделать все наши воины! Ты великий Бог, и мы все тебе поклоняемся. И в знак нашего благоволения к тебе, о Великий Белый Человек, я дарю тебе лучшую девушку нашего племени. Теперь это твоя жена, и наш Великий жрец Аригуа совершит ритуал. Люди взорвались воплями восторга и почитания, хотя это вылилось не столько в знаки преклонения, сколько в возможность повеселиться и попировать. Пере с трудом понял и осознал предлагаемое. Вначале хотел отказаться. Потом вспомнил, как тяжело такие люди воспринимают отказы, и решил принять дар, тем более, что девушка на самом деле оказалась очень привлекательной. Жрец Аригуа быстро совершил обряд, окурил супругов дымом, проплясал, треща амулетами и погремушками вокруг, бормоча под нос что-то нечленораздельное. Вождь прокричал что-то в толпу – и женщины бросились готовить костры, а мужчины с воплями бросились в лес и море на лодки, видимо намереваясь наловить рыбы и добыть мяса. Пере с новоиспеченной женой повели в лес, освещая дорогу многими факелами, и привели на небольшую площадку, окруженную скалами и валунами. Здесь тут же принялись с песнями и криками строить небольшую хижину, и через час в неё ввели супругов. Что-то говорили, смеялись, хлопали в ладоши и пританцовывали, указывая на постель из сухой травы, застеленной красивой циновкой и покрытой тканным узорчатым покрывалом. С большим трудом Пере узнал, как зовут его жену. Имя мудрёное, и он его упростил, назвав Вапурау или ещё проще: Вару. На это девушка с улыбкой и готовностью соглашалась, тоже ничего не понимая, кроме того, что она теперь чуть ли не жена Бога и все перед нею будут держаться почтительно, и с уважением, как к жене Великого Вождя. Жрец Аригуа поставил вокруг хижины зажженные факелы из свечного дерева, их свет слегка проникал в хижину через многочисленные щели в циновках, составлявших стенки, и Пере смог получше рассмотреть жену. Довольно сухое, но миловидное лицо с несколько зауженными удлинёнными глазами чёрного цвета, хотя ночью это трудно определить. Густые прямые волосы заплетены в две толстые косы, спускавшиеся по обе стороны скул. Плетенные цветные ленточки из когда-то подаренного материала украшали их. Дальше он не успел рассмотреть. Вару принялась выполнять свои обязанности супруги и ласкала его всё задорнее и, как показалось Пере, умело. Долгое воздержание возбудило молодого мужчину. С радостью и готовностью он принял её ласки, бурно отвечая на них своими. Они становились с каждой минутой всё яростнее. Они бурно и коротко отдались друг другу, а Вару то смеялась, то охала и вскрикивала, пока не расслабилась в изнеможении, тяжело дыша. Эта ночь прошла у них в долгих и жарких ласках. Девушка не знала устали, а Пере даже не вспомнил ни разу своих прежних женщин и даже Хавиту. И лишь поздним утром, когда к ним пришли старейшины и поднесли праздничное и обильное угощение, он вспомнил Хавиту, и на душе стало как-то грустно. Но у его плеча спало симпатичное существо, совершенно обнаженное, как и он сам. Она посапывала тихо и мирно. Старейшины, но без Великого Вождя, обходили хижину кругами, и монотонно что-то бормотали неприятными голосами, пока жрец Аригуа не занялся пляской у самого ложа. Прикрыться им было нечем. Вару совершенно не стеснялась такого положения, но для Пере это было вновь, и чувствовал он себя неловко. Всё это закончилось приглашением исполнить ритуал омовения, и, не дав Пере одеться, его повели рядом с женой к морю. Оно находилось шагах в ста. Всё население деревни собралось на это торжество. Пере и Вару тонко намазали жидким мёдом, обваляли в песке и потом долго держали на воздухе, пока рой пчёл не загудел вокруг. Тогда с воплями и гамом им разрешили кинуться в воду, и в волнах моря обмыть друг друга. А Вару не забывала при этом довольно настойчиво ласкать его, пока он не возбудился, и тогда она предложила себя ему принародно, что чуть не убило в нём всякое желание. – Так нужно, нужно, мой повелитель и муж! – жарко шептали её губы, продолжая ласкать руками его холодное тело. – Чёрт побери, Вару, что тут происходит! У нас так никто не делает! Я не могу так...