Офис был обставлен с удивительным вкусом, которого, как помнила Кристина, ее сестра всегда была начисто лишена. За столом сидела девушка-секретарь — обаятельная красотка, по беглому впечатлению Кристины, пустая, как кукла. Жени еще не было, и секретарь вежливо предложила ей чай или кофе. Кристина не хотела ничего. Дежурно поблагодарив, она вдавилась в кресло, наслаждаясь теплом, и лениво листала лежавший на столике журнал, пестрящий роскошными свадебными фотографиями. Джеки появилась в дверях через несколько минут, выглядящая так же безупречно, как и во время их последней встречи в Сан-Франциско. В коротком черном платье с глубоким вырезом, кожаной куртке с меховой оторочкой, высоких черных сапогах до колена, она смотрелась элегантно, умело балансируя на грани между деловитостью и немного вызывающей сексуальностью — в зависимости от того, что хотели в ней видеть посетители. Ее волосы немного отрасли, но все еще были короткими, макияж — безупречен, и никто бы не узнал в этой молодой и успешной женщине прежнюю девочку Женю. — Я не знала, что ты придешь так рано, — сказала она вместо приветствия, заметив сестру. Джеки, похоже, не собиралась изображать бурной радости от ее приезда. — Я тебе писала, что приду сегодня с утра, — бесстрастно отозвалась Кристи. Они прошли в Женин кабинет, Кристина уселась на стул для посетителей и принялась разглядывать фотографии счастливых пар на стенах. Ей показалась странной мысль, что она первый раз в жизни побывала в том месте, на которое работала несколько лет. — Погода сегодня паршивая, — начала Женя, не глядя на нее. — Жалко, ты не успела, вот вчера было хорошо. — Я успела. Видела, — отозвалась Кристи. — Ну, рассказывай. — Женя наконец уселась на стол и почти натурально улыбнулась сестре. — Как обстоят дела в прекрасной солнечной Калифорнии? — Женя, давай к делу. Как ты могла втянуть меня в это? Почему ничего мне не сказала? Я твоя сестра, черт возьми! Я понятия не имела, что ты работаешь на спецслужбы! Тень пробежала по лицу Евгении. Она взглянула на Кристину, и та ясно заметила в этом взгляде страх, тут же сменившийся вызовом. — Какие спецслужбы, Кристи? Ты с ума сошла? Я думала, мы уже закрыли этот вопрос. Насколько я знаю, ребята из консульства решили все твои проблемы. Тебя ведь больше никто не беспокоил? В чем дело на этот раз? Я не знаю, что творится в этой твоей Америке, но… — Хватит! — оборвала ее Кристина. — Не делай из меня идиотку, ладно? Твой Владимир из консульства — это настоящий чекист! Ты что, с самого начала на них работала? Ты же говорила, что это просто коммерческий проект! Женя поколебалась с минуту, потом, очевидно, приняла решение и кивнула. — Это и было коммерческим проектом, — вздохнула она, сдаваясь. — Изначально все было именно так, как я тебе говорила. Я ни в чем тебя не обманывала. Я действительно подумала, что, поскольку ты психолог, через тебя проходит множество людей, и, если я открою брачное агентство, мы можем создать прекрасный симбиоз. Это была только моя идея. Все так и было. Просто в тот момент мне нужны были деньги… — Но когда… — Кристина запнулась. — Когда они появились? — Года три-четыре назад. — Женя откинулась назад, не глядя на сестру. — После того, как одна моя клиентка вышла замуж за авиаинженера Дилана МакГауэра. Ну, ты понимаешь, у меня статус обязывает ходить на всякие приемы, общаться с людьми. Богатые клиентки, московский бомонд. Я похвасталась своими успехами на какой-то вечеринке и, видимо, это услышали нужные люди. Потом они сами ко мне пришли… — Угрожали? — Кристина с тревогой взглянула на сестру. — Нет, что ты, нет! — Женю, казалось, обидело такое предположение. — Все было максимально вежливо. Просто сказали, что это не дело, когда такой перспективный и важный для нас человек достался какой-то тупой и вульгарной авантюристке. И они были правы! — с этими словами Джеки повернулась к сестре и ее глаза сверкнули. — Ты знаешь, что МакГауэр развелся? Эта дурочка не смогла даже его удержать! — Но почему ты не сказала мне?! — Кристина едва не задохнулась от возмущения. — Почему не спросила, согласна ли я влезать в такое? — Да пойми, Кристи, тебе не нужно было ничего знать, — принялась увещевать ее Джеки. — Это бы только навлекло на тебя неприятности! Ты ведь жила в Америке. Разве ты смогла бы долго скрывать такое? Ведь и в этот раз тебя спасло только то, что ты ничего не знала. — То есть ты обо мне беспокоилась? — Кристина почувствовала, что закипает. Родная сестра несколько лет использовала ее для шпионских авантюр, и даже ни словом не намекнула ей об этом! — В том числе, — с напором ответила Женя. — О тебе, о нас обоих. О нашем деле, о нашей стране, в конце концов. Ты же понимаешь, что так было бы лучше всем. Ты ничего не знала и ни к чему не была причастна, а риски провала были даже меньше. Поверь, иметь дело со шпионками было намного легче, чем с обычными клиентками. Обычные охотницы за мужьями глупы и своенравны, эгоистичны и стервозны. А наши разведчицы умны, патриотичны, терпеливы. Мы же с тобой говорили в самом начале, что брак по расчету надежнее брака по любви, помнишь? Поэтому мы и взялись за это изначально. Но ведь эти столичные шлюхи не способны на настоящий расчет! Они помешаны на деньгах, и даже не способны это скрыть в отношениях с мужчиной. Они ревнуют, требуют, скандалят. Поверь, твои американские клиенты намного счастливее с профессионалками, чем с простыми «невестами». Нет, конечно, я и сейчас продолжаю работать с обычными девушками, когда речь не идет о клиентах из твоего списка, или когда тебе попадаются совсем неинтересные экземпляры, — поспешно добавила она. — Пойми, участие ФСБ и СВР — это довольно редкие случаи. И я скажу, что тем америкосам, кому они достались, крупно повезло. Наши женщины умеют работать! — То есть ты и о моих клиентах беспокоилась, — ледяным тоном произнесла Кристина. — Слушай, в чем ты меня упрекаешь? — не выдержала Женя. — Что я тебе не сказала? Поверь, я это сделала из соображений безопасности. Все ведь было просто идеально! Я действительно не знаю, что пошло не так. Ты сама говорила, что ФБР допрашивало твоего клиента буквально одновременно с моментом смерти его семьи. Значит, они готовились допросить его раньше, вне зависимости от этого… происшествия… Хиггинс почему-то попал в их поле зрения независимо от нас. Если бы не это, они никогда бы даже не обратили внимание на несчастный случай с его женой. Это какое-то мистическое совпадение. Мы сейчас пытаемся выяснить, что именно навело их на его след. Но в любом случае, тебе беспокоиться не о чем. Теперь нам нужно думать о том, как работать дальше, исходя из новых условий. — Работать дальше? — Терпение Кристины кончилось, и она вскочила, с силой оттолкнув от себя стул. В конце концов, теперь перед ней сидел не зловещий Владимир, а ее родная сестра, и она могла позволить себе высказать все, что думала. — Ты втянула меня в убийство двоих людей, в том числе ребенка! Ты подбираешь в мужья людям, которые мне доверяются, шпионок, которые используют их и заставляют невольно предавать свою страну. Ты направила меня на встречу с одним из ваших убийц! — Прекрати истерику, дурочка! — жестко оборвала ее Женя, и ее взгляд стал стальным. — Владимир чист, как стеклышко. Он дипломат, а не убийца. Никто из тех людей, с кем я работаю, никого не убивал. Знаешь, кто занимается бытовыми убийцами? Бандиты, мафиози, какие-нибудь вышибалы из баров в неблагополучных районах, возможно, даже не русские. И эта шпана даже не знает, по чьему заказу работает. Так что никаких убийц среди наших ребят нет, выбрось эту глупость из головы. Семья Хиггинса просто нарвалась на пьяного водителя. Считай, что это был несчастный случай. Или счастливый случай, — с хитрой улыбкой добавила она. — Какая мне разница, своими руками они убивают или чужими? Я не хочу иметь с этим ничего общего! Я не буду подсовывать моим клиентам гадюк, которые используют их для шпионажа. Это же мерзость! — Кристина посмотрела на Женю с нескрываемым презрением. — Какие мы