Сам маг комментировать своё поведение не стал и, нетерпеливо повернувшись лицом к «товарищу по бою», заговорил торопливо, не сводя взгляда с насыщенных чёрных глаз, сверкающих белыми отблесками из-за внутреннего волнения их обладательницы: — В общем, отец меня таким сделал. Раньше, когда он точно знал, что я виноват в какой-то детской проказе, по типу разбития вазы или ссоры со Старцом из-за непонимания темы урока, которая перегоняет мой возраст на три ранга, он всегда велел пострадавшим от моей «шалости» избивать меня. Магией или руками — значения не имело. Не до полусмерти, конечно, но достаточно ощутимо, а ослушаться никто не мог из-за статуса отца. С тех пор это вошло в мою жизненную установку, которую я не могу в себе подавить. — А если эту «установку» нарушить?.. — Спросила Ника вполголоса, начиная всё больше ненавидеть Тхирасака и страшиться его. — Я буду долго карать себя сам и истязать всем, что под руку попадётся. После этих слов она забоялась, что может сделать Прасету больно. Поняла, что больше не позволит себе всерьёз, не шутя или играючи и, тем более, с применением силы физически ранить и без того искалеченного парня, которому, как оказалось, в жизни такое дерьмо пришлось пережить, что представит было жутко. Невольно девушка потянулась к руке бывшего соперника, что вольно свисала вниз, не вспомнив, что связана, отчего поморщилась, ощутив покалывание в теле от долгого сжатия кнутом. — О, прости, я забыл... — пробурчал Сет и отдёрнул свою руку, позволяя оружию раствориться в воздухе. Дома мягко улыбнулась ему, размяла запястья после чего заглянула существу в глаза, сжав его ладони в своих руках и проведя по ним большими пальцами. Темник, только ощутив прикосновение, поднял взