— Это последнее известное местоположение пропавшего мужчины… Ваша кровь была обнаружена на месте преступления. — Моя кровь? — Она выглядела потрясенной. — Это… Это невозможно. — Разве? — знающе спросил Чеймберс, у которого было несколько часов на обдумывание этого. Его взгляд упал на ее руку. — Разбитая мной статуэтка! — охнула Маршалл, понимая. — И он… оставил мою кровь с нее? — спросила она с отвращением. — Зачем ему это делать? — Я не уверен. Но вам нужно взглянуть на это с моей точки зрения. — Бросьте, Чеймберс. Вы не можете! — сказала она, предугадав, что он собирался сказать. — У меня пропавший великан, когда мы знаем, что он ему нужен. И ваша кровь, там, где ее быть не должно… — Я вам здесь нужна! — …когда мы знаем, что ему нужно подобрать еще двух женщин для статуй. — Чеймберс! — Мне жаль, — твердо сказал он. — Я перевожу вас на работу за столом с завтрашнего утра и приставлю офицера к вашему дому. Качая головой, Маршалл уставилась на три пепельных кургана, которые были единственным примечательным в безликом пейзаже. Каждое углубление на них и просто изгибы силуэтов теперь казались ей знакомыми. — Я помогу вам с Истоном, — сказал Чеймберс, — поеду с вами на допрос. Мы быстро разберемся в этом бардаке. — Спасибо, но я могу о себе позаботиться. Сдавшись, он накинул плед на плечи и устроился поудобнее на сиденье. 20:33 — Заскучав в тишине, Чеймберс рискнул включить радио, прикрутив звук так, что его едва было слышно за порывами ветра. — …Иоанну Пападопулоса последний раз видели вчера утром на его месте работы: в садовом центре «Торнби» в Харроу. Любой, у кого есть информация, может связаться с… — Похоже, Уэйнрайт выполнила свою часть работы, — прокомментировал он, ничего не получив от Маршалл в ответ. — Наверное, правильное решение. Если людям и удастся кого-то для нас найти, так это восьмифутового великана с мультяшной пчелой на спине. — Он покрутил регулятор, переключившись на песню UB40. Но вспомнив из-за нее их с Евой телефонную ссору предыдущим вечером, он снова выключил радио, все-таки предпочтя тишину. 21:10 — Я правда понимаю, между прочим, — сказала Маршалл после часа гробового молчания, заставив Чеймберса вздрогнуть. — На вашем месте я бы тоже отстранила меня от дела. — Я не отстраняю вас от дела. — Она нетерпеливо посмотрела на него. — Ладно. Я вроде как отстраняю вас от дела. — Просто… вы знаете, что оно для меня значит. — Знаю. Но, на мой взгляд, лучше вы будете на меня злиться, чем будете мертвы. Это не стоит вашей жизни, ни одно дело этого не стоит. Маршалл вскинула брови: — Интересно слышать это от вас. Сначала оскорбившись, он задумался и кивнул: — Да уж. Справедливо. 22:04 — Первые капли дождя ударились о лобовое стекло. — Замечательно, — зевнул Чеймберс. Помимо того, что машина быстро погрязнет в земле и ему придется промокать до нитки при каждом походе в туалет, дождь еще и ухудшит видимость для всей их команды. Он опустил окно и высунул руку. — Всего лишь капает, — заверил он Маршалл, прежде чем небеса разверзлись, обдавая их потопом библейских масштабов, грозящим смыть все на своем пути. Быстро закрыв окно, он потянулся к радио: — Альфа всем подразделениям: отзовитесь. Прием. Шипение электричества. — …Альфа всем подразделениям: отзовитесь. Прием. На этот раз ему пришла одна прерывающаяся передача: — Ча…и п…ем…от…й. — Альфа последнему говорившему: ваш сигнал прерывистый и неразборчивый. Всем подразделениям: мы тут ослеплены. Повторяю. Мы ослеплены… Прием. Он вернул устройство на держатель и наклонился вперед на сиденье, пытаясь что-нибудь рассмотреть сквозь потоки воды, льющиеся по стеклу. — Видите что-то? — спросила Маршалл. — Я думаю… идет дождь, — невозмутимо сказал он, когда радио громко затрещало: — С… т… Вк… те… с… — Похоже, они меня не услышали, когда я сказал «Конец связи», — вздохнул Чеймберс. Он схватил радио: — Это Альфа: плохой сигнал, вас не слышно. Прием. — С… ет… те… с… т. Он повернулся за помощью к Маршалл, которая