принципиальные! — Джеки тоже поднялась, выходя из-за стола. — То есть шпионок ты им подсовывать не хочешь, а шлюх — запросто? Хватит строить из себя чистенькую недотрогу! Ты знала, что большинство моих клиенток не любит твоих американцев, а просто мечтает о красивой жизни, и хочет выскочить замуж за границу! Ты сама рассказывала мне о преимуществах брака по расчету! Но секрет в том, что тебе было плевать, будут ли твои клиенты счастливы. Ты не гнушалась разрушать семьи просто так, за деньги! Ты продавала их, как подержанный товар, ты колесом проходила по их судьбам и бракам, и ради чего? Ради лишних нескольких тысяч баксов? То есть продавать их личную жизнь за деньги для тебя нормально, а сделать что-то хорошее для собственной страны — нет? Ты даже представить себе не можешь, что на свете могут быть какие-то другие мотивы, что-то выше и ценнее денег! Да, я говорила тебе о выгоде, потому что знала, что ты не поймешь другого языка! Ты всю жизнь думала только о тряпках, куклах, мужиках, о своей гребаной успешности! Для тебя не важно было ничего, кроме этого! Кристина замерла, пораженная тому, сколько ненависти, оказывается, таилось в ее сестре. Она с детства знала, что Евгения слегка презирает ее, считая глупой и приземленной. Но она не подозревала, что ее злоба может быть настолько сильной. Женя, казалось, вымещала сейчас всю ненависть, скопившуюся в ее душе с самого детства. — Тебя устраивало, что мои клиентки чаще всего используют этих парней только как билет в лучшую жизнь, и знаешь, почему? Потому что ты ничем от них не отличаешься! Ты сама точно также бросила свою страну, выскочив замуж за первого встречного янки, и вычеркнув из жизни нас всех: свою семью, свою родину! Да, тебе не повезло с мужем, но ты не сдавалась, ты все равно хотела выжать максимум из того места, где тебе лучше. Ты представить себе не можешь, что такое посвятить себя чему-то, жертвовать собой ради чего-то, служить чему-то, кроме себя самой. Да, я не говорила тебе этого, потому что ты никогда бы не смогла это понять. Ты могла вернуться домой после развода, но ты не вернулась. Ты предпочла забыть свою страну, чтобы нежиться на калифорнийских пляжах и наслаждаться комфортом. Но тебе мало было предать родину, ты предала и своих америкосов — просто так, за деньги. Ты даже на секунду не можешь представить, что такое верность, смелость, любовь к родине. Тебя все устраивало, пока это было комфортно, и приносило деньги, а как только начались первые неприятности, ты сразу завертелась, как уж на сковородке! Кристина села на небольшой диван у стены. Вот теперь она узнала Женю — свою Женю, с которой они росли вместе все детство и раннюю юность. Охваченная идеей, бросившая весь мир на алтарь служения чему-то, фанатичная и упрямая, ее сестра-пацанка прорвалась сейчас сквозь образ ухоженной бизнес-леди. «Она не изменилась, она ничуть не изменилась», — подумала Кристи, и это открытие почему-то стало для нее значимей, чем личная обида. Наконец-то все встало на свои места. Ну конечно, вот в чем была загадка Жениной агрессивной настойчивости: она была уверена, что служит своей стране. Какая еще работа могла бы так соответствовать характеру Джеки, альтруистичной и эгоистичной, жертвенной и жестокой, талантливой и травмированной одновременно? Только работа в организации, которая делала самые страшные вещи, прикрываясь при этом самыми высокими словами. Это было так предсказуемо, что Кристина удивлялась лишь тому, как она не догадалась об этом раньше. Чутье психолога подсказало ей, что ни в коем случае нельзя оспаривать идейность сестры как таковую, можно лишь поставить под сомнение саму идею, надеясь, что Женя взамен найдет себе новую. Она сама удивлялась, почему тирада Джеки почти не обидела ее, вместо эмоций вызвав лишь реакцию профессионала. Она могла сказать, что это право человека — выбирать место для жизни и страну, что крепостное право отменили давным-давно, а все, чего она добилась, далось ей огромным трудом и немалыми страданиями. Но она чувствовала, что