А наше с Полей «чудо рогатое», похоже, задержится. Сама не верю в то, о чем так легко рассуждаю, но с переносом сюда он потерял не только память, но и магические способности. Следовательно, вернуться назад быстро ему не удастся. А ведь мужик непростой, как я уже говорила. Привык к повиновению. Этот неуловимый налет денег, властности и высокого положения всегда чувствуется в людях. В их повадках, в повороте головы, в осанке, в движениях. То, как сидит и держит спину, в прямом взгляде, мол, я жду, отчитывайся. Наверное, примерно так вели себя раньше аристократы и ведут себя сейчас богачи, которые имеют высокое положение и деньги с рождения. С нувори́шами отдельная история. Ситуация «из грязи в князи» обычно оставляет на людях остаток этой самой «грязи». Не смотрим, конечно, на «золотую молодежь». Ну да это отдельная история. Что-то я совсем ушла в дебри и занудную демагогию в своих размышлениях. Я встрепенулась и вернула внимание дочери и гостю. — Что? — наткнулась на их совершенно одинаковые взгляды. И главное, сидят одинаково. Сложили руки прямо перед собой на столе ладонями вниз. Спины прямые, лица вежливые, глаза заинтересованные. Причем сразу видно, кого копирует Полька. Нашла себе пример для подражания, похоже. — Мы можем продолжить? — вкрадчиво поинтересовался мужчина. — Продолжить что? — стушевалась я. Кажется, что-то пропустила. — А я тебе говорила, дядя. Мама часто так зависает и уходит мыслями в себя. Вот как увидишь у нее такой стеклянный взгляд… Всё, это она про свои рабочие проректы думает. — Кхе-кхе… — Не нашлась я что сказать и исправила дочку: — Проекты. — Мы хотели решить вопрос с клятвой и найти мне подходящий никнейм. Полина, я правильно сказал? —Да, — важно кивнула она. — Но сначала ты обещал со мной поиграть. — Я всегда держу свое слово, — точь-в-точь как она, кивнул он. Смотрели они оба при этом на меня. Спелись голубчики. — Простите, я, кажется, задумалась, — пришлось мне извиниться. — Я готова принять клятву. — Поля! — скомандовал вдруг гость. — Так точно! — отозвалась она и, соскользнув со стула, пошла к кухонным шкафам. Вытащила маленький нож, самый острый в нашем доме. Потом подхватила с мойки блюдце, которое там сохло с утра. Принесла и водрузила их на стол. Потом полезла в шкафчик с аптечкой. Перекись водорода, вата. Не поняла… Ах нет, кажется, начинаю догадываться. Клятва на крови? Точно! Под моим внимательным взглядом рогатый тип надрезал себе левую ладонь точно по центру. Подождал, пока соберется лужица крови, и велел: — Ирина, Полина, ваши руки. — Держи, дядя! Только, чур, не больно! Ты обещал! — Разумеется. И не успела я испугаться, как он ловко, самым кончиком ножа кольнул ей подушечку на пальчике. Я даже возмутиться или испугаться не успела. А он дождался, пока выступит капелька, и стряхнул ее в свою кровь. — Ирина, твоя очередь. Ну, если уж моя маленькая дочь такая храбрая и даже не пискнула, то мне отступать некуда. Выполнила его указание, дернулась от укола и поморщилась, когда он чуть сжал ранку, чтобы выступила кровь. Неприятно. Моя и Полинина кровь смешались с кровью нашего найденыша. Инопришеленец выставил руку перед собой и начал речитативом говорить слова клятвы. И, судя по тому, как легко и привычно слетали с его уст слова, это была не импровизация. Он точно знал, что именно и как говорить. Вероятно, что-то всплывало из подсознания. Я следила за его сосредоточенным лицом, за тем, как внезапно у него выступила испарина на лбу и над верхней губой. Он словно… прикладывал физическое усилие, а не просто зачитывал заученный текст. Меня же вдруг бросило в жар, а Полька зарумянилась и начала отпыхиваться, оттянув ворот кофточки и дуя туда. То есть мне не мерещится, что стало жарко? Черты лица мужчины заострялись по мере того, как он говорил. Словно из-под человеческого облика проступала иная внешность. Более жесткая, чеканная. Нет, лицо не «поплыло», но будто другая личность на эти мгновения выглянула. Суровая. Властная. Беспощадная, если надо. В кухне стало темнее. Неудивительно, ведь сейчас конец декабря. Но электричество ведь включено. А ощущение сгустившейся тьмы было прямо осязаемым. Я слушала произносимые