— Кристин, я уже сказал вам, что пока очень трудно что-то утверждать наверняка. Мы не можем полностью приступить к расследованию, огонь еще не потушен. Единственное, что я вам могу сказать — если это был поджог, при сегодняшнем направлении ветра огонь почти наверняка перекинулся бы на жилое здание. В случае поджога стройки это было бы почти сто процентов неизбежно — между зданиями слишком маленькое расстояние. Именно потому мы обязаны проверить все. Он сделал паузу и потом добавил очень мягко: — Вы чего-то боитесь. Скажите мне, чего именно. Иначе я ничем не смогу вам помочь. — Мой офис сгорел дотла, а вы говорите, что это мог быть поджог — конечно, мне страшно, — призналась Кристина. — Но беда в том, что я действительно не знаю ничего конкретного. — Никто не требует с вас таких знаний. Просто скажите, что вас так беспокоит. Кристина едва сдержалась, чтобы не расплакаться при нем. Его непритворная забота и такое нужное ей сейчас предложение помощи били по глубинным струнам ее души, ломая сильнее, чем самые жесткие пытки и допросы. «Неужели ты не понимаешь, что, если я скажу тебе правду, ты уже не сможешь мне помочь?!», — мысленно крикнула она ему, беспомощно глядя прямо в глаза. Откуда в этом неказистом пареньке таилось такое обаяние? Почему ей больше всего на свете хотелось сейчас поверить ему? — Отдохните, подумайте, и потом просто позвоните, — сказал он вдруг таким тоном, что Кристину обдало волной жара одновременно с пронзительной догадкой: он знал, что она ему лгала. Как объяснить ему, что она, пожалуй, давно уже не была так правдива, как в эту минуту — если не по форме, то по сути? Ей действительно хотелось помочь ему, и еще более нестерпимо хотелось принять его заботу, но мысль о том, чтобы признаться в содеянном, и тем более донести на собственную сестру, была недопустима. В чем она могла обвинить Джеки, если и сама не была уверена в ее вине? И если бы даже была, как могла она донести в полицию на родную сестру? — Я позвоню, если вдруг что-то узнаю, — пообещала она, охваченная внезапной решимостью. Да, она действительно попробует что-то узнать, использовав свою последнюю зацепку. Ни одно частное лицо не могло быть могущественным настолько, чтобы с легкостью устраивать в чужой стране убийства и пожары. Ни один обычный человек не мог бы отправлять других в консульство за решением личных проблем. Чем бы ни занимался этот проклятый Владимир, она найдет его и потребует объяснений! Глава 10 Генеральное консульство России в Сан-Франциско располагалось в самом дорогом районе города — Пресидио. Все еще инстинктивно опасаясь слежки, Кристина остановилась на пару кварталов выше нужного здания, хотя умом понимала: любая спецслужба без всяких проблем отследит этот несложный трюк. Припарковавшись, она вышла на улицу и остановилась на мгновение на вершине холма, глядя на открывшуюся перед ней картину. Казалось бы, за долгое время жизни в Калифорнии Кристине следовало привыкнуть к подобным пейзажам, однако она все еще обращала внимание на красоту — особенную красоту приморского города, сочетающего в себе два, казалось бы, редко сочетаемых ощущения — роскоши и полной свободы. У ее ног лежала устремленная вниз лестница, обрамленная ровно подстриженным кустарником. Она завершалась аккуратной клумбой, в середине которой красовалось разрисованное каменное сердце, а за ним, отделенный полоской зелени, вновь начинался город — очаровательные викторианские дома с черепичными крышами, доходящие до самого залива. Видневшаяся вдали вода, обрамленная оправой гор, чуть размытых на горизонте туманной дымкой, казалась чистой и совершенной, как первозданная материя, из которой возникла земля. Кристина не знала, почему это странное сравнение пришло ей в голову, но девственная чистота водной поверхности, стремящейся окончательно растворить в себе зеленоватую линию гор и слиться с небом, завораживала ее, словно в первый день. И город вновь превращался