Создание категории потенциальных было недавним нововведением Женьки. Этих людей Кристи чаще всего не видела никогда, а если и видела, то никогда не советовала им напрямую обратиться к услугам московского агентства. «За них платят меньше, этой услугой пользуются только самые отчаянные девчонки, которые понимают, что успех не гарантирован. Но зато риск вообще нулевой! Эти люди никогда не услышат о нашей фирме. Ты просто собираешь их данные, их ники в соцсетях, узнаешь, общаются ли они виртуально, где, на какие темы. Мы передаем эту информацию нашим невестам, и они сами находят к ним подход — на тематических форумах, в общих группах и так далее. Главное, чтобы иностранцы были одиноки или испытывали проблемы в отношениях. Словом, на них требуется полная характеристика, все так же, как с обычными твоими клиентами. Особенность только в том, что они не должны знать о наших невестах. Знакомство должно выглядеть случайным и естественным. Еще интереснее, если потенциальный «клиент» даже не будет знать тебя лично. Допустим, ты работаешь с его женой, видишь, что их отношения рушатся, собираешь данные на мужа… А дальше — дело техники», — объясняла Евгения. Из всего этого словесного потока Кристине больше всего понравилась фраза про «нулевой риск». В случае, если она не будет лично советовать клиенту обратиться в брачное агентство «Незнакомка», никто и никогда не сможет доказать ее связь с утечкой конфиденциальной информации — даже если «невеста» окажется чрезмерно болтливой. Цепочка, по которой информация уходила в Россию, таким образом удлинялась и запутывалась еще больше, все дальше уводя следы от ее ставших почти еженедельными преступлений… — Главное для тебя сейчас — прийти в себя, может быть, ненадолго съездить одной к друзьям и родителям, то есть успокоиться и выйти из стрессовой ситуации. И тогда, в здравом уме и трезвой памяти ты решишь, действительно ли хочешь с ним жить, — посоветовала она. Кристина уже знала, что Эми с радостью воспользуется ее советом, чтобы хоть на неделю сбежать от обременительного присутствия мужа. Она вновь ощутила укол совести в груди, когда клиентка, прощаясь, с чувством произнесла: — Ты действительно очень хороший, талантливый психолог. Да, Кристина была талантлива, и именно потому знала, что сможет довести эту операцию до конца. Женя уже сообщила ей, что Чак, сам того не зная, начал общаться с потенциальной невестой из Москвы. Их переписка завязалась якобы невзначай, на профессиональной основе, но сейчас дошла уже до очень личного уровня. «Если у тебя получится убрать со сцены его жену и повысить ее степень равнодушия к мужу, его виртуальный роман зайдет еще дальше. А по нашим условиям, в случае успешного контакта с «потенциальным», клиентка должна доплатить существенно больше, чем был первый взнос», — писала Женя в одном из своих последних писем. Кристина вздохнула. Это всего лишь задача — простая и четкая задача, которую она должна выполнить. И она, как всегда, шаг за шагом хладнокровно приближалась к цели, по мельчайшим камешкам разрушая такое непрочное, аморфное и шаткое здание чужого брака. «В конце концов, что значит «разбить пару»? Никакой пары нет, это миф, иллюзия, абстракция. Есть люди — отдельные живые люди. Есть Чак и есть Эми. У Чака завязался новый многообещающий роман с женщиной, которой он, скорее всего, по-настоящему нужен. По крайней мере, с той, которая будет всеми силами держаться за него. Эми же явно ищет предлог, чтобы избавить от него свое личное пространство, и чувствовать себя невиновной в своих глазах для нее важнее, чем быть счастливой. Каждый из них получит то, что хотел. Каждый просто пойдет своей дорогой. Иногда ложь может быть во спасение», — убеждала она себя. Кристина занималась этим уже не первый год, но, тем не менее, ей почему было тяжело выдержать благодарный и в то же время встревоженный взгляд Эми. «Она все же любит его», — пронеслось у нее в голове. — «Неумело, незрело, эгоистично, но любит. У них все еще есть шанс…» Как только клиентка вышла за дверь, Кристина тряхнула головой, отгоняя ненужные мысли. Она делала это далеко не в первый раз, почему же теперь все ощущалось так тяжело? Может быть, она просто устала? Впрочем, времени на долгие раздумья у нее не было. Женя приезжала к ней очень редко, и до этого была в Сан-Франциско только дважды. Кристина гадала, что подтолкнуло Джеки на третий визит, и любопытство на миг затмило в ней все остальные чувства. Она взглянула