всего этого говорить нет смысла. В глубине души Кристина понимала, что в одном Женя была права — она действительно продавала своих клиентов за деньги, и уйти от этого осознания было невозможно. Пытаясь заслониться от уже давно не дающей покоя совести, она постаралась смотреть на сестру, как на пациентку, отстранившись от всего личного и тщательно подбирая слова. — Ты же сама мечтала в детстве уехать в Америку, помнишь? — спокойно спросила она, как будто все предыдущие обвинения были адресованы не ей. — Мы обе так ее любили! — Это было в детстве! — Женя поморщилась от неприятного воспоминания. — Что мы тогда понимали? Да и время было другое. Кристина, ты не в вакууме живешь! Неужели ты не видишь, что творится? Да пиндосы только спят и видят, как бы нас уничтожить! У нас страна ежедневно выдерживает колоссальное давление, и вот-вот все может рухнуть! Они же уже в открытую нас гнобят! Все эти санкции, Украина, постоянные обвинения во всем мировом зле. Россия уже без шуток готовится к ядерной войне! Запад нас ненавидит и никогда не оставит в покое, а ты все живешь так, как будто этого нет! Нельзя просто спрятать голову в песок и делать вид, что ничего не происходит! Ты думала, что можно вот так хорошо устроиться, жить в Америке, делать деньги с помощью России? Нет, Кристиночка, прошли те времена. Теперь уже никто не сможет избежать выбора, слышишь, никто? И тебе тоже пришло время выбирать, с кем ты. И вновь Кристина почувствовала, как жестокая реальность — такая предсказуемая и шокирующая одновременно — врывается в ее жизнь, окончательно смывая остатки привычного уклада. Да, она жила не в вакууме, но все это время пыталась делать именно то, о чем сказала Женя — прятать голову в песок. Она не могла не видеть, как за последние несколько лет изменилось отношение ее соотечественников к Америке, сколько ненависти, обиды и подозрительности появилось в нем. Она прекрасно помнила историю своей клиентки Айше и ее отца. Но она до последнего момента старалась не замечать, не думать об этом, не впускать негатив в свою благополучную американскую жизнь. Она почти не общалась с русской диаспорой, не смотрела российское телевидение, и, хотя знала, что пропаганда на нем в последние годы стала намного агрессивнее, чем раньше, старалась не придавать этому значения. Но теперь эта самая пропаганда проникла в ее семью, полностью подчинив себе такого далекого и одновременно все еще близкого ей человека — ее сестру. Евгения не была легковерной, но, если уж убеждалась в правоте чего-либо, разубедить ее было уже невозможно, сколь бы мнимой ни была эта правота. К тому же личные качества Жени, ее потребность быть причастной к чему-то великому и особенному, идеально импонировали настроениям сегодняшней России. Женя наконец-то нашла свою эпоху — время, когда ее увлечения и потребности не казались больше странностью или глупостью, а были востребованы на самом высшем уровне. Из чудаковатого изгоя Джеки превратилась в воплощение новой России, и Кристина понимала, что сестра не откажется от этой долгожданной роли ни за какие сокровища мира. — Женя, я понимаю, что времена сейчас непростые, — осторожно начала Кристина. — Но поверь, что даже сегодня еще можно избежать выбора. Не для всех, я понимаю. Это не твой путь. Но для меня такая возможность есть. Я больше не хочу и не могу этим заниматься. Я сделала для твоего агентства немало, но все зашло слишком далеко. Ты сама знаешь, что я теперь под прицелом американских спецслужб. Сейчас мне лучше всего просто вернуться в Штаты и начать жить нормальной жизнью, забыв про все это. — Нет, сестренка, ты не понимаешь, — Женя вплотную подошла к ней. — Не получится вот так просто взять и забыть. Мы слишком глубоко в этом увязли, мы обе. Без тебя ничего не получится. А спецслужбы… Это все не так страшно, поверь. Поживи несколько месяцев обычной жизнью, сделай вид, что ищешь новое помещение под офис. Потом откажись от этой затеи якобы из-за слишком высоких цен за аренду. За это время ты уже