в прибрежного франта — безукоризненно одетого ленивого мечтателя, окрыленного своей беспечной праздностью и жаждой романтики, и не знающего еще темных сторон жизни. Кристина спускалась по каменным ступенькам, с каждым шагом погружаясь все глубже в парк, в город, в залитую солнцем безмятежность, среди которой на строгом шестиэтажном кирпичном здании вызывающе надменно возвышался российский триколор. Кристи в последний раз оглянулась по сторонам в тщетной надежде распознать возможную слежку, намерено демонстративно достала паспорт, который ей нужно было обновить, и решительно шагнула внутрь. — Простите, — обратилась она к охраннику. Он оторвал глаза от стола и равнодушно посмотрел на нее. — Мне нужно обновить паспорт, — выпалила Кристина, неопределенно махнув рукой с документом и, выждав паузу, неловко добавила: — И еще поговорить с Владимиром из службы безопасности. Это очень срочно. Меня зовут Кристин Уоррен. Ответом была тишина, а затем, после долгой паузы охранник произнес: — Подождите здесь. Она села на стул в холле, оглядывая дорогой паркет и величественный мрамор стен. В этом здании действительно было красиво, но от волнения Кристина уже не могла воспринимать красоту. Чем дольше длилось ожидание, тем непреодолимее было ее желание встать и уйти, никогда не возвращаясь сюда. Вновь и вновь Кристина прокручивала в голове свои возможные ошибки. Зачем она начала с этого проклятого паспорта, и не обозначила сразу, что ей нужно увидеть Владимира? Какой смысл был пользоваться предлогами здесь, внутри консульства? Следовало ли ей сослаться на свою сестру сразу, как только она вошла?… Полчаса. Сорок минут. Никакой Владимир так и не появлялся. Он возник внезапно, на сорок пятой минуте ожидания, выйдя из коридора — довольно обаятельный мужчина средних лет, немного тучный блондин. — Кристина Николаевна? — обратился он к ней по-русски. Кристи вздрогнула. Она уже отвыкла от использования отчества, и сама мысль о том, что этот человек знал ее полное имя, хотя она не сообщала его ему, обдала ее холодом. — Пройдемте со мной, — продолжал Владимир. — Только телефончик оставьте на вахте, пожалуйста. Кристина дрожащей рукой вытащила сотовый и положила его на стойку. Ей стало по-настоящему страшно, и мысль о возможной слежке, еще недавно вызывавшая ужас, вдруг показалась успокоительной. Если американцы знают, что она вошла в консульство, они хотя бы имеют представление, где ее искать. Даже несмотря на дипломатическую неприкосновенность этой территории, она, в конце концов, американская гражданка! Они не дадут ей так просто пропасть в этих стенах! Владимир тем временем долго вел ее куда-то в глубину здания, через многочисленные коридоры, пока не добрался до спрятанного в самой его сердцевине небольшого кабинета. — Я слышал, у вас случилась беда? — вкрадчиво спросил он Кристину, предлагая сесть. Несмотря на всю его показную вежливость, Кристи почему-то не чувствовала такого желания довериться ему, какое ощутило при виде американского полисмена Питера. Она еще раз повторила себе, что только Владимир может помочь ей, и решила сказать все — сразу и начистоту. — Вы же и так все знаете. Вы знаете даже больше, чем я. Просто скажите, что мне делать, когда это кончится? Он внимательно взглянул на нее, и в его глазах Кристине показалось одобрение. Похоже, Владимиру понравилось, что она сразу перешла к сути вопроса. — Вам не о чем беспокоиться, — произнес он с улыбкой. — Все уже закончилось. Теперь вы можете просто расслабиться и жить вашей обычной жизнью. — Вы, кажется, не понимаете, — Кристина с трудом пыталась держать гнев. — Семья моего клиента погибла, возможно, была убита — и это после того, как сестра настойчиво уговаривала меня каким-то образом избавиться от нее. Клиента допрашивало ФБР, и спрашивало обо мне и об агентстве «Незнакомка». За мной, скорее всего, следят. Вскоре после того, как мне чудом удалось позвонить сестре с чужого телефона, рядом с моим домом произошел пожар, и мой офис вместе со всей техникой и документами сгорел дотла. Сразу после пожара со мной разговаривал полицейский, и у меня сложилось впечатление, что он не поверил ни одному моему слову. И вы хотите после этого внушить мне, что все нормально, и в моей жизни не случилось ничего особенного? Простите, но мне не нужны пустые слова. Женя сказала, что вы поможете мне! — Кристина Николаевна, не стоит сваливать все в кучу, — тихо, но твердо ответил Владимир. — Выпейте воды. Чаю, кофе? И послушайте внимательно. В вашей жизни произошла череда неприятных событий. Это действительно так. Я очень хорошо понимаю, как тяжело вам было столкнуться с ними, а неизвестность только добавила паники. Поверьте, я очень хорошо знаю, что вы сейчас чувствуете. Но постарайтесь отложить эмоции в сторону и подумать логически. Единственное, в чем вы были виноваты, это, как я понимаю, в том, что передавали вашей сестре конфиденциальную информацию о своих клиентах, нарушая тем самым профессиональную этику. Юридически это может повлечь потерю лицензии, но, честно говоря, я даже сомневаюсь, что это можно квалифицировать как мошенничество, поскольку информация была правдива и точна, и клиенты получали ровно то, за что они платили. Однако я прекрасно понимаю, что вы не хотите, чтобы эта ситуация стала известна американским властям, — он сделал ударение на последней фразе и выждал эффектную паузу. — В этом была единственная ваша настоящая проблема, — с нажимом продолжал он. — Теперь она решена. Вы сами сказали, что все документы и компьютер сгорели дотла. Никто и никогда уже не восстановит эти материалы, и, если у вас остались внешние диски с информацией, я настоятельно рекомендую вам их уничтожить. Таким образом, никто никогда не сможет доказать факт передачи вами служебной информации. Никто даже не восстановит имена всех ваших клиентов за последние годы. Это был единственный ваш проступок. Все остальное — это просто полоса невезения, в которую вы попали. Все, что вам сказали я или ваша сестра — это не пустые слова. Вам не просто обещали помочь — вам уже помогли. Теперь вы знаете, что у вас есть друзья, которые никогда не позволят вам попасть в беду, и отведут опасность раньше, чем она возникнет. Мы своих не бросаем, — он лукаво улыбнулся ей, но в этой улыбке промелькнуло что-то зловещее, и Кристине стало не по себе. Она впервые в жизни разговаривала с настоящим русским чекистом, возможно, профессиональным шпионом. Скорее всего, этот человек стоял за убийством жены Ральфа Хиггинса и маленькой Лоры. Внезапно Кристине стало панически страшно. «Друзья»? А что именно в сознании этого человека отделяет друга от врага? Вполне возможно, еще одного ее неосторожного вопроса о погибшей семье Ральфа достаточно, чтобы Владимир посчитал и ее досадной помехой своим планам, и убрал также легко, как до этого убирал улики. Что, если он думает сейчас не о том, как обезопасить ее, а о том, представляет ли она угрозу для него? Кристи на ходу соображала, как не только словом, но даже жестом и взглядом не показать свое истинное отношение к Владимиру. Ей нужно убедить его, что она полностью приняла его объяснение, и благодарна ему за помощь. Она должна продемонстрировать, что всецело принимает правила игры. Никаких истерик. Никаких обвинений. Она психолог, она должны справиться с этим — так, как справлялась до этого со своими наивными и ничего не подозревающими клиентами… Она медленно кивнула и произнесла: — И вы уверены, что них нет никаких других доказательств? Может быть, мне следует сделать еще что-то? Владимир, казалось, обрадовался ее понятливости и готовности сотрудничать. — Нет-нет, — поспешно заверил он. — Только идти домой, пытаться получить страховку за офис, восстановить отношения с клиентами, найти новое место — словом, делать то, что вы делали бы при любых других обстоятельствах. Старайтесь не привлекать к себе внимания. И