на часы. Эми засиделась у нее на консультации, и теперь, чтобы успеть на важную встречу, Кристине стоило поторопиться. Глава 4 Каждый раз, когда кто-то из ее русских друзей приезжал в Сан-Франциско впервые, или бывал здесь нечасто, Кристина предпочитала назначать встречи на набережной Эмбаркадеро, на ступеньках портового здания под башней с часами. Сюда легко было добраться на БАРТе — своеобразной версии метро, которой могли воспользоваться даже самые неопытные туристы. С набережной открывался величественный вид на окруженный холмами залив и белые миниатюрные треугольники парусов, неспешно скользящие под размашистым мостом. Ей нравилось, с каким восхищением новички смотрят на воду и следят за отплывающими катерами, щурясь от слепящего, отраженного водой солнца; с каким затаенным уважением оглядывают они стальные сваи мостов — торжество человеческого духа над покоренной, но все еще прекрасной стихией. А еще Эмбаркадеро было усеяно разнообразными кафе на любой вкус, где всегда можно было достать такие привычные американские сэндвичи, кофе или просто сок, и выйти с ними на деревянную пристань, наслаждаясь вечной прохладой северо-калифорнийского лета. В одном из таких кафе, за столиком на улице, ее и ждала Женя, равнодушно глядящая на панораму залива сквозь стекла солнцезащитных очков. Кристина невольно обратила внимания на определенные изменения во внешности Женьки, всегда считавшей излишний уход за собой пустой и даже унизительной тратой времени. Обычно Женя одевалась просто, считая, что удобство намного важнее показной сексуальности, а ни в какой салон красоты ее и вовсе невозможно было загнать. Сейчас перед Кристиной сидела образцовая деловая леди, в легком кремовом юбочном костюме, с безупречной короткой стрижкой и ровным слоем косметики. И все же под налетом макияжа Кристи безошибочно заметила следы прыщиков и неровностей кожи — яркое свидетельство того, что все Женины старания выглядеть ухоженной бизнесвумэн были очень поверхностны и ненатуральны. — Ну здравствуй, американка! — с усмешкой приветствовала ее Евгения. — И где же ваше хваленое калифорнийское лето? У нас там — и то намного теплее. — Я тебе говорила, что сюда не стоит приезжать загорать. Здесь погода — как у нас в Питере — всегда нужно носить с собой куртку. — Я нечасто бываю в Питере, — равнодушно ответила Женя. — Уже давно живу в Москве. Ты садись, сестренка. Рассказывай, что нового. — В смысле, по работе? — уточнила Кристина, зная, что сестра никогда не любила длинных предисловий. Она присела за столик, коря себя за странную робость. Нужно было сразу сказать, что ей хочется хотя бы взять себе что-нибудь выпить. Женя, конечно же, не позаботилась о напитке для сестры, и даже не догадалась предложить подождать ее. Кристина с тоской взглянула на длинную очередь, которая виднелась сквозь стекло Старбакса, и решила не тратить время. Встреча уже начиналась натянуто. — Ну да, по работе. Я собственно, ради этого и приехала, — подтвердила Женя, отставляя в сторону молочный коктейль. — Я догадалась, — сухо ответила Кристина, стараясь не смотреть на коктейль. Она не видела Женю уже несколько лет, но с первых же мгновений почувствовала знакомое с детства раздражение. Бесцеремонная и невнимательная манера сестры не нравилась ей всегда, но теперь, после многих лет жизни в Америке, поведение Евгении казалось ей каким-то вызывающе русским, и оттого еще более неприятным. — Что у нас по клиентам? — требовательно спросила Женя. — Ну вот смотри… — Кристина решила отчитаться как можно быстрее, чтобы затем позволить себе расслабиться и добраться, наконец, до прилавка Старбакса. — Сегодня встречалась с Эми Дуглас. Все идет по плану, очень хорошо. Девочка внушает себе, что хочет мирной и уютной семейной жизни и внимания от мужа, но подсознательно мечтает лишь обвинить его и оправдать собственное невнимание его равнодушием. Они уверенно отдаляются друг от друга. — Отлично! — похвалила Женя, вновь взявшись за коктейль и с наслаждением потягивая его из трубочки. — У ее мужа, между прочим, завязывается очень серьезное общение с одной славной русской девочкой. Там все уже довольно далеко зашло. Эми не догадывается? — Пока нет, — ответила Кристина. — И наводить ее на эту мысль еще рано. Она еще мысленно не оторвалась от него окончательно, и подобное открытие может заставить ее начать работать над тем, чтобы его вернуть. Это может все испортить. — Она помолчала несколько секунд, вдыхая