перестанешь быть интересна кому-либо. Это же бюрократия, они не смогут тратить ресурсы на слежку за тобой слишком долго, если для этого нет оснований. Не давай им повода. А потом переезжай на Восточное побережье. Это еще интереснее, чем Сан-Франциско! Нью-Йорк — это все мировые финансы, Вашингтон — это чиновники. Мы так сможем разгуляться, таких дел натворить! — она мечтательно закатила глаза. — Такие вещи решаются, прямо здесь и сейчас, — Женя заговорила увлеченно, и Кристина с удивлением заметила, что ее сестра могла быть харизматичной. Ее глаза горели, лицо преображалось и одухотворялось, и весь облик дышал решимостью. — Ты знаешь, к примеру, что твой Хиггинс нашел себе девчонку в Черногории? И именно тогда, когда у нас уже все почти получилось! Нам очень нужна твоя помощь! Я понимаю, устроить ему вторую женитьбу вряд ли удастся, но для дела достаточно просто выманить его в Россию. Всего одна поездка! Тогда мы соберем на него здесь такой компромат, что он уже не сможет отказаться от нашего предложения! Но без тебя — никак. Я не смогу без тебя, — с неожиданной мольбой добавила она. — Без тебя я все потеряю, что мне дороже всего на свете. Эта работа — мое призвание. Я создана для нее, понимаешь? Мои друзья — это самое дорогое, что у меня есть. Ну, хочешь, я тебя с ними познакомлю? Хочешь, они тебя подготовят? Ты хоть понимаешь, что я предлагаю? Это же величайшая честь, люди такую годами заслужить не могут! Кристина молчала, пораженная ее порывом. С другой стороны, а чего еще она ждала? Неведомая ранее жалость поднялась в ее сердце и едва не вырвалась наружу слезами. Ее бедная сестра, резкая, жестокая, пуская даже подлая сестра никогда в жизни не видела безусловной любви. С самого детства она привыкла, что никто никогда не полюбит ее просто так, за сам факт ее существования. Она пыталась заслужить любовь родителей, зарабатывая деньги, смысла в которых не видела, пыталась компенсировать нелюбовь сверстников, отгораживаясь от них в свой мир, и даже представить себе не могла, что можно просто жить и быть любимой. Что же удивительного в том, что, став взрослой, она положила свое сердце на алтарь людям, которые не способны были не то, что любить, а даже дружить с ней безусловно? Ежедневно, ежеминутно Женя пыталась заслужить их любовь, больше всего на свете боясь стать им не нужной. Кристина не сомневалась — за это чувство собственной нужности, за свою востребованность среди чекистов Женя без колебаний пожертвует ею. Ей было все равно, арестуют Кристину или нет. Сестра была нужна ей как инструмент для получения информации и влияния на «объекты» — инструмент, без которого исчезала вся Женина ценность в глазах разведки. И эта ценность была для Евгении, пожалуй, важнее самой жизни. — Мне не нужна эта честь, — жестко ответила Кристина, отстраняясь от нее. — Я уже сказала, я больше не в деле. Уверена, твои друзья смогут найти другое применение твоим талантам. Если же нет — тогда, прости меня, Женя, но грош цена таким «друзьям», для которых ты сама по себе ничего не значишь. Она задела ее больное место, и тут же поняла это. Женя вспыхнула, придвинулась еще ближе и прошептала: — Ты думаешь, мы в игрушки играем? Это работа, важнейшая работа на благо страны! Информация, которую мы получаем, способна изменить судьбу целых стран, предотвращать войны… А заниматься этим тебе придется. Ты же не хочешь, чтобы американские власти узнали, что ты делала все это время? Как у вас в стране, комфортные тюрьмы? Ты же девушка нежная… Кристина выдержала ее взгляд и усмехнулась ей в тон. Может быть, сестра до сих пор считает ее хрупкой и недалекой «куклой Барби» из детства? Но с тех пор Кристине пришлось многое пройти и выстрадать, а ее образование и опыт научили хорошо понимать людей. — Они ничего не узнают, — дерзко ответила она. — Потому что в таком случае несколько ваших текущих операций будут загублены, в том числе гораздо более успешные, чем Хиггинс, так? — А ты поумнела не по годам! — рассмеялась Джеки, и в ее голосе послышалось одобрение. — Ну хорошо, будь по-твоему. Но запомни, сестренка: захочешь все бросить — и у тебя больше нет ни родины, ни сестры. Живи в своей Америке, перебивайся, как говорится, «на одну зарплату», и забудь даже дорогу сюда. Здесь предателям не рады, и лучше тебе не проверять это на опыте. Если ты согласишься помочь, то знай, что в любой точке мира у тебя будут верные друзья, которые всегда придут на помощь. У тебя всегда будут деньги, и ты всегда будешь знать, что тебя ждут дома и встретят, как героиню. И всегда сможешь вернуться насовсем. Так что выбирай. «Друзья, которые убьют тебя, как только ты им помешаешь», — пронеслось в голове у Кристины. — Дай мне время подумать, — произнесла она вслух, отводя глаза. Ей действительно нужно было осмыслить все, что она узнала. Голова взрывалась, и Кристина чувствовала, что больше не выдерживает Жениного напора. — Мне нужно будет уехать… — Куда? — тут же насторожилась Джеки. — К нам домой, в Гатчину. Я так долго там не была. Места знакомые надо навестить, могилу родителей… — А вот это правильно, — улыбнулась Женя и с неожиданной теплотой добавила. — А знаешь, все еще может получиться. У нас с тобой. Мы же сестры, Кристи, не забывай. Мы — родные сестры… Поезд стучал колесами, одним своим стуком будя сотни воспоминаний из детства. Кристина ехала из Москвы в Петербург, такой привычной когда-то дорогой. Она сама не могла сказать, почему не воспользовалась самолетом — может быть, потому, что слишком устала от аэропортов, пока с пересадками добиралась из Сан-Франциско. И теперь Кристин Уоррен впервые ехала по дороге, по которой так много раз ездила когда-то с родителями и сестрой маленькая Кристина Матвеева. Кто ты теперь, Кристи? Если Москва и Петербург преобразились за последние десятилетия, то пространство между ними оставалось все тем же — заброшенные деревни, маленькие унылые городки и бескрайние золотые с багряным леса. В голове вновь и вновь крутился вчерашний разговор с Женей и мучительная необходимость делать выбор. Если она согласится работать на русскую разведку, она сможет полноценно жить на две страны, наслаждаясь теплом воспоминаний и впечатлений из обеих своих жизней. Однако сама мысль о том, чтобы снова лгать людям и разрушать их семьи, претила ей. Кристина безошибочно чувствовала, что после всего случившегося не сможет, просто органически не сможет больше солгать клиентам, а от мысли о Хиггинсе ее начинало колотить, как в лихорадке. Все, чем она занималась раньше, каждое слово, увертка и хитрость, каждая изощренная манипуляция вызывали теперь физическое отторжение, доводящий до головокружения стыд. Как объяснить ее обезумевшей сестре, что она действительно не может больше этим заниматься? Как донести до зомбированного ума Джеки, что мысль о работе на Россию вызывает у нее не вдохновение, а ужас, не сравнимый с обычным мошенничеством? Она понимала, что Женя не шутила. В случае ее отказа ФСБ сумеет создать ей на родине массу проблем. Странно: она так давно не была в России, но сейчас все равно не была готова потерять ее окончательно. Воспоминания нахлынули лавиной, воссоздавая перед глазами картинки давно минувших лет — такие яркие, как будто это происходило только вчера. Вот дырка в заборе во дворе ее желтого четырехэтажного дома, выводящая прямо в Дворцовый парк с его вечно затхлыми речушками и обилием тины в прудах, но при этом — с роскошной зеленью и имперским размахом. Облупившаяся краска старых домов, пузатые, налитые купола церквей, дворики длинных пятиэтажек, каналы Петербурга… С кем ты, Кристина? И тут же, словно в ответ на этот вопрос, перед глазами стали возникать другие картины. Старые здания Сан-Франциско, изнутри похожие на особняки английских аристократов. Подруга как-то пригласила ее на вечеринку закрытого женского клуба, и Кристина с восторгом смотрела, как девушки в платьях 50-х годов, со сложными прическами, изящно берут бокалы руками в тонких перчатках и рассуждают об игре в бридж. Ей вспомнилась устремленная вниз лестница в Пресидио, вид на залив, мост Голден Гэйт — Золотые ворота над колыбелью океана, из которого, казалось, зародилась сама жизнь на планете… С кем ты, Кристина? Ей семнадцать лет, они с Майклом впервые приехали в Выборг. После рыцарского турнира в замке они отправились на островок с возвышающимся на нем небольшим строением с белыми башнями. Реку нужно было переходить вброд, и Кристи, смеясь, шла в одном купальнике по грудь в воде, неся одежду над головой. Они с Майклом оказались вдвоем на острове, и знали, что вокруг них нет ни души. Она помнила, как они стояли на вершине белой стены, и она прижалась к шершавой поверхности, всем телом ощущая прерывистое и тяжелое дыхание старинной кладки. Она запускала пальцы в белые известковые прожилки между камнями и с замиранием сердца смотрела вверх, туда, где башня врезалась в самое основание неба. Ей не хотелось уходить, не хотелось возвращаться к людям, но Майкл уже звал ее дальше, в чашу незнакомого острова… Ей двадцать лет. Она лениво сидит у пропахшей марихуаной грязной стены и слушает, как чернокожий парнишка напротив нее играет на гитаре. В ее руках — упаковка салями из ближайшего магазина, которая, возможно, станет до вечера ее единственной едой. Но колбаса кажется невероятно вкусной, а солнце — невероятно теплым. Она почти физически ощущает, как в его лучах оттаивает ее сердце, а грязь вокруг уже не пугает. Это была ее Америка, до самого основания — ее, выстраданная и покоренная ею. В величии монументов Линкольна и Вашингтона, в водовороте нью-йоркской жизни, в водопадах и пещерах ее центральной части, на равнинах и в горах, в пустынных прериях и на аккуратных фермах, в ночных барах и в музеях Гражданской войны — это была страна, с которой она связала свою жизнь. С кем ты, Кристина?! Она чувствовала, что все выборы, совершенные ею ранее, обнуляются теперь и теряют всякий смысл. Здесь и сейчас она еще может выбрать снова, и у нее до сих пор есть шанс что-то изменить. Только вчера она гуляла по Москве, и сейчас за ее окном под стук колес проносится Россия. Скоро она увидит Гатчину, и каждый уголок заиграет в ее сердце радостью встречи. Она обнаружит, что помнит каждую тропинку, что даже через десятки лет все, что откроется ей, отзовется в ее памяти, впечатанное туда навсегда. Почему, в самом деле, она должна выбирать? Кто и по какому праву заставляет ее сейчас разрывать свою жизнь надвое? Неужели нельзя просто жить и любить, так, как это всегда было неведомо Жене? И безжалостной правдой в мозгу проступил ответ: не Америка и даже не Женя, а именно Россия, сегодняшняя современная Россия, по какой-то загадочной своей прихоти не способная на нормальную жизнь, ставит ее перед этим мучительным выбором. Сколько времени уже Кристина бессознательно ощущала, что этот момент рано или поздно наступит, как давно она пыталась сбежать от правды? Но теперь правда настигла ее и сверлила душу беспощадным осознанием. Сама того не зная, Кристина работала на тех людей, которые разрушили жизнь Айше и посадили в тюрьму ее отца, тех людей, по приказу которых погибли Мэгги и Лора Хиггинс, которые вторгаются в чужие страны и сеют там хаос и смерть. С кем ты, Кристина? И, как эхо, в ее мозгу зазвучали слова сестры: «Ты знаешь, к примеру, что твой Хиггинс нашел себе девчонку в Черногории? И именно тогда, когда у нас уже все почти получилось! Нам очень нужна твоя помощь!». Пронзительная догадка рассекла ее сознание и накрыла ужасом. Это значит, что, если Ральф действительно влюбился, они устранят эту девушку так же, как его жену и дочь? Колеса стучали в висках, отбивая время и расстояние. Поезд от Москвы до Петербурга, такой знакомый и привычный маршрут. Если она предупредит Хиггинса, то как объяснит ему, что в курсе всего? Он будет уверен, что она точно также знала заранее об убийстве его семьи. Ей не получится убедить его не сообщать об их разговоре американским властям. Это значит, что она уже не сможет вернуться в Америку. А в Россию? Конечно, она может сказать Жене, что возникли