пожала плечами, словно говоря: «На меня не смотрите». — Да ради бога, — пробормотал он, снова нажимая кнопку передачи: — Это Альфа: мы вас не слышим. Повторите сообщение. Прием. Напрягаясь, чтобы что-то расслышать за шумом ливня, он прибавил звук, когда оба наклонились поближе к динамикам… — …Вк… ч… е… св… т! Включите свет! — Черт! — ругнулся он, заводя двигатель и заливая строительную площадку светом дальних фар. Маршалл уже исчезла. Выскочив за ней следом, он кинулся сквозь поблескивающий дождь, когда прожектор над ними ожил, как белое солнце в темноте. — Есть что-то?! — перекричал он рев дождя. — Ничего! — крикнула Маршалл, а затем посмотрела на реку черной грязи, омывающую ее ноги, и проводила ее взглядом к трем кучам пепла. Напряженно вглядываясь сквозь воду, стекающую по ее лицу, она подняла глаза к растворяющимся вершинам… до появляющегося из центральной земляной груды безголового бюста, которому отсутствие рук придавало нечеловеческое обличье, с крыльями, развеваемыми ветром двухтысячелетней давности. Прежде чем она успела что-то сказать, Чемберс бросился к ближайшей куче, отчаянно разрывая грязь руками. — Здесь могут быть другие! — завопил он, пока одеяния Ники постепенно проглядывали сквозь размываемую грязь. — Проверьте последнюю! — приказал он первому добравшемуся до них офицеру. — Проверьте последнюю! Маршалл едва заметно качнула головой, глядя на озадаченного полицейского, и подошла к своему начальнику, который теперь разгребал землю руками, стоя на четвереньках. Она присела рядом с ним. — Почему вы не копаете?! — спросил он. — Помогите мне! Она успокаивающе положила руку ему на плечо: — Она здесь уже минимум два дня, Чеймберс, прямо у нас перед лицом. И если здесь и есть кто-то другой, то он уже мертв. Сначала он растерянно посмотрел на нее, но затем его осенило понимание, и он сел, оставаясь частично погруженным в воду коленями. Подняв взгляд на обезглавленную богиню, как раболепствующий в надежде на благосклонность верующий, он признался: — Я так устал. — Я тоже, — сказала Маршалл. — Я тоже. Промокнув до костей, он удивленно оглядел себя, свои безвозвратно испорченные одежду и обувь. — Мы здесь закончим, — сказала она, глядя на все еще частично находившееся в земле тело. — Мы проверим, есть ли другие жертвы, и вызовем сюда криминалистов. Почему бы вам не пойти высушиться? Я справлюсь, — заверила она и протянула ему руку. Согласно кивнув, он принял ее и поднялся с помощью Маршалл. — …Что с ним такое? — спросил один из полицейских, когда Чеймберс ушел. — Ничего. С ним все нормально, — кратко ответила Маршалл, поворачиваясь к возвышающейся над ними богине. Маршалл обошла груду мокрого пепла: черная вода стекала с расправленных крыльев, одеяние было сделано из какого-то воздушного материала, прозрачного в местах соприкосновения с кожей. — Эй! — позвала она, махнув мужчине неподалеку. — Помогите мне залезть, — она не отводила взгляда с темной формы под прозрачной тканью. Офицер любезно протянул руки, чтобы подсадить ее, и Маршалл осторожно оперлась о твердые подмостки, на которых стояла фигура. Она вытянулась, желая получше разглядеть поясницу богини и внимательно вглядываясь в странно знакомое изображение: огромные ступни, юбка, торчащая на худом теле… и пара ярких глаз, проглядывающих сквозь темный шлем. — Черт. Опустите меня! Опустите меня! — крикнула она. — Что там? — спросил офицер, вытирая грязные руки о свою униформу. — Марсианин Марвин, — ответила она немного ошеломленно. Мужчина непонимающе глядел на нее. — …Я знаю, кто она. Вытерев лицо испачканной рукой, Чеймберс вышел за пределы освещенного прожектором пространства и побрел к машине, но краем глаза уловил движение. Так как дождь ослаб, он оглянулся на своих коллег, пересчитал их. Затем медленно приблизился к проволочному забору, отделяющему их от соседнего участка, пытаясь разглядеть в темноте признаки жизни под музыкальный звон капель дождя о металл. Все было неподвижно.