— Ох и туманище! Как прогноз? — Через час туман рассеется, — ответил лейтенант-синоптик. Его уверенный тон поднял настроение Шевцова. Вместе с лейтенантом подошел к окну. На улице уже было светло. Туман поредел. С высоты третьего этажа видимость не так уж плоха. Шевцов спустился вниз и пошел к самолету. У караульного помещения встретился Маркин. Семен был дежурным по стоянке. Это удивило Шевцова. Маркин только позавчера вернулся из Ленинграда и сегодня, как будто бы, не должен дежурить. — Жаль, что вы в наряде, — ответил на приветствие Маркина Шевцов. — Сегодня вечером я собирался с вами побеседовать. Семен хмуро опустил голову. Беседа с парторгом эскадрильи не сулила приятного. ...Перед командировкой в Ленинград, расстроенный холодным отношением Зиночки, Маркин пошел в ресторан. Прилично выпил. Его забрал патруль. Утром чуть не опоздал на самолет. Майор Кикнадзе взыскание не наложил. Сказал, что разберется и после возвращения строго накажет. Позавчера объявил строгий выговор. И вот Шевцов. — Жаль, — повторил Шевцов. — Придется перенести нашу беседу. Кстати, вы за себя дежурите? — Мы с техником-лейтенантом Прокудиным числами поменялись. Его жену позавчера в роддом положили. — Похвально, что пошли товарищу навстречу. Побеседуем завтра. Обидно было Шевцову. Давно в эскадрильи не было нарушений воинской дисциплины. Размышляя, не заметил, как подошел к самолету. Механики вытянулись у киля, а техник, старший техник-лейтенант Авдеенков, доложил, что истребитель к полету подготовлен. Сопровождаемый техником, летчик пошел осматривать самолет. Проверил заправку топливом и собрался влезть в кабину посмотреть по приборам зарядку газами, но тут подъехал «газик» командира части. С полковником Шиловым приехал новый начальник штаба подполковник Волков. Пока Шилов беседовал с летчиком, Волков подошел к Авдеенкову. — Лично принимали самолет от дежурного по стоянке? — Так точно! Все в порядке, товарищ подполковник! Авдеенкова Степан Герасимович знал только по документам да отзывам Мельникова и начальства. Мнение одно: надежный! Лучший техник части. Конечно, он готовил самолет добросовестно, но в расшифрованной радиопередаче прямо сказано: «Вылет нового самолета планируется в декабре». Не задумана ли диверсия? Степан Герасимович подошел к Шилову. Тот отдал команду Авдеенкову открыть лючки, и все вместе повторно осмотрели самолет. Заглядывал и Волков. Зрение и слух были напряжены до предела. Нет, не жгуты электропроводки и тяги рулевого управления привлекали внимание чекиста. Его беспокоило другое: не побывала ли здесь чужая рука? Да, неспокойно было на душе у Степана Герасимовича. Одно утешало: пломбы целые! Самолеты, вроде, охранялись надежно. Прогноз метеослужбы оправдался. Туман вскоре исчез, и Шевцову разрешили вылет. — Ландыш! Я — тридцать второй! Прошу разрешить запуск! — Запуск разрешаю! — ответил Шевцову командный пункт, и пронзительный рев турбины огласил аэродром. Словно удивляясь внезапному шуму, из-за дальних карагачей выползло холодное солнце. Слегка вздрогнув, самолет порулил по бетонке. Вот и взлетная полоса. Короткая остановка. Мощный гул двигателя, и истребитель стремительно мчится вперед. Вот он оторвался от земли и стрелой пошел ввысь. Установив обороты турбины на заданный режим, Шевцов внимательно посматривает на приборы. Высота быстро растет. Новый истребитель уже на целый километр выше практического потолка старого «собрата». И это не предел. А кругом голубизна. Бескрайняя и волнующая. — Тридцать второй! Я — Ландыш! Какие замечания? — Все отлично! — коротко рапортует Шевцов и плавно переводит истребитель в горизонтальный полет. — Ландыш! Я — тридцать второй! Достиг потолка. — Как самочувствие? — Отличное! — Действуйте по заданию! — передает руководитель полетов. Искусно пилотируя, Шевцов проверяет устойчивую работу двигателя и его температурные режимы. Все в норме. — Тридцать второй! Вы 30 минут в воздухе. Идите на посадку! — Вас понял. Перехожу на снижение. Летчик плавно убирает газ и слегка отжимает ручку управления. И вдруг резкая резь в сердце. Самолет круто идет вниз. Ненормальное снижение истребителя тут же засек радиолокатор. — Почему так быстро снижаетесь? Летчик не отвечал. Полковник Шилов и Волков тревожно переглянулись. Динамик зловеще молчал. По-прежнему светило