непредвиденные обстоятельства. Она скажет, что встретилась с Ральфом, чтобы разрушить его новые отношения, убедилась, что он уверен в ее виновности, и поняла, что ей опасно возвращаться в Штаты. В таком случае Джеки будет раздосадована, да что там говорить, она будет в бешенстве и отчаянии, но формально уже не сможет упрекнуть сестру в «предательстве». Скорее всего, Кристине не помешают вернуться в Россию, как это всегда бывает с отработавшей свой век агентурой. Ей придется начинать новую жизнь в стране, от которой она уже давно отвыкла… Воспоминания об Америке нахлынули в сердце, и каждое из них отзывалось острой, как игла, тоской. Ей двадцать один год. Перед началом семестра в колледже она с друзьями-студентами поехала в Нью-Йорк. Они ехали на машинах, Кристи — в машине своего парня, которого знала на тот момент меньше недели, не догадываясь еще, что он уже стал отцом ее так и не родившегося ребенка. Они разругались с ним вдрызг в один из вечеров, когда остановились в Канзас-сити и зашли в ресторан полакомиться прославленным местным барбекю. Кристина развернулась и гордо ушла в ночь — одна, без машины и без ночлега, в чужом городе, с сотней долларов в кармане. Она смотрела на фонтан с подсветкой и скульптурой поднявшихся на дыбы коней, вдыхала душный августовский воздух и поняла вдруг, что это ее страна. Страна, где она встретила добрую Сандру Риз, которая отнеслась к ней, как к родной дочери, где незнакомые люди так запросто принимали ее, невзирая на ее акцент. Страна, от которой она уже хлебнула боли и равнодушия, и вместе с тем почувствовала ее приветливую дружелюбность. Кристи уже знала, что не пропадет здесь. Она добралась до Нью-Йорка автостопом, нашла там пару друзей по переписке — общих знакомых с ее хипстерской тусовкой из Сан-Франциско, и после бессонной ночи поднялась вместе с ними на исписанные граффити крыши под Манхэттенским мостом встречать рассвет над Гудзоном. Это была ее страна — место, где все самое невозможное было возможно… С кем ты, Кристина? Она может сделать вид, что не знает ничего. Ей нужно просто добраться до Петербурга и Гатчины, попрощаться со знакомыми местами и вернуться в Америку, навсегда забыв про Россию, Женю и брачное агентство «Незнакомка». Если бы не дурацкая Женина тирада, она бы даже не узнала о том, что у Ральфа появилась какая-то черногорская подружка. Но как можно что-то не знать, если ты уже это знаешь? Кристина не верила в любовь, и действительно считала, что брак по расчету надежнее и проще. И вот сейчас, когда она пыталась собраться с мыслями и рассчитать свои последующие шаги, она прекрасно понимала, что ей нельзя, ни в коем случае нельзя предупреждать Хиггинса об опасность для его девушки. И в то же время понимала, что не может его не предупредить. Ей всего лишь нужно было добраться до Петербурга, зайти в любое Интернет-кафе, написать ему письмо по электронке, срочно попросить о встрече, купить билет в Тиват… Из Петербурга должны бы летать прямые рейсы. Стоит ли заезжать в Гатчину? Наверное, нет. Ни к чему бередить душу. Она и так успеет побывать там, когда вернется в Россию навсегда… Неожиданно ей вспомнился полицейский Питер, разговаривавший с ней после пожара, и это воспоминание ударило в грудь так, что у Кристины перехватило дыхание — намного больнее, чем все остальное. Это было совершенно глупо и нелогично, но она не могла его забыть. Он до последнего ждал, что она расскажет ему что-то, а она так и не решилась ничего ему сказать. Если она не сможет вернуться в Америку, она уже никогда его не увидит. На ее глаза навернулись слезы, боль разрывала изнутри, а Кристина вопреки ей старалась просчитать, сколько времени займет у нее путешествие в Черногорию. Ей следовало максимально отточить свой безумный план — план, грозивший разрушением всей ее жизни, бессмысленный подвиг. Подвиг по расчету. Женя была права, она уже не могла избежать выбора. Кристин Уоррен должна была поступить так, как и следовало сделать добропорядочной американской гражданке. Глава 17