Голубые глаза парня тоже были на мокром месте. Он резко закрыл их, отвернулся и вышел. Дверь вела в коридор со смотровыми комнатами. При виде таких кабинетов у Евы обычно внутри все сжималось. Администратор вышла за ними следом. — Я вас провожу. Мы все… мы… Сегодня тяжелый день. — Тем не менее вы не закрылись. — Нет. Доктор Шпикер принимает пациентов доктора Майклсона, а мисс О’Райли — своих и новеньких. Мы постараемся помочь всем, кто записался. Доктор Майклсон недавно обсуждал с доктором Шпикером возможность трудоустройства в нашу клинику. Вот Марта и подумала… Они прошли мимо располагавшегося в нише поста, где стояли пара стульев, высокие стойки с ванночками и пробирками и где одна из медработниц в халате, сплошь усеянном мелкими цветочками, взвешивала беременную женщину. — Как давно доктор Майклсон знал доктора Шпикера? — С тех пор как доктор Шпикер был мальчишкой. Они семьями дружили. Доктор Шпикер только-только ординатуру окончил. Кабинет Марты… то есть мисс Бек… В дверях показалась высокая, широкоплечая женщина в темном костюме, и администратор умолкла на полуслове. — Спасибо, Холли. Я Марта Бек, — представилась женщина, протягивая руку. — Лейтенант Даллас, — сказала Ева, отвечая коротким рукопожатием. — А это — детектив Пибоди. — Проходите, пожалуйста. Хотите чаю? Кофе предложить не могу. У нас его не водится. — Нет, спасибо. Марта захлопнула дверь. — Присаживайтесь. Ева опустилась на один из стульев с прямой спинкой. В кабинете царил строгий порядок. Пара растений в горшках, ряд расписных чашек и маленький диванчик с декоративными подушками придавали кабинету некоторый уют, но в целом атмосфера царила исключительно деловая. Марта села за стол и, сложив руки, обратилась к Еве: — Есть подозреваемые? — Расследование еще продолжается. У доктора Майклсона были конфликты с кем-нибудь из персонала или пациентов? С кем-нибудь, кого вы знаете? — Брент всем нравился. Он был хорошим врачом. Внимательным. Пациентки его любили. Некоторые переехали в самые разные места — Бруклин, Нью-Джерси, Лонг-Айленд — и все равно продолжали наблюдаться именно у нас. А все потому, что доктор умел расположить к себе. Ему доверяли. Он всегда ставил пациента превыше всего, лейтенант. У нас вся комната отдыха в фотографиях малышей, которым он помог прийти в этот мир. А рядом для сравнения — те же малыши уже во взрослом возрасте. Я работала с ним рука об руку двадцать лет. Он был хорошим врачом и добрым человеком. Марта перевела дыхание. — Как я поняла из выпусков новостей, убийство не было заранее спланировано? Просто какой-то сумасшедший разбушевался? — Мы рассматриваем все варианты. — Не представляю, кто мог бы желать Бренту смерти. Знала бы — сказала. Он был для меня не просто начальник, а друг. Добрый друг. — Кому теперь достанется место главного врача клиники? Марта вздохнула. — Энди, доктору Шпикеру. Если, конечно, он захочет. Мы с Брентом обсуждали такую возможность, когда Энди еще учился в ординатуре. Брент водил давнюю дружбу с родителями парня. Приходился ему крестным отцом и по совместительству наставником. Они были очень близки с этим семейством. Брент надеялся, что сможет немного уменьшить нагрузку, если и когда Энди захочет начать свою практику в нашей клинике. А решит уйти на пенсию или просто, например, побольше отдыхать и путешествовать — оставит клинику в надежных руках Энди и Фейт — нашей акушерки. — У любого врача с многолетним стажем работы, как бы он ни был хорош, случаются ошибки. — Конечно. — Родственники пострадавших от врачебных ошибок могут реагировать неадекватно. — Конечно, — снова сказала Марта. — Несколько лет назад у Брента была пациентка, потерявшая ребенка на седьмом месяце беременности после того, как ее жестоко избил партнер. Он оставил ее на полу без сознания. Когда она пришла в себя и смогла позвонить в службу спасения, было уже слишком поздно. Брента вызвали в суд давать показания, и виновник случившегося пытался ему угрожать. Но его самого убили в тюрьме два года назад. Вы ведь о таких случаях спрашиваете? — Да. А что стало с женщиной? — Обратилась к Бренту через два года — забеременела от одного хорошего молодого человека, за которого вскоре вышла замуж, и теперь у них замечательная дочка. Ее фото висит на той самой стене. А мамочка по-прежнему у нас наблюдается. Было еще несколько похожих случаев. На нас подавали иски о врачебной халатности. Но с подобным сталкивается любая клиника. Что же касается реальных угроз, эта единственная, о которой я знаю. — Были недавно скандальные увольнения, конфликты с сотрудниками? — Такими заведениями бывает сложно управлять, знаете ли. Брент частенько уделял пациентам больше времени, чем положено по графику. Учитывая это, я много лет составляю расписание так, чтобы промежутки между приемами были побольше. Да и секретарь (уже восемь лет как наняли) помогает сокращать время ожидания. А если бы Энди присоединился к нашей команде, стало бы еще легче. Хотя это, конечно, спорный вопрос. Марта на мгновение отвела взгляд. — Я изо всех сил стараюсь поддерживать дисциплину и порядок. Нельзя раскисать. Никогда прежде не испытывала ничего подобного. Да, потеря очень велика. Каждый, конечно, рано или поздно теряет кого-нибудь из друзей или близких. Но чтобы вот так… В голове не укладывается. Знаю, вам нужны зацепки, но мне просто нечего сказать. Не могу представить, кто бы мог так поступить с Брентом. Несмотря на сентиментальные откровения офис-менеджера, Ева осталась поговорить с каждым из сотрудников лично. Когда стало понятно, что ничего важного больше не узнать, она в подавленном настроении вышла из клиники. И снова оказалась под ледяным дождем. — Наверно, пора мне сдаваться, — пожаловалась она Пибоди. — Сдаюсь. Майклсон — такая же случайная жертва, как и двое других. Просто оказался не в том месте не в то время. — Я понимаю, почему вы решили потянуть за эту ниточку… — Но? — нетерпеливо спросила Ева. Они с Пибоди как раз поднимались к машине. — Ну, ясно, что третья жертва наверняка была случайной. Но если выбирать из оставшихся двух, я бы обратила внимание на первую девушку. — Почему? — Зависть. Молодая, очень красивая и не менее талантливая. У нее был свой шарм. Отшила какого-нибудь засранца. Или, может, нагрубила. И к тому же ее убили первой. Если бы я планировала такое нападение, мне бы хотелось быть уверенной наверняка, что намеченная цель устранена. — Логично. Займись ею. — Заняться? — Узнай о ней все, что только сможешь, — пояснила Ева. — Работа, семья, школа, друзья. Выведай все о ее повседневных привычках. Где обедала, в какие магазины ходила, каким маршрутом обычно добиралась до катка. Пользовалась ли общественным транспортом, и если да, то каким (метро? автобус? пешком ходила?). Поговори еще раз с ее семьей. И с друзьями поговори — с работы, из колледжа. Может, она дружила с кем-нибудь из соседей… Выясняй, а я возьму на себя Майклсона. Здания поделим поровну. Высажу тебя у колледжа. Начни с него, а я загляну домой к Майклсону. Как закончишь, начни осматривать здания на Йорк-авеню и на Первой. Я проверю Вторую и Третью. Рейнеке с Дженкинсоном начали работать к востоку от Мэдисон-авеню. Они проверят Мэдисон, Парк и Лексингтон. Начни как можно дальше к востоку. Только набережную мы не трогаем. — Сделаю. — Окажемся недалеко друг от друга, я тебя подберу. Если нет — как только все осмотришь, возвращайся в управление. Соберемся вместе с Дженкинсоном и Рейнеке, поговорим. Если кому-нибудь из нас улыбнется удача — дело сдвинется с мертвой точки. — Ладно, — Пибоди со вздохом посмотрела на хмурое небо. — Я, пожалуй, поеду на метро. Быстрее получится. — Хорошо. Пибоди отправилась выполнять поручение, а Ева села наконец в машину и, вырулив с парковки, поехала в сторону Шестьдесят первой улицы. «А доктор Майклсон неплохо устроился!» — подумала Ева, входя с помощью своего универсального пропуска в представительный особняк из белого кирпича. Хорошая система охраны. И надежно скрытая. Ева решила подняться пешком. Всего-то третий этаж. И даже на вычищенной до блеска лестнице повсюду были установлены скрытые камеры. Она распорядилась, чтобы все приборы собрали и отправили на проверку в отдел электроники, но хотела сама лично посмотреть, как жил доктор, окунуться в атмосферу места. На лестничной площадке было тихо — всего одна квартира по соседству. На входной двери надежная сигнализация. Пришлось отключить. Внутри — просторная гостиная, которая напрямую соединялась с маленькой аккуратной кухней. В обеденной зоне на столе — пара новых свечей в объемных подсвечниках. Обстановка показалась ей простой и подчеркнуто мужской. Тут царили комфорт и размеренность. На длинном столе — множество фотографий. На них дочка хозяина в разном возрасте… ее семья, Энди Шпикер и, судя по всему, его родители. Еще кое-кто из персонала клиники и много младенцев. Душевные фото. На кухне Ева осмотрела «Авто-шеф», холодильник, шкафчики. На ее взгляд, как-то «не по-человечески» доктор питался. Никаких вредных пристрастий. Майклсон обожал мороженое — весь холодильник был им забит. Предпочитал красное вино, а в остальном ел исключительно здоровую пищу. Домашний кабинет его был обставлен и украшен так же просто, как гостиная. На одной из стен висело множество фотографий — точь-в-точь как в клинике. Ева живо представила, как Майклсон за столом заполняет какие-нибудь бумаги (что там докторам положено подписывать) и то и дело поглядывает на эту «стену жизни». Многие новорожденные показались ей на удивление мерзкими. Напоминали не то рыб, не то злобных пришельцев. Но она подумала, что Майклсон наверняка очень гордился, глядя на них, ведь с его помощью они появились на свет. В кабинете у него стоял маленький «Авто-шеф» и мини-холодильник. В холодильнике — минеральная вода, сок и травяные чаи. В «Авто-шефе» фрукты и вегетарианские закуски. Ни шоколадного батончика, ни хоть какого-нибудь источника кофеина или пачки чипсов. Как можно быть таким правильным! «Хотя сейчас это считается достоинством», — пробормотала Ева и направилась дальше, в спальню. Здесь стояла кровать с высоким мягким изголовьем, простым стеганым белым одеялом и целой горой подушек в темно-синих наволочках. И еще Ева отметила множество книг. На встроенных полках… на прикроватной тумбочке… в общей сложности около сотни романов.