слова. О том, что он клянется своими истинным именем, сущностью, кровью, жизнью и магией, что не причинит вреда, если только мы не станем угрожать его жизни и свободе и не попытаемся сами осознанно как-то ему навредить. О том, что на срок, который окончится, только когда он покинет нас, обещает быть верным помощником и защитником. Берет на себя заботу о наших жизнях и судьбах. Принимает нас под свое полное покровительство в благодарность и в оплату за то, что мы спасли ему жизнь и даем кров и хлеб. И что будут тьма и огонь его свидетелями, а кровь наша станет общей и послужит залогом и гарантом его клятвы. И тут прямо на наших глазах лужица крови в его ладони вскипела. Честное слово! Закипела и забурлила с пузырьками, как молоко на огне. Мужчина же замолчал и совершенно спокойно ждал, пока закончится это… нечто. То, что по законам физики невозможно. Кровь испарилась, оставив после себя бурую корочку на его коже. — Ва-а-а-у! — выдохнула Полина, которая таращилась на происходящее с открытым ртом. — А меня так научишь? — Я ведь тебе уже сказал, что дар тьмы просыпается только в двенадцать лет. — У-у-у… — Это было… необычно, — кашлянув, выдавила я. — Разве? — Абсолютно серьезно и спокойно взглянул он мне в глаза. — Я принес полную клятву, как и обещал. Полина, Ирина, ваши руки! Полинка молниеносно с готовностью протянула свою лапку. Я чуть осторожнее, но последовала ее примеру. И тут, уже с улыбкой, этот невероятный тип аккуратно потер детской ладошкой засохшую кровь на своей руке. Отодвинул и то же самое совершил уже с моей ладонью. В итоге сидим мы, и у всех троих ладони перепачканы засохшей кровью. Ах да! Надо же место укола на пальцах обработать. Сюрприз был в том, что перекись водорода не понадобилась. Понятия не имею, как такое возможно, но ранок не осталось ни у кого из нас. И если у меня и Польки были лишь маленькие проколы на коже, то у мага-то имелся внушительный разрез в центре ладони. Не осталось и следа. Только бурые разводы после ритуала. — В садике умрут от зависти! — верещала дочка. Происходящее она воспринимала легче меня. Для детей сказка и чудеса всегда рядом, они верят в них, не научились еще скептицизму и цинизму. — А теперь мыть руки и играть! Дядя, пойдем. Я покажу тебе свою куклу. Я быстро отвернулась, заметив округлившиеся глаза будущей жертвы игр. Не знаю, на что он рассчитывал, но явно не на кукол. Это он, бедолага, ещё не знает, что ему придется быть Ке́ном. Час с чем-то спустя из комнаты доносились всё те же интонации. Девчачье чириканье, мученический мужской голос. Но надо отдать ему должное, рогатый тип продержался долго. Железная выдержка у мужика! — Кен, ты такой симпатичный! — жеманным голоском прощебетала дочка за свою куклу. Барби по имени Клоти́льда у нее была та еще штучка. — Я не Кен. Похоже, но не Кен. — Да нет же, дядя! — терпеливо, уже нормальным голосом сказала Поля. — Это мы не тебе, а ему. — Ах да… — Полный страдания вздох. Похоже, пора спасать его. — Ну что? Наигрались? — преувеличенно бодро спросила я, войдя в комнату. — Да! — Нет! Ну еще-е-е… — Поля, на сегодня довольно. Убирай игрушки, зайка. Пора готовить ужин. И помнишь, мы еще обещали нашему гостю помочь с именем? Нужно зачитать ему список, вдруг найдет что-то похожее. — Ой, да чего там искать, мам? Он какой-то Ке… Мы с Клотильдой когда обращались к Кену, дядя все время вздрагивал и напрягался. Ему казалось, что его позвали. — Кен? — Я вопросительно взглянула на поднявшегося на ноги мужчину. — Определенно нет, но, кажется, Полина права. Что-то в душе отзывается. — Давай тогда перебирать. Воспримем это как хороший знак и временное сокращенное имя. Кеб, Кев, Кег, Кед, Кеж… — Начала я перебирать по алфавиту согласные буквы. — Стоп! — поднял oн руку, когда я добралась до буквы «р». — Кер! Мое имя начинается как-то так. — Замечательно! — улыбнулась я и отлепилась от дверного косяка. Так и стояла, опираясь на него, пока Поля собирала игрушки, а гость слушал меня. — Добро пожаловать в наш с Полиной дом, Кер. Он церемонно поклонился, приложив правую ладонь к груди. Потом повернулся к девочке. Убедился, что та закончила прибирать игрушки, и спросил: