– Наверное, он обследует потайную комнату, – буркнул Опалин, когда стало ясно, что никто не отзывается. – Какую еще комнату? – изумился Киселев. Иван объяснил, и все вчетвером двинулись к бывшему кабинету Сергея Ивановича Вережникова. Ян поглядывал на взвинченного учителя и хмурился. В кабинете они действительно увидели Каспара Берзина, но разговора с ним не вышло по той простой причине, что человек из ГПУ был мертв. Кто-то проткнул его рапирой Борджиа насквозь с такой силой, что конец ее застрял в стене, и потребовались усилия двух человек – Опалина и бывшего красного командира – чтобы ее извлечь. Осмотрев тело, Иван констатировал, что Каспара убили совсем недавно – быть может, несколько минут тому назад. Глава 31 Кротовья нора – Откуда здесь рапира? Ян! Он же сказал мне, что отправил ее в Москву… – Никуда он ее не отправлял! – То есть он соврал? – разозлился Опалин. – Да! Нет! – Шофер схватился за голову. – Я не знаю… Откуда-то доносилась бодрая звуковая волна, и почему-то Иван разозлился еще больше. – Выключи эту чертову музыку! – заорал он. Ян метнулся к двери, остановился, поглядел на тело, которое положили возле стены, на обступивших его людей. Платон Аркадьевич был мрачен, Кирюха таращил глаза, Опалин чувствовал, что его накрывает отчаяние. Убийство служащего ГПУ – это, знаете ли, не кошелек в трамвае свистнуть. Тут отчетливо пахнет расстрелом, и не помогут убийце ни пролетарское происхождение, ни… – Кто ж его так? – проговорил Кирюха шепотом. – Когда ты его видел живым в последний раз? – набросился Опалин на Яна. – Совсем недавно… – бормотал шофер. – Он заводил часы после завтрака… – Часы? – Ну да, большие часы, напольные, в другой комнате… – В столовой? – Да. – Он был один? – Один, да. – Ждал кого-нибудь? – Что? – Я спрашиваю: он кого-нибудь ждал этим утром? – Он… Он все надеялся, что ему сообщат насчет Свешникова. Ну, что его поймали… – Кто входил в дом? – Я никого не видел. – Хорошенько подумай! – Я тебе говорю: никто не входил! Никто! Звуковая волна стала громче. – Выключи музыку, или я разобью твой проклятый патефон, – вмешался Киселев. И когда Ян убежал, учитель повернулся к Опалину. – Не надо на меня так смотреть, – отчеканил бывший красный командир. – Я его не убивал. – Тебя видели, когда ты ехал сюда? – Меня? Ну видели. – Кто? – Пантелей, дети, еще кто-то из деревенских. Ваня, а ты где был? – В саду, с Кирюхой. – Опалин нахмурился. – И мимо нас никто не проходил. – А где архитектор? – внезапно спросил Киселев. – Не знаю. Как он вошел? – Иван говорил не о Верстовском, а о том, кто приколол Берзина к стене, словно бабочку. – Через потайной ход? – Брось, в саду был Ян. Он бы заметил. – Тогда только черный ход остается. С той стороны, где огород. – Ты куда? – крикнул Платон Аркадьевич, когда Опалин бросился к выходу. – А ты как думаешь? Я же все-таки из угрозыска! Музыка умолкла, словно ее обрезали бритвой, и, спеша к черному ходу, Опалин подумал, что она заглушила предсмертный вскрик Берзина – если, конечно, он вообще успел перед смертью крикнуть или застонать. «Несколько минут… а, черт! Может, он и не успел далеко уйти…» Он выскочил из дома, окинул взглядом сад – никого; стал искать на земле следы – кажется, трава кое-где примята, словно совсем недавно по ней кто-то шел или бежал. «Эх, на земле бы найти хороший отпечаток…» В нем боролись два взаимоисключающих желания – чтобы тщательно осмотреть все вокруг, требовалось время, а он не имел права задерживаться, если и впрямь хотел нагнать убийцу. И он побежал. «Тот, кто его убил, должен был прийти из деревни… Если, конечно, это не был Верстовский. Надо будет обязательно его найти и проверить али…» Он не успел додумать слово «алиби», потому что внезапно потерял равновесие, взмахнул руками и самым нелепым образом рухнул на землю. Грядки огорода отчасти смягчили падение. Опалин попытался встать – и обнаружил, что провалился правой ногой в какую-то дыру. «А, чтоб тебя… Это же кротовья нора!» Он рвался бежать дальше – но правый голеностоп ожгло сильной болью, и Иван с ужасом понял, что теперь не может даже толком ступить на ногу. От дома к нему бежали двое; он через силу сделал несколько ковыляющих шагов и остановился. Подбежавшим к нему учителю и шоферу он объяснил, что с ним произошло, не скупясь на ругательства. – Так, – сказал Платон Аркадьевич, – обопрись на меня, я отведу тебя обратно, и пошлем за фельдшером. Ян! Может, тебе для погони лучше машину взять? – Он не проедет тут на машине, – сказал Опалин. – Слушай, брось меня, помоги ему. Тот, кто убил Берзина, вряд ли успел далеко уйти… Однако Киселев не стал его слушать, а помог добраться до дома, после чего послал Кирюху за Горбатовым. – Признайся, ты просто не хочешь, чтобы его поймали, – сказал Опалин. Он лежал без сапог на кровати, кусая губы. Правая нога его в суставе распухла, и кожа краснела на глазах. Киселев загадочно посмотрел на лежащего, усмехнулся и подошел к натюрморту. – А все-таки у нее был некоторый талант, – сказал он, разумея, очевидно, служащую теперь в Париже консьержкой Зинаиду Станиславовну. – Нет, Ваня, я ничего уже не хочу. Морду Берзину хотел набить, это да, но теперь это уже не имеет значения. А что касается того, кто его убил, – он передернул плечами, – мне все равно, поймают его или нет. Через час Кирюха привез фельдшера, и Горбатов, осмотрев ногу Ивана, объявил, что тот, очевидно, повредил связки. Лекарств никаких у фельдшера не было, и он лишь посоветовал почаще прикладывать лед и поменьше двигаться как минимум ближайшие несколько дней. Льда не нашлось, и Опалин просто лежал, перекатывая в голове мучительные мысли. Вскоре вернулся Ян, волоча за собой Верстовского, под глазом у которого красовался фингал. Архитектор протестовал и кричал, что он ничего не знает об убийстве, и вообще с позволения товарища Берзина он после завтрака отправился осматривать местную церковь. – И ты не возвращался сюда? – заорал шофер, нервы у которого, видно, были на пределе. – И не проткнул его… – Он от волнения забыл нужное слово и сделал такой выразительный жест, что архитектор в испуге отшатнулся. – Я его не трогал! Клянусь вам! Я был в деревне, меня там видели… Тут вмешался Киселев и сказал, что надо послать за товарищами из ГПУ, которые будут вести следствие, а он пока проследит, чтобы Верстовский никуда не сбежал. Признав справедливость его доводов, Ян оставил архитектора в доме, сел в машину и уехал. В его отсутствие в усадьбу наведался крайне встревоженный Зайцев, следом за которым явилась изнывающая от любопытства матушка Анастасия. Убитого уже отнесли в его комнату, которая по случайному совпадению оказалась бывшей спальней Киселева (по современным правилам криминалистики тело не передвигали бы до того, как фотограф и эксперты закончат свою работу, но тогда в работе позволяли множество недопустимых с нынешней точки зрения вольностей). Кто-то (кто именно, Опалин так никогда и не узнал) закрыл Берзину глаза, и на лицо мертвого то и дело садилась муха. Попадья поглядела на нее и вздохнула. – Такой симпатичный молодой человек был, – сказала она. – А ведь мог бы жить и жить! Для расследования убийства были привлечены те же силы, что и для поимки Свешникова, и они рьяно взялись за дело. Допросили всех, кого только можно было допросить, особое внимание обращая на алиби тех, кто имел хотя бы тень мотива – а таких по причине поведения Берзина в предпоследний день его жизни набралось немало. Выяснилось, что и в самом деле у безупречных городских комсомольцев имеются неблагонадежные родственники, а Зайцев кое-какие факты о своих родных от партийного комитета утаил. Также выяснилось, что у Верстовского практически стопроцентное алиби, равно как у Киселева и у Лидии Константиновны. На всякий случай проверили и шофера Яна Сеппа, но не нашли ничего подозрительного и переключились на Опалина. Иван только впоследствии понял, что если бы он нашел труп Берзина в одиночку, то не миновать бы ему неприятностей и как минимум – подозрений в убийстве. Но так как, помимо него, имелись трое свидетелей – Ян, Кирюха и Платон Аркадьевич – и так как они видели среди прочего, как он пытался вытащить рапиру и даже толком не знал, как браться за ее рукоять – а между тем лезвие вогнали в тело с чудовищной силой – дело решилось в его пользу. И тем не менее ему пришлось объяснять, что он делал, начиная с самого утра, и почему ему вздумалось ходить к озеру. – Воды в рукомойнике не было, ну и… Воду Лидия наливала, она за этим следила. А Берзин ее выставил… – Значит, просто умыться ходил? – спросил его собеседник, колюче прищуриваясь. – Ну да. – И полотенце с собой захватил?