солнце, и яркие лучи проникали через широкое, во всю стену, окно командного пункта. Оно подкрасило угрюмые лица офицеров в бледно-розовый цвет. Место падения самолета удалось разыскать только через несколько часов. Истребитель врезался глубоко в землю, разбросав по сторонам обгоревшие обломки. На место катастрофы прибыли полковник Шилов, подполковник Волков и капитан Мельников. Лицо у Александра Васильевича бледное, в глазах недоумение. Степан Герасимович внешне спокоен, но мысли, одна сменяя другую, буравят мозг: «Что произошло? Отказал двигатель?.. Летчик передал бы по радио. Одновременно нарушилась связь? Шевцов мог катапультироваться. Отказало и катапультное устройство?.. Не могли вражеские агенты проделать весь этот расчетливый комплекс диверсий в короткое время и так незаметно». Резкий крик заставил Волкова повернуться. Метрах в двадцати от обугленной воронки сидел на корточках майор Кикнадзе. — Смотри! Смотри!.. Рука... Алексея рука. Погиб Алеша. Все окружили командира эскадрильи. На кочке, перепачканная кровью, копотью и землей, лежала кисть руки Шевцова. Каким-то чудом ее выбросило сюда. Воцарилась тягостная тишина. — Не доработали машину, — услышал Волков чей-то шепот. Так вот в чем дело, мелькнула догадка. Если катастрофа — дело рук врага, значит, одна из его задач: посеять в души летчиков недоверие к технике. Но как разобраться, замешан ли тут враг? С момента взлета истребителя Волков с полковником Шиловым все время находились на командном пункте. Жалоб на машину от летчика не поступало. Выходит, действительно — враг. Но как ему удалось совершить катастрофу? Заложил мину?.. Взрыв по рации услышали бы. А не отравлен ли Шевцов?.. Эта мысль не давала покоя. Но как проверить ее? Тело Шевцова раздроблено на куски да и те обгорели, перемешались с землей. Их надо еще найти. И все же эту версию следовало проверить. Волков подозвал Мельникова и дал указание, что сделать. — Особенно точно установи, где был и с кем встречался Шевцов вчера вечером и сегодня утром? От внезапного прикосновения к плечу Волков содрогнулся. — Поедем, Степан Герасимович! Наше присутствие теперь беде не поможет, — тихо сказал полковник Шилов. Волков кивнул. Только сейчас он ощутил, как озябли ноги. Еще раз окинул взглядом место катастрофы. Увидел Авдеенкова. Техник стоял без шапки у самой воронки. Посинелые губы дрожали. — Говорите, проверили все до винтика? — Да я за дитем родным так не глядел, как за этой машиной. Степан Герасимович пошел к «газику». — Что вы думаете о причине катастрофы? — спросил Шилов. Волков пожал плечами: — Что думаю?.. Верно, черт возьми, сказано: не доглядишь оком — заплатишь боком. Обогнув овражек, «газик» махнул по целине к виднеющимся вдали постройкам. Низко над степью висело малиновое солнце. 8 Подозрение капитана Мельникова Снег сыпал и сыпал. Потрескавшаяся от мороза земля побелела, и на улице потеплело. Сегодня Мельников пришел со службы раньше обычного. Люся с Толиком ушли в кино, а он ожидал «в гости» Волкова. Эх, взять бы лыжи и махнуть куда глаза глядят. А тяжкие думы все об одном: вот уже пять дней, как разбился истребитель, стало ясно, что замешан в катастрофе враг, а напасть на его след пока не удалось. В комнате было жарко. Ветер занес в форточку несколько снежинок. Мельников поймал одну. Снежинка быстро растаяла на растопыренной ладони. Вот так же угас и Шевцов, пронзила голову мысль. Версия Волкова подтвердилась. Катастрофа произошла из-за скоропостижной смерти летчика. По заданию Степана Герасимовича Мельников побывал в близлежащих от места катастрофы поселках. Только очевидцы могли сообщить, работал двигатель самолета или нет? После кропотливых поисков Александру Васильевичу все же удалось разыскать свидетеля. Это был путевой обходчик. — Я вам, товарищ капитан, по порядку расскажу. Иду я, значит, как всегда в такое время, по путям. Слышу гул свистящий. Сразу догадался — реактивный самолет. Посмотрел в небо. Вначале подумал: фигуры высшего пилотажа пилот выполняет. В штопор вошел. Так уж больно двигатель ревет. При штопоре так не бывает. Да, да! Вы не смотрите на меня так. Я ведь бывший авиатор, — уточнил обходчик. — Смотрю, значит, в небо, а по телу мурашки побежали. Все ждал, может, летчик выпрыгнет. Так и не дождался. — А вы точно помните, что двигатель работал?