да, ни в коем случае не пытайтесь избежать слежки! Вы все равно не сможете этого сделать без специальной подготовки. Не давайте им подозревать, будто у вас есть какие-то специальные навыки. Расслабьтесь. Не оглядывайтесь назад. Ходите по улицам так, словно вы понятия не имеете, что за вами могут следить. Позвоните нескольким близким друзьям и поделитесь ими случившимся — разумеется, ни словом не упомянув о ваших подозрениях. Просто пожалуйтесь им на судьбу и полосу несчастий, продемонстрируйте полное недоумение оттого, что происходит. Звучите так наивно, как можете, только не переигрывайте. Делайте это не для них, а для тех, кто вас слушает. Просто привыкайте к мысли о том, что каждое ваше слово или поступок может отслеживаться. Это не так страшно, как может показаться, поверьте. С этим вполне можно жить. — Я так живу годами, — доверительно добавил он. — Если постоянно держать это в голове, вы увидите, как прекрасно можно этим пользоваться. Создавайте перед вашими «слушателями» любой образ, какой захотите! Полное творчество, абсолютная свобода. И я вас прошу, не нагнетайте! Американские спецслужбы будут делать все, чтобы вас запугать. Не поддавайтесь этому. Вы же психолог, не мне вас учить, чем отличается реальная ситуация от вашего отношения к ней. Помните одно: у них ничего нет, им нечего вам предъявить! Поверьте, Кристина Николаевна, через каких-нибудь полгода вы уже забудете обо всем этом досадном недоразумении! Она знала, что должна подыграть ему — подыграть так, как подыгрывала сомнениям и самооправданиям приходивших к ней людей, когда говорила им то, что они в глубине души хотели услышать, и играла на самых низменных, самых эгоистичных их чувствах, способных разрушить не только семью, но и само существо человека. Но было ли это игрой, или Кристина на самом деле поддавалась его успокаивающей убедительности, и чувствовала настоящее облегчение оттого, что у нее появился умный и опытный защитник? В самом деле, какая разница, что случилось, если ей ничего больше не угрожает, и очень скоро все будет так, как раньше? Нет! Это осознание проступило через тонкий налет самообмана с пугающей очевидностью. Ничего уже никогда не будет, как раньше. Никогда она уже не забудет свой недавний сон про маленькую Лору, ее детский голос и наполненные болью слова: «Зачем ты убила меня?». Убийца девочки, возможно, сидел сейчас здесь, перед ней, но он никогда бы даже не узнал ни о ней, ни о ее отце, если бы Кристи сама не сообщила о них своей алчной сестре в Москву. Что понадобилось этому холеному блондину от Ральфа Хиггинса? И какое отношение ко всему этому имела Женя и ее агентство? Словно прочитав ее мысли, Владимир добавил: — И еще, Кристина Николаевна, во избежание недоразумений. Я надеюсь, вы не считаете, что мы имеем отношение к несчастному случаю, происшедшему с семьей вашего клиента? Ни вы, ни мы к этому, разумеется, не причастны. Но мы прекрасно понимаем, что из-за ваших, скажем так, маленьких махинаций вас могут обвинить в том, в чем вы совершенно невиновны. И мы, конечно, не можем этого допустить. Поймите, это наша работа — защищать российских граждан за рубежом. Даже тех, кто совсем забыл о своей исторической родине, — и он посмотрел на Кристину с легким упреком. «Держись!» — приказала она себе. Кристи выкрикнула это слово мысленно так отчаянно, что ей показалось, что ее мысли прозвучали оглушительно громко, и Владимир не мог не услышать их. Ну, что с ней такое? С ней, всегда так легко и талантливо игравшей свою роль? Почему впервые за несколько лет она просто физически не может солгать, не может выдавить из себя улыбку, не способна даже спокойно промолчать в ответ на его разглагольствования? Она чувствовала, как ее швыряет то в жар, то в холод, и не понимала, отчего именно ей так плохо — от самого присутствия в комнате этого зловеще спокойного и вежливого человека, или от своей с ним связи — невольной, недавней, но