свежий воздух океана — аромат вечного курорта. — Она любит его, — неожиданно твердо, даже с каким-то вызовом добавила Кристина. — Это неприятно, конечно, — отозвалась Женя, словно не замечая изменений в тоне сестры. — Но когда это нам мешало? — Очень хорошо идут дела по этому мальчику, Билли, — продолжала Кристина, оставив ее реплику без внимания. — Но он одинок, поэтому по нему вообще нет проблем. — Ну да, мы присмотрим ему кого-нибудь, — равнодушно ответила Женя. Билл был ей, похоже, совсем не интересен. — Что у нас с Хиггинсом? — спросила она с таким нажимом, что стало ясно — целью этой встречи был именно он. — Все без изменений, — спокойно ответила Кристина, жалея, что все же не решилась отправиться прямиком к маячившей за окном очереди. — Он терпеть не может свою жену, он давно уже с ней не живет, но он никогда не разведется, потому что безумно любит свою дочь. С этим ничего невозможно поделать. Я ведь тебе уже писала о нем достаточно подробно. — Кристи, ты не понимаешь! — впервые за время их встречи в голове Жени зазвучали неподдельные эмоции. Кристина вздрогнула. Они называли так друг друга в детстве: Джеки и Кристи, по модной в 90-е годы привычке подражая американским именам. Тогда маленькая Кристина еще не могла представить себе, что будет жить в США. — Неужели нет никакого способа убедить его развестись? Он у нас на первом месте по приоритетности, понимаешь? На самом первом! Он один стоит всего агентства! Наша клиентка на него просто запала, и она ему, судя по всему, тоже нравится. Она уже заплатила нам за него пятьсот тысяч, и мы договорились, что если дойдет до свадьбы, она выложит миллион! В рублях, конечно, но даже по сегодняшнему курсу… Кристи, ты представляешь? Такие деньги за одного клиента! С этими словами Женя стянула темные очки и посмотрела ей прямо в глаза. Что-то страшное, фанатичное и хищное было в этом взгляде. Еще в детстве Кристина привыкла к тому, что ее старшая сестра могла увлечься какой-то идеей до состояния абсолютной одержимости, но сейчас, во взрослом состоянии, это казалось еще более пугающим. — Женя, деньги большие, — постаралась она убедить сестру. — Я не спорю, огромные. Но тут все равно ничего нельзя поделать, понимаешь? У них с женой был заключен брачный контракт. Если инициатором развода будет он, приоритетная опека над детьми остается за ней — за исключением случаев, если у нее физически не будет возможности вырастить ребенка. У него хорошая работа, но у нее тоже. По брачному договору, она получит большую часть его имущества. То есть ребенок гарантировано останется с ней. И она уже пригрозила, что не даст дочери видеться с отцом, и добьется этого даже через суд. — А через нее никак нельзя воздействовать? — не унималась Женя. — Попробовать встретиться с ней, повлиять, чтобы она согласилась на развод… — Ты мне это уже говорила, — нетерпеливо напомнила Кристина. — Я пыталась. Никаких выходов. Похоже, она такая стерва, что мне лучше с ней не встречаться. Ее эта ситуация вполне устраивает. Она живет в его доме, он проживает отдельно, ей не мешает, помогает ей содержать дочь, приезжает общаться с ребенком почти каждый вечер. Девочка счастлива. — Но если она кого-то встретит, может быть, она захочет снова выйти замуж! — Женька сжала стакан с коктейлем так, что его содержимое взметнулось вверх по трубочке и застыло на ее краю каплей, готовой сорваться на столик. — Я не могу на это повлиять, — отрезала Кристина. — Черт, ну должен же быть выход, — пробормотала Женя, отворачиваясь к океану. — Зачем он заключил этот чертов контракт? Она же теперь всю жизнь ему ломает! — Ему или тебе? — не выдержала Кристина. — Нам! — резко ответила Женя. — Только не говори, что тебе не нужны эти деньги! — Я пыталась, Женя, — уже мягче ответила Кристина. — Ну поверь, я что только не делала, возможное и невозможное. Ты же меня знаешь, я порой настоящие чудеса могу творить с человеческими душами. Но здесь ничего сделать нельзя. Это вопрос не о чувствах — они с женой давно не любят друг друга. Но здесь дело касается имущества и ребенка, которых он никогда не согласится потерять. Он будет встречаться, с кем угодно, но женитьба в этом случае будет невозможна. — Но иностранка не сможет остаться в США без официального статуса, — простонала Женя. Она напоминала теперь капризного ребенка, у которого отобрали самую дорогую сердцу игрушку. — Ты думаешь, я этого не понимаю? — вздохнула Кристина. — Тут же дело не только в деньгах, — запоздало начала оправдываться Женя. — У него с этой клиенткой, похоже, и правда любовь. А с женой нет, ты сама знаешь. — С клиенткой у него нет никакой любви, — заверила ее Кристина. — Ральф не из тех, кто влюбляется виртуально. Он всего лишь говорил мне, что с ней интересно общаться. И я ему доверяю. Он всегда откровенно рассказывает мне о своих чувствах. Знать о них — это моя работа. — Твоя работа — на них влиять, — напомнила ей Женя, которая, похоже, уже начала смиряться с поражением. — Жаль, очень жаль, — пробормотала она, уставившись в стакан. Кристина знала, что Женя, как человек глубоко закомплексованный, всегда очень тяжело переживала неудачи. Устав от этого разговора, она все же решилась: — Пойду, возьму себе чего-нибудь выпить. А ты не переживай из-за Хиггинсов. Ну, бывают такие ситуации на свете. Не все от нас зависит. Когда она вернулась к столу со сладковатым, с карамельным привкусом, кофе, Женя, казалось, уже совсем успокоилась, и, развалившись на стуле, безмятежно смотрела на белые пятна парусов на воде. — Вот так посмотришь — вроде, нормальный город. Красивый, солнечный, просто курортный. А пройдешь чуть дальше — настоящий бомжатник! Ну где это видано, чтобы в центре города было просто не продохнуть от вони, чтобы рядом с центральной улицей возникали какие-то наркоманские притоны под открытым небом? Эти обкуренные рожи, запах марихуаны, какие-то фрики в идиотских нарядах… И еще почти всегда — вечный туман и холод, постоянные холмы, подъемы, ходить невозможно. Да, тут есть старые викторианские домики, но ведь не сравнить с той красотой, что была у нас в Гатчине! Здесь тоже есть неплохие районы, но американцы все способны загадить! — возмущалась она, при этом вполне довольно морщась от солнца и наслаждаясь видом на залив. Слова сестры больно резанули Кристину. Несмотря на свою привычку по-настоящему не привязываться ни к чему, она признавалась себе, что успела полюбить Сан-Франциско. К тому же Кристи догадывалась, что антиамериканские настроения сестры вызваны банальной завистью, и в глубине души понимала, на чем основана эта зависть. Она помнила, что в детстве из них двоих именно Женя всегда мечтала уехать в Америку. Вообще мечты, особенно мечты о чем-то новом, опасном и неизведанном, всегда были уделом старшей сестры, тогда как предсказания благополучной жизни и домашнего очага традиционно отводились младшей. Дело здесь было не в возрасте, а в абсолютной несхожести сестер между собой. Внешне Женя была похожа на мать — миниатюрная, темноволосая, юркая. На этом, пожалуй, их сходство заканчивалось. Характер у Евгении был абсолютно мальчишеский: резкий, прямой, бескомпромиссный и напористый. Она была пацанкой в полном смысле этого слова: любила игры с мальчишками, не интересовалась домашним хозяйством, предпочитала короткие стрижки и презирала саму идею замужества. Подростком Женя любила рассуждать на высокие темы и с усмешкой превосходства относилась к приземленным увлечениям младшей сестры. Она была по-своему талантлива и упорна, однако этой упорности хватало лишь на краткосрочные цели. Другими словами, Женя могла, поднапрягшись, вызубрить школьный предмет к годовой контрольной и даже неплохо сдать экзамены в институт, однако представить себя, изо дня в день ходящей на бессмысленную работу в скучный офис, было выше ее сил. Ей всегда хотелось сохранить свободу от всего, что уже было или должно было появиться в ее жизни: от родителей, будущей семьи, обязанности зарабатывать деньги, да и вообще от всех условностей, которые неизбежно накладывают чужие ожидания. Если отцу независимый характер старшей дочери в чем-то даже нравился, то для матери Женя казалась воплощенной катастрофой и разрушением всех ее родительских надежд. Как и многие русские женщины, она мечтала о простом женском счастье для себя и своих дочерей: хорошем муже, крепкой семье, здоровых внуках и обеспеченной старости. Женя, не приспособленная к браку ни характером, ни устремлениями, разбивала ее мечты в самом зародыше. Не старательная, не чистоплотная, не мягкая, не прилежная, не тактичная, не женственная, Евгения, казалось, состояла из одних отрицаний — ходячее противоречие трогательному образу идеальной дочки, словно сошедшему с цветных картинок из советских детских книг — кудрявому ангелочку, вытирающему вымытую мамой посуду и лучезарно улыбающемуся художнику. Впрочем, у разочарованной матери все же появилась желанная отрада — маленькая Кристина. Кристи, напротив, внешне была похожа на отца: стройная худая блондинка с высокими скулами. Однако при этом она унаследовала материнскую грациозность — то самое обаяние женственности, которого так не хватало Жене. Утонченная, синеглазая, с налитыми чуть выпяченными вперед губами, отдаленно напоминающими слегка насупившегося от обиды ребенка, она сочетала в себе образ красоты и беззащитности, вызывавший умиление у каждого, кто ее видел. Именно эти губы придавали ей выражение воплощенной невинности, пленяющей чистоты и такой привлекательной для мужчин уязвимости. Стоит ли говорить, что именно в Кристину — эту хрупкую синеглазую Барби — были влюблены все мальчишки класса. Именно Кристина любила платья и кукол, с детства научилась не задавать неудобных вопросов, умела быть вежливой и улыбчивой и мечтала встретить принца. Мама не могла налюбоваться на свое сокровище — такую домашнюю, ровную, покладистую и предсказуемую девочку. Училась Кристина не блестяще, но старательно, не хватала звезд с неба и старалась не расстраивать родителей. Отец ревниво хмурился, когда ей домой звонили мальчики, а мать была уверена, что у ее младшей дочки уж точно сложится идеальная семейная жизнь. Поэтому никто не удивился тому, что первые серьезные отношения у Кристины начались относительно рано — в 17 лет, и по достижении совершеннолетия предсказуемо окончились браком. Тот факт, что ее женихом оказался иностранец, родителей не смутил, ведь дочь, по их мнению, была способна очаровать любого. Именно такой — ухоженной, счастливой, благополучной и не знающей никаких забот — она и осталась в памяти Женьки, когда 18-летней девочкой уезжала из родной страны вслед за американским мужем в пугающую неизвестность. И разве могла своевольная и ревнивая сестра представить себе тогда, чем в итоге обернется этот брак для Кристины? Глава 5 С Майклом Уорреном юная Кристи познакомилась случайно, когда в старших классах школы шестнадцатилетней девочкой начала ездить из родной Гатчины в Петербург на курсы английского языка, готовясь к поступлению в университет. Бывший морской пехотинец, он какое-то время служил в американском посольстве в Москве, а затем, выйдя в отставку, осел в северной столице и открыл языковые курсы. Кристина впервые ездила в Петербург одна, прильнув к окну электрички и завороженно глядя на открывающийся перед ней новый мир. И очень скоро Майкл стал основой этого мира. Ей только исполнилось 17. Ему было 26. Она была романтична и восторженна, нежна и переполнена желанием любить, наивностью, иллюзиями, мечтами и тем избытком сил, который открывает безграничные возможности для самых страшных ошибок. Он уже успел повидать войну и пережить первую боль предательства, когда любимая девушка, не дождавшись его возвращения из армии, вышла замуж за его лучшего друга. Этот удар Майкл тоже переживал по-юношески, с максимализмом молодости заявив, что никогда уже не сможет поверить в любовь. Кристина, услышав это, мгновенно поняла, что ее миссия — это спасти и исцелить его страдающую душу, и вернуть ему веру в возможность счастья. Окрыленная и переполненная светом, она с трепетом вводила его — искалеченного и огрубевшего — в волшебный мир своей ничем еще не потревоженной юности. Вначале она была всего лишь одной из его студенток, исправно посещавшей занятия в надежде поступить на недоступный простым смертным иняз. Он был вежлив и холоден, и Кристина чувствовала, как завороженно любуется его спокойной учтивостью. Он обратил на нее внимание после ее первого эссе на английском языке. С ошибками и оборотами в чисто русском стиле она написала что-то философское, перемежая идеи Достоевского образами из ее любимых голливудских фильмов. Ей пришлось постараться, чтобы вымучить что-то на эту тему, и, по правде говоря, часть мыслей она заимствовала из пространных Женькиных рассуждений. Однако Майкл был впечатлен, и начал расспрашивать ее подробнее — о вкусах, интересах, увлечениях и прочем. Она была поражена его несвойственной американцам глубине и какой-то совсем уж нетипичной для «янки» грустной серьезности. Его внутренний мир покорил ее даже больше, чем внешность — такая привлекательная для девушек внешность статного светловолосого красавца и чуть грубоватыми, но оттого еще более мужественными чертами лица. Они начали общаться — вначале в кафе, затем принялись выбирать в выходные в роскошные Петербургские парки — и так незаметно, шаг за шагом, начал развиваться их роман.