Он кивнул, подметив, что если его вещи остались в шкафчике, то во время исчезновения мужчина был одет в рабочую одежду. — И на какой смене он сегодня был? — С пяти до десяти утра. Эту не очень любят, но нам нужно, чтобы здесь кто-то был для получения поставок. — Покажите мне, — попросил он, захлопывая дверцу шкафчика. Истон поежился, когда они прошли на погрузочную площадку, где трое больших ролловых ворот ужасно грохали при каждом порыве ветра, абсолютно не удерживая холод снаружи. — Камеры? — сказал он, не заметив ни одной. — Снаружи, но не здесь, — сообщил ему менеджер, опрометчиво одетый в одну только рубашку-поло. Истон быстро обошел аккуратно сложенные коробки, подмечая сигаретные окурки на полу, велосипед у стены и две красные кнопки возле каждой металлической заслонки. — Сегодняшние поставки здесь? — Да. — Все? — Да. — Эти ворота можно закрыть снаружи? — Нет. Истон с любопытством кивнул и направился расхаживать дальше по лабиринту товаров. — Можно спросить, что вы ищете? — Ничего конкретного, — ответил он и остановился, заметив крупицы свежей почвы на полу. Истон присел, провел большим пальцем по темной трещине на одном из керамических горшков… и осознал, что соседний сосуд был разбит пополам… а в еще одном не хватало внушительного куска. Хмурясь, он начал перетаскивать тяжелые горшки один за другим, обнажая алое пятно. — Я не специалист, — сказал усатый мужчина, заглядывая через его плечо, — но это плохо, да? Истон вздохнул. Почему ему всегда доставалась дерьмовая работа? — Да, Джастин. Тут однозначно нет ничего хорошего. Все еще щеголяя в рабочей униформе, Винтер остановился перевести дыхание и оглянулся на семь лестничных клеток внизу, словно он только что завоевал Эверест. Однако его самодовольное настроение протянуло недолго, потому что одна из самых хилых старушек, которых он когда-либо видел, поднялась следом за ним, даже не вспотев. — Извините, дорогуша, — обратилась она к его заду, и он подвинулся в сторону, когда нагруженный пакетами юноша с длинными черными волосами с трудом поднялся за ней. Он выглядел как типаж Маршалл: черные ботинки, наждачная щетина и кожаная куртка. Парень приветственно кивнул Винтеру, прежде чем провести пожилую даму до ее двери. Все еще пытаясь отдышаться, Винтер не мог не подслушать их короткий разговор: — Вы душка. Не знаю, что бы я без вас делала. — Хотите, чтобы я занес их внутрь? — Нет-нет. Вы достаточно помогли. — Хорошо. Просто постучите мне, если вам что-нибудь понадобится. — Обязательно, — прозвучал лаконичный ответ, и дверь закрылась. — Убойная лестница, — понимающе сказал парень Винтеру, который был не слишком рад близости к Элоизе рок-н-ролльного соседа, вошедшего в одну из двух оставшихся дверей на лестничной площадке. — Мудила, — завистливо пробормотал он. Восстановившись насколько смог, Винтер перепроверил адрес, записанный на тыльной стороне его руки, и, постучав в дверь двадцать третьей квартиры, услышал, как голоса внутри затихают. — Кто там? — спросил кто-то. — Адам Винтер, лучший работник «Сэйнсбери». Замок щелкнул, дверь приоткрылась, и полицейская оглядела его с ног до головы из-за натянутой цепочки. — Здравствуйте, — сказал он приветливо. — Вы опоздали. — Вы на седьмом этаже. Недовольная женщина сняла цепочку, чтобы впустить его, уже натягивая свое пальто. — Сегодня все было тихо. Я вернусь завтра в… — она взглянула на часы, — восемь двенадцать, — сказала она выразительно, захлопнув за собой дверь. — Она вроде милая, — сказал он, поворачиваясь к свернувшейся на диване Элоизе. Он подумал, что она выглядит потрясающе в удобных спортивных штанах, растянутом джемпере минимум на два размера больше и с несколькими выбившимися из хвоста каштановыми прядями. Он снова засмотрелся. — Итак, угадайте, кто отлично справился с навязанным отделом кадров собеседованием для возвращения на работу! — Вы? — Нет. Но я прошел, а мне и этого хватит, — сказал он, а затем поднял пакет, который держал в руке. — Я подумал, вы голодная. Я купил нам пиццу, мороженое и Doritos. — Это похоже на еду для просмотра фильма, — сказала Элоиза, вставая забрать ее у него. — Как интересно, что вы это упомянули, потому что… — Он достал из-за спины черную коробку. — «Парк Юрского периода»! — Отлично! — улыбнулась она, направляясь к кухоньке, чтобы включить духовку и положить мороженое в морозилку. Сняв куртку, Винтер запер входную дверь и сбросил ботинки на коврик. — Я встретил соседей, — сказал он. — Они показались мне хорошими. — Ага, Дорис тот еще персонаж, и я не думаю, что за два года перемолвилась с Крисом больше чем пятью словами. Его никогда нет дома. — Винтер немного расслабился. — Но всегда знаешь, когда он есть. Надеюсь, вы не против засыпать под Metallica, — пошутила она. — Вы рисовали, — прокомментировал он, замечая холст на мольберте в спальне. — Нужно было чем-то заняться, чтобы отвлечься. Пока Элоиза разбиралась с их ужином, он слонялся по скудно обставленной комнате, разглядывая оштукатуренные стены, трубы, выставленные на обозрение, и несколько простых, практичных и незахламленных предметов мебели. — Мне нравится, как вы все здесь обставили, — сказал он ей. — Что? — спросила она, жуя чипсы. — Я говорю, мне нравится, как вы все здесь обставили. Вся эта модная минималистичная атмосфера. — А. Да. Нет. Это не совсем «атмосфера». У меня просто совсем нет денег. Я не могу себе позволить новую мебель. — Ааа, — сказал он, немного смутившись. — Оказывается, противоречивые художники, стремящиеся бросить вызов предрассудкам общества об искусстве и живущие в одном из самых дорогих городов мира, зарабатывают не так много, как вы могли подумать, — пошутила она, наливая им по бокалу вина. — Я при исполнении, — сказал Винтер. — Значит, вам заплатят? — Надеюсь. — Тогда вы лишь надеетесь, что работаете, не так ли? — поддразнила она. — В качестве благодарности за ужин. Вы же не оставите меня пить в одиночестве? Ну же! Всего один бокал. — Ладно, — сказал Винтер, рассыпаясь, как кусочек Doritos, на который он только что наступил. Он взял бокал, и Элоиза подняла тост: — Ваше здоровье! — Мы можем выключить, если хотите, — предложил Винтер, тактично останавливая фильм на одном из моментов с диалогом. — А? — спросила Элоиза, которая еще с появления брахиозавра глазела на уличные фонари за окном. — Нет. Мне нравится. — Вы беспокоитесь… за Роберта.