— Виноват не только случай, как я считаю, — глядя мне в глаза, ответила Настя. — Но в жизни всякое случается, нам остается это только принять и попытаться жить дальше. Так я и Андрею сказала, он обещал попытаться. — Скажи честно: ты сказала ему о нашей встрече? — Сказала. — И он не возражал? Или не просил что-нибудь добавить? Или, к примеру, рассказать что-то, чего не было на самом деле? — не сводя с нее взгляда, жестко поинтересовалась я. Настя улыбнулась неожиданно искренне и открыто: — Андрей посоветовал рассказать тебе все, что я знаю, а еще добавил что ты, извини за выражение, та еще Симбирина, — теперь ее улыбка перешла в несколько смущенную. — И от тебя лучше ничего не скрывать. Поэтому я так легко ответила на все твои вопросы, меня Андрей попросил. Как говорится, дал добро на разговор. Ну спасибо ему. Все еще улыбаясь, Настя продолжила: — Знаешь, когда он объявился здесь, живой и невредимый, через столько лет… я даже не знала, как реагировать. Тем более, когда он был постарше, особенно меня не жаловал, думаю, ревновал из-за мальчишек, — она грустно покачала головой. — Но Андрей стал другим человеком. Всегда вежливый, с удовольствием беседует со мной, старухой, и даже разглядывает мою мазню. Я часто озеро рисую, или лес, меня это успокаивает, и Андрей говорит, что ему мои картины нравятся, одну даже себе забрал. И на отца он совсем не похож, в нем чувствуется большой ум и независимость от чужого мнения. Не придумав, чего бы еще такого спросить, я откланялась. Встреча оставила у меня двоякое чувство, а главное, не дала новой информации, лишь углубила старую. И что мне с этим делать? У всех свои версии, где же истина? Понятное дело, одинокая тетка безмерно рада воскресшему племяшке и для нее он мягкий и пушистый, картины вон разглядывает, молодец какой. Но еще Вишневский зачем-то папину секретаршу очаровывал, вряд ли он ей дома у себя теткины картины показывал. Собрались же деятели, один лучше другого, и у каждого какой-то злобный план зреет, а мне разгадывай. Зачем я суюсь, спрашивается? Потому что мне больше всех надо, вот зачем. Глава 7 Выйдя к озеру, я позвонила Ромке. — Кого-то еще убили? — встревоженно поинтересовался друг, забыв поздороваться. — Нет, но день еще только начался, — в тон ему ответила я. — Как тетка? — Забубнила меня до смерти, но ничего толкового сообщить не смогла. Ненавижу такие вот беседы, — пожаловалась я. — То ли дело, приковать наручниками к движущейся машине, — мечтательно закатив глаза, я припомнила былые времена. Пожалуй, в следующий раз так и сделаю, когда буду допрашивать жертву помоложе. — Ты ужасный человек, — засмеялся Ромка. — Спасибо за комплимент, но ты забыл упомянуть про неземную красоту и сверхъестественный ум. — И куда сверхъестественный ум понесет неземную красоту сейчас? — Укреплять родственные связи. — Устроишь допрос отцу? — веселье из голоса друга исчезло моментально. — Побеседую на правах любимой дочери, и только. У тебя есть для меня новости? — Пока нет. Возможно, к вечеру будут. — До встречи, любовь моя, — пропела я и отключилась. Беседа с отцом была против правил, которые я сама для себя придумала, но, в конце концов, для чего существуют правила? К тому же, всегда есть вероятность, что родитель изменит принципам и выдаст хоть что-то интересное… М-да уж, даже звучит бредово, чтоб мой папуля, и что-нибудь сказал? Но я все равно поехала в сторону города и оказалась у знакомого офисного здания. И уже через пять минут уверенно шагала по знакомому коридору. Приемная пустовала, отчего-то это выглядело тоскливо и непривычно. К отцу я ворвалась без стука и предупреждения, и застала привычную картину: он сидел за столом и перебирал какие-то бумаги. Почти уверена, что это его хобби, ни разу не видела, чтобы он чем-то еще в офисе занимался. Но на него столько людей работает, что он вполне может сидеть и бумажки перекладывать хоть круглосуточно. На мое появление отец отреагировал усталой улыбкой. — Привет, пап, — подойдя ближе, я поцеловала его в щеку и уселась напротив. — Ты чего такой хмурый? Случилось что-то? Неужели опять пришлось подвинуть сроки? — сейчас отец строил новый жилой район, и там все время что-то не так идет, насколько я слышала. Отец махнул рукой и покачал головой. — Я слышала про Валю, папа, — вздохнула я. — Что за Валя? Да как же ее звали, черт возьми? — Секретарша твоя. Тебе уже звонили из полиции? — Конечно, разговаривал с полковником еще вчера. Давид Алексеевич обещал взять дело под свой контроль и ежедневно отчитываться. Это все… не вовремя. — Это точно. Ты знаешь Александра Ильича Токарева? — А должен? Некоторое время мы смотрели друг на друга. На лице отца — равнодушие и усталость, никаких признаков понимания, о ком я говорю. Но взгляд суровый, цепкий. Возможно, стоит сделать шаг навстречу и рассказать, кто такой Токарев (хотя отец и так это знает, я уверена). Допустим, я расскажу… и ничего не получу в ответ. Пока я думала, как поступить, отец тяжело вздохнул: — Что ты от меня пытаешься добиться, Сентябрина? В курсе ли я, каких дров ты наломала с дружком в прошлом году? Разумеется. И, как видишь, пока я терплю. Пока. Но ты должна понимать, что терпение мое не вечно. К такому жизнь меня не готовила, несколько минут ушло, чтобы собраться. — А ты знаешь, что я делала зимой? Отец не ответил, да и без того было ясно — знает. — А о результатах моих поисков тебе известно? — Мне известно о результатах моих поисков. — Значит, ты в курсе, что Вишневский связан с Токаревым. И что он… что, по-твоему, он в Европе делал, откуда у него столько денег? И вот что меня беспокоит больше: у него много денег, за ним стоит много опасных людей. Если бы Андрей вернулся сюда нищим и стал что-то у нас клянчить, я бы поняла причину его возвращения, но сейчас… как думаешь, зачем он здесь, почему так в нас вцепился? Я вижу одну причину, папа. И это месть. Отец промолчал, глядя мне в глаза. И как всегда я не могла понять, о чем он думает. — Ему ведь есть, за что мстить? — Странно слышать такое от родной дочери. — Думала, мы говорим прямо. — Поговорили, — кивнул отец. — И я понял, что ты устала. Придумываешь себя миллион разных дел, вместо того, чтобы наслаждаться своей жизнью и свободой. Сентябрина, такое редко кому даровано и я советую тебе не тратить дни впустую. Лучше соберитесь с мамой и слетайте куда-нибудь вдвоем. На острова. Подругу с собой возьми, развлекитесь как следует. — Нет у меня подруг. — Так подружись с кем-нибудь. — Ты знал, что твоя Галечка общалась с Андреем? — Еще немного, и я начну настаивать на отпуске с мамой, — вкрадчиво заметил отец. — Мама у нас — золото, надо ее ценить, а ты с ней мало времени вместе проводишь, поездка будет вам обеим на пользу. А сейчас я как раз собирался пообедать, не хочешь со мной? — С удовольствием, — кисло улыбнулась я. Мы отобедали в тихом местечке неподалеку, я в очередной раз выслушала о прекрасной погоде на Тире в данное время года и откланялась, пока от разговоров папуля не перешел к действиям и попросту не запихнул в ближайший самолет. Судя по его намекам, настроен он серьезно, один прокол — и окажусь под палящим солнцем с тюбиком крема от загара в руке, и никто меня не спасет. Отец уехал на очередную деловую встречу, а я вернулась в офисное здание: на сей раз путь мой лежал в сторону поста охраны. Два молодых парня, завидев меня, встали по стойке смирно и дежурно заулыбались. — Хочу поговорить с вашим начальником! — объявила я. Один из охранников тут же исчез за дверью справа. Через пять минут оттуда же появилось двое мужчин: уже знакомый мне парень и мужчина постарше, весьма колоритный на вид. Внушительный рост, бритый затылок и уши боксера могли напугать кого угодно, а уж если встреча произойдет в темной подворотне — и вовсе до сердечного приступа довести. — Добрый день, Сентябрина Евгеньевна! — пробасил он. — Чем могу быть полезен? — Нам бы переговорить наедине. Без лишних слов он посторонился, пропуская меня вперед. Мы минули всю ту же дверь справа, за которой оказался очередной коридор с небывалым количеством очередных дверей. К счастью, далеко идти не пришлось, мы притормозили уже возле второй по счету, мужчина провел по замку ключом-карточкой и вновь пропустил меня вперед. Мы устроились: он за столом, а я напротив него в кресле.