– Если это случится, то не благодаря чему-то одному. Осуществление того, что необходимо, потребует инноваций (например, вегетарианских гамбургеров, неотличимых от гамбургеров из говядины), законодательных изменений (например, корректировки фермерских субсидий и привлечения животноводства к ответу за разрушение окружающей среды), низовой поддержки (например, студенты высших учебных заведений потребуют исключить из меню своих столовых продукты животного происхождения за исключением ужина) и поддержки сверху (например, знаменитости будут распространять информацию о том, что мы не сможем спасти планету, не меняя своих пищевых привычек) и… – Никто не победит изменение климата? Изменение климата победят все? – Именно. – Помоги увидеть как. – Если честно, я сам не вижу. – У тебя нет надежды. – Я – реалист. – И даже если ты думаешь, что мне это уже известно, напомни, почему безнадежность равна реализму? – Шутишь? – Скажи это. – Из-за ущерба, который мы уже причинили, ущерба, который либо нужно исправить, либо исправить будет нельзя. Из-за того, что за один год лесорубы вырубили в бассейне Амазонки территорию, в пять раз превышающую площадь Лондона, экосистему, восстановление которой занимает четыре тысячи лет. Из-за того, насколько трудно будет изменить способ существования для семи с половиной миллиарда человек, жмущих на педаль газа. Из-за того, что в 2018 году выбросы СО2-эквивалента в США увеличились на 3,4 %. Из-за неточности расчетов, которые зависят от точности, – разница в полградуса может быть разницей, которая все меняет. Из-за оправданного желания развивающихся стран стать такими же, как страны, несущие максимум ответственности за изменение климата. Из-за того, что с ростом температуры[305] увеличится использование кондиционеров и, как следствие, увеличится объем парниковых газов[306]. Из-за тысячи прочих положительных цепочек обратной связи. Из-за того, что в 2017 году[307] было сделано открытие, что выбросы метана от крупного скота как минимум на 11 % выше, чем считалось ранее, а в 2018 году[308] было сделано открытие, что океан нагревается на 40 % быстрее, чем считалось ранее. Из-за того, что у многих из тех, кто больше всего пострадал от изменения климата (и может дать исчерпывающие свидетельства о его ужасах), нет возможности поделиться пережитым и заставить встрепенуться нашу коллективную совесть. Из-за того, что силы, заинтересованные помешать решению этой проблемы, могущественнее, одержимее и умнее, чем силы, заинтересованные ее решить. Из-за того, что по прогнозу в ближайшие тридцать лет[309] население планеты увеличится на 2,3 миллиарда, а общемировой доход утроится, и это значит, что намного больше людей смогут позволить себе питание, богатое продуктами животного происхождения. Из-за мнимой невозможности сотрудничества между странами и внутри самих стран. Из-за того, что очень даже может быть, что уже слишком поздно, и изменение климата превратилось в лавину, которую не остановить. Из-за того, что… – Понятно. – Из-за человеческой природы: люди, подобные мне, те, кто должен проявлять озабоченность, иметь активную жизненную позицию и делать огромные изменения, оказываются практически неспособны пожертвовать чем-то малым для великой пользы в будущем. Из-за… – Хватит. – Из-за того, что я даже не пытался. – Не знаю. – Чего ты не знаешь? – Почему мы до сих пор разговариваем? – Что ты имеешь в виду? – Ты только что сказал, что даже не пытался, но мы до сих пор разговариваем. – И что? – Помнишь «Спор с душой того, кто устал от жизни»? – Я не пишу предсмертной записки. – В этом все и дело. И моя несгибаемая надежда. – Я думал, ты против надежды. – Я против надежды исподтишка. – А цена надежды – действие. – И есть одно действие, которое дает мне надежду. – Отказ от продуктов животного происхождения? – Нет. – Ты меня запутала. – Вовсе нет. Еще нет. Мы еще разговариваем, поэтому ты еще не запутался. – О чем ты? – Предсмертные записки имеют конец. Мы же до сих пор плывем. Именно так выглядит попытка к действию. Ты устал? – От этого разговора? Да. – От жизни. – Нет. – «Спор с душой того, кто еще не устал от жизни». Однако мы ошибаемся, считая, что с судьбоносными вопросами в судьбоносные моменты судьбы обращаемся к душе: «Как мне следует жить? Кого мне следует любить? Какова моя цель?» Это душа задает эти вопросы, а не отвечает на них. Душа не больше «где-то там, далеко», чем причины изменения климата и способы борьбы с ним. Хуже того, мы трагическим образом ошибаемся насчет того, что имеет судьбоносное значение. – Как это – ошибаемся? – Мы спрашиваем душу: «У тебя есть надежда?» Душа же спрашивает нас: «Что на обед?» – Господин Карский. – А он здесь при чем? – Господин Карский, такой человек, как я, в разговоре с таким человеком, как вы, должен быть полностью откровенен. – Карский – это я? – Вынужден сказать, что не могу поверить в то, что вы мне рассказали. – Думаете, что я вам солгал? – Я не сказал, что вы солгали. Я сказал, что не могу вам поверить. Мой ум, мое сердце устроены так, что я не могу этого принять. – Кем устроены? – Простите, меня ждет срочное дело. – Господин Карский. – …Да? – Такой человек, как я, в разговоре с таким человеком, как вы, должен быть полностью откровенен. – Думаете, я вам солгал? – Не знаю. – Чего вы не знаете? – Какова толщина ледникового щита? – Двести футов. – Звучит неплохо. – Сто футов. – Не знаю. – Господин Карский. – Да? – Я хочу вам поверить. – Проблема в масштабе? Колоссальный масштаб трагедии превращает ее в абстракцию? Потому что раньше я солгал. – Я не сказал, что вы солгали. – От недоедания умирают всего несколько тысяч детей. Теперь вы сделаете что-нибудь, чтобы их спасти? – Проблема не в этом. – Тогда в расстоянии? Я говорил об этом, словно это очень далеко, чтобы не напугать вас, но Верховный суд окажется под водой. – Проблема не в расстоянии. – Меня придавило машиной.