— Так на меня же валят. Вину валят, товарищ подполковник! — Ошибаетесь, лейтенант! Капитану нужна истина. Помогайте следствию, а не путайте. Дверь вы точно запирали? — Да, запирал. Может быть... Я немного рассеян. Я спешил... — Вот видите, а острили: кому пять, кому двадцать пять минут надо, — напомнил Мельников. — Ладно. Пойдем дальше. Зачем вы солгали Булановой, что не сдали ключ? — А больше она н-ничего не говорила? — вдруг спросил Маркин. — Вопросы пока задаю я! — строго предупредил Мельников. Семен заерзал на скрипучем табурете: — П-понимаете... т-тут... Ну... Это п-пустяк. Это выеденного яйца не стоит. Это т-так... Личное. Я даже... — Снова вынужден перебить, лейтенант, — вмешался Степан Герасимович. — Ваши эмоции мешают делу. Если вас что-то от ответа удерживает, можете не отвечать. Но тогда наберитесь мужества заявить об этом чистосердечно. По крайней мере, это будет честно и по-офицерски. — Хорошо. Я отвечу на этот вопрос. Только... Жарко здесь. Можно я сниму куртку? — Пожалуйста, — согласился Мельников. Маркин снял техническую куртку, вывернул ее подстежкой наверх и, сложив вдвое, небрежно бросил на оружейный стол. На куртку положил шапку. Сел. — Ф-фу... З-значит, о ключе? Да, был т-такой грех. Соврал. Но не п-подумайте чего... Т-тут — ерунда... И говорить бы... — Опять эмоции, — напомнил Мельников. — Я иногда мучаюсь ж-желудком. П-понимаете? — Но при чем здесь ключ? — При том, что меня в автобусе т-так скрутило, что г-готов был в окно выпрыгнуть и за ближайший к-куст... Мельников перестал писать. У него был крайне глупый вид. Он ожидал любого объяснения, но такого?.. Повторил: — Но причем тут ключ? — Сейчас поймете. Я сидел с Булановой. В животе вдруг к-как р-резанет, я аж подскочил. Ч-что, сознаться ей?.. Благо нашелся. Руку в к-карман и говорю: к-ключ забыл сдать. Ринулся к шоферу автобус остановить, а оно р-раз... и отпустило. У меня так бывает. Снова подсел к ней и, естественно, давай загибать. Дескать, позже ключ сдам. Отступать-то было некуда. Артист, думал Мельников. Александр Васильевич не верил ни единому его слову. — И давно страдаете желудком? — спросил Волков. — Можно сказать, со школьной скамьи. Это у меня на нервной почве, т-товарищ подполковник! — Отчего же вам было нервничать? — ухватился Мельников. — Как отчего? А бюро... Я еще там еле-еле отсидел. Вот вы сразу меня в оборот взяли. Д-дескать, целых четверть часа куда израсходовал? А я за эти четверть часа д-дважды по нужде сбегал. — И двери из-за этого забыли запереть? — с иронией спросил Мельников. Но Маркин иронии не уловил: — Да вроде запирал. Спешил, правда. Наступила короткая пауза. Выкручивается. Глупо, но зато оригинально. Ишь, больным прикинулся. Молодой чекист был почти уверен, что и Волков на своем служебном веку вряд ли встречался с подобными объяснениями. Волков скоропалительных выводов не делал. Он Маркину верил и не верил. Все должно быть подтверждено. Сказал: — Хорошо, лейтенант! Но все это нужно доказать. — К-как? — вырвалось у Семена. — Ну, хотя бы записью в медицинской книжке, что страдаете гастритом. И потом — вы не игла в стоге сена. Наверняка вас кто-то видел, скажем, когда ходили в туалет. — Было уже п-поздно. В штабе никого не было... — Ничего. Припоминайте. Продолжайте, капитан Мельников! Александр Васильевич начал говорить не торопясь, весомо. — Итак, вы с Булановой прибыли в Дом офицеров. Допускаю, что обман с ключом был вызван внезапными позывами желудка. Зачем вам понадобилось лгать, что забыли деньги? — Н-неправда! Деньги у меня были. Это Буланова сказала? — Неважно. Отвечайте, Маркин! Вопросы задаю я. — Что отвечать, т-товарищ капитан? О деньгах и речи не было. Вы можете мне не верить, н-но... Вышли мы из автобуса. Я д-даже шутил. Только вошли в кассовый зал, т-тут опять живот как хватанет. Я сразу в карманы. М-машинально, конечно. Не знаю, что она п-подумала. М-может, что деньги забыл. А в животе... Говорю ей: я, кажется, к-комсомольский посеял. — То ключ, то комсомольский... — Ключ это так... А к-комсомольский... Сами понимаете, это п-посильнее козырь, чтоб она меня тут же обратно отправила. — Правильно. Козырь сильный, — машинально повторил Мельников, думая о своем. И не сдержался: — Маркин! Хватит голову морочить. Вам надо было сбежать совсем по другой причине. — Вы что?.. Д-да я... Волков вынужден был срочно вмешаться: — Лейтенант! Дело очень серьезное, а вы... Внезапно убегаете. Появляетесь только через час. И как раз в то время, когда вас носит неизвестно где, в той комнате, которую последним покидали вы, совершается преступление. Не беспокойтесь. Безвинного виноватым никто не сделает. Следствие разберется. Но помогите! Капитану нужно получить бесспорные доказательства вашей непричастности к убийству. — Д-да меня там и б-близко в то время не было! — вскрикнул крайне расстроенный Маркин. По его лицу тек пот. — Ладно, Маркин! — продолжил допрос Мельников. — Итак, вы сели в автобус. А зачем? Разве в Доме офицеров туалета нет? — А Зиночка?! Д-да я... От нее в т-туалет?! — Опять есть выход. Могли сослаться на другую причину и... — Т-товарищ капитан, не вру. Ну, р-раз уж вырвалось с этим комсомольским... Она и ухватилась. Вышла со мной. А т-тут автобус. И знаете, т-только сел — боли и п-позывы прекратились. Да! Маркин играл бесподобно. Но как проверить? Как? — Почему же не вернулись? — А к-комсомольский?.. — Семен чуть улыбнулся. Видимо, воспрянул духом. — Раз уж соврал, надо было ехать «искать». Я его не терял, конечно. Поехал прямо в столовую. Желудок свой изучил. Как червячка заморю — полегче делается. Чекисты переглянулись. Вопрос, что Маркин из Дома офицеров поехал в столовую, Александр Васильевич не прорабатывал. — Кто вас видел в столовой? — быстро спросил Мельников. Маркин задумался. — И были люди, и назвать не могу. В углу зала сидело несколько человек. Но мне было н-не до них. — Официантка-то вас обслуживала. Кто? — Вечером у нас самообслуживание. П-питается людей мало. Тут Маркин был прав. Мельников просто забыл об этом. Спросил: — А повар? Не автомат же вам кашу подавал? — Она далеко на кухне была. Г-готовые блюда и чай н-на раздаточном окне стояли. К-кажется, тетя Даша. Я оч-чень спешил. Снова вмешался Волков: — Понимаете, лейтенант, вы везде, как невидимка. Маркин опустил голову. И вдруг вспомнил что-то важное: — Где-то около восьми я звонил из столовой в Дом офицеров. Хотел п-предупредитъ Зиночку, что скоро буду. — Она с вами говорила? — Н-нет. Ее не позвали к телефону. — Вас кто-нибудь у телефона видел? — К-кажется, нет...