куда более глубокой, чем она могла осознать. Он знал о ней все, он был прекрасно осведомлен о деталях их с Женей махинации, он не задал ей ни одного уточняющего вопроса, рассуждая о происходящем так, как будто все это время бок о бок участвовал вместе с Кристиной в ее авантюре. Какую роль он отвел ей в своей игре? Какую цену ей придется заплатить за его покровительство? Что толку в его успокаивающих словах, если Кристина ни на грош не верила им? «Держись, слышишь?!», — в очередной раз беззвучно прикрикнула она на себя и, сделав виноватое лицо, выдавила: — Я постараюсь исправить это, и в ближайшее время съезжу домой. Только для этого мне на самом деле нужно обновить паспорт. В ответ он только понимающе кивнул, вновь подарив ей ободряющую улыбку. Кристина вышла из консульства, вновь окунувшись в солнечный и безмятежный Сан-Франциско. В этом районе города не было бездомных и грязи, наскоро сооруженных жилищ возле тротуаров под мостами, напоминающих помойки, не было запаха немытых тел и марихуаны. Здесь царила только красота, только безупречные сочетания клумб, цветов и кустарника, только архитектурное изящество и бездонная морская синева. Жизнь расцветала здесь, словно выходя из колыбели планеты, неповрежденная и незапятнанная, наивная и ни в чем еще не виноватая. Кристина вновь поднималась наверх по крутой лестнице, мимо каменного сердца с нарисованными на нем размашистыми крыльями, к своей машине, припаркованной у самого входа в парк Пресидио. У нее даже не хватило моральных сил, чтобы оглянуться на залив с вершины холма. Она ехала по «американским горкам» улиц Сан-Франциско — крутым подъемам и резким спускам, и не могла дождаться, когда окажется дома. Только в одном Кристи последовала совету Владимира — она действительно перестала обращать внимание на слежку. Ей было уже все равно. Добравшись до Окленда, Кристина села за компьютер — домашний, не содержавших данных о ее злополучных клиентах, и потому неповрежденный — и принялась лихорадочно вбивать в поисковик два слова, которые стучали у нее в голове всю дорогу: Дженнифер Сато. Она сама не могла объяснить, почему ею вдруг овладело столь жгучее желание непременно узнать судьбу этой девочки. С момента «преступления и наказания» Джен прошло семь лет, и той шестнадцатилетней девочке сейчас уже должно было быть двадцать три года. Что с тобой случилось, Джен, какой ты стала сегодня?… Глава 11 — В общем, подводя итоги всему, что мы имеем на сегодняшний день… — Деррик Дэнсон перелистнул первую страницу своего сводного доклада и украдкой взглянул на босса. — Матвеева Кристина Николаевна вышла замуж за гражданина США Майкла Уоррена и прибыла в нашу страну в сентябре 2001 года. Имя после замужества — Кристин Уоррен. Проживала с мужем в Сан-Франциско, развелись через три года после свадьбы, в 2004 году, но к тому времени она уже успела получить грин-карту. Осталась в Штатах, закончила колледж по специальности «психология», с 2008 года начала практиковать — сначала одним из консультантов в большой компании, затем, с 2009-го года, открыла свою фирму. А еще через два года ее сестра в Москве, Евгения Николаевна Матвеева, создала международное брачное агентство «Незнакомка». Вскоре после этого она приезжала в США. Дальнейший контакт сестры, видимо, поддерживали виртуально, однако этим летом, 15 июля Евгения Матвеева вновь приезжала в Сан-Франциско. Через три дня после ее возвращения домой на счет Кристины Уоррен поступила сумма в двадцать тысяч долларов. Потом было еще два таких же транша с временными интервалами в несколько дней, — Деррик сделал паузу. Алан Рутерфорд понимающе кивнул. Его, возможно нельзя было назвать идеальным боссом, но за годы работы Деррик чувствовал, что они научились прекрасно понимать друг друга. Худой, подтянутый, безупречно вежливый, по-американски дружелюбный, в личном общении с агентами Алан был достаточно требователен, но вместе с тем терпелив. И, конечно, он был прекрасно осведомлен о текущих рапортах Деррика и остальных членов команды по делу Кристин Уоррен. Сейчас предстояло лишь подвести итоги проведенной работы. — Возвращаясь к событиям этого лета. Полиция пришла к выводу, что Мегги и Лора Хиггинс были умышленно убиты — тормоза в машине были испорчены, и удалось найти свидетеля того, что один из проезжавших автомобилей, фактически, вытолкнул их под откос рядом с мостом — там, где не было установлено видеокамер. Однако убийцу так и не удалось найти. При этом повреждения сделаны достаточно тонко — если бы мы не подозревали убийство изначально, возможно, ничего бы не было обнаружено, и их смерть выглядела бы обычной аварией. Ральф Хиггинс сообщил нам, что рассказывал психологу Кристине Уоррен о своих семейных трудностях. При этом он уже начал общаться с «русской невестой», подобранной для него агентством «Незнакомка». — Он в итоге сообщил мисс Уоррен о вашем разговоре? — уточнил Рутерфорд. — Да, но так оказалось даже лучше — она начала делать ошибки, вести себя нервно, пытаться оторваться от наблюдения. — Так все же, каков твой вывод: она обладает навыками практического ухода от слежки? — Скорее, нет, чем да. Я бы сказал, что у нее есть теоретическое понимание того, как это делается, но явно не хватает практики. Действия хаотичны, импульсивны, наряду с удачными маневрами присутствуют глупые ошибки. Либо у нее просто не было времени на тренировку, либо налицо острая нехватка самообладания, — заключил Деррик. — Вот это главное, что смущает меня в этом деле, — вставил Рутерфорд. — Дилетантский стиль — что у мисс Уоррен, что у этой девушки, Натальи МакГауэр. — Тем не менее, Кристин почти удалось оторваться от нас в Беркли, — заметил Деррик. — Как выяснилось, она зашла в дом к преподавателю Калифорнийского университета Сандре Риз, у которой жила какое-то время, находясь в процессе развода. По словам миссис Риз, Кристин была взволнована, даже напугана, сообщила, что с ее сестрой в Москве случилась беда, и попросила разрешения позвонить в Россию. Мы проверили телефонный номер, по которому она звонила — это действительно Москва. Сандра Риз не знает русского, но одно имя из разговора она все же разобрала — Владимир. — Есть хоть какие-то зацепки, кто это может быть? — На тот момент — не было никаких. Мы не нашли в окружении Кристин ни одного человека с таким именем. И, как вы знаете, на тот момент мы не смогли получить разрешение судьи на обыск в ее квартире и офисе, и даже на прослушку телефона. — Но у нас действительно не было достаточных данных, чтобы убедить судью, — заметил Рутерфорд. — На время гибели семьи Хиггинса у нее было железное алиби. Ее сестры в то время уже не было в стране. Слежка не выявила никаких ее контактов с возможными убийцами. Уоррен не была в России много лет. Мы не могли получить ордер лишь на том основании, что ее сестра владеет брачным агентством в Москве, в которое обратился один из ее клиентов. И звонить своей сестре — это тоже не преступление. В российское консульство на тот момент она тоже не ходила. Кристин Уоррен — американская гражданка… — Вот именно, — вставил Деррик. — И потому мы упустили шанс найти хоть какие-то улики. В ночь на 28 августа в доме, где Кристин снимала офис, произошел пожар. В тот же день я впервые вышел на контакт с подозреваемой под видом полицейского. После разговора у меня не осталось сомнений, что она что-то скрывает, даже сложилось впечатление, что она уже готова была нам в чем-то признаться. Однако она так и не решилась это сделать. Выглядела запуганной. Но у нас тогда тоже не было никаких оснований ее задерживать. — А потом она пошла в консульство, — закончил за него Рутерфорд. — Да. Я проверил по нашим материалам, и нашел любопытного персонажа — Владимир Захаров, установленный сотрудник СВР. Видимо, именно с ним она и встречалась в консульстве. Но проверить это, как вы понимаете, невозможно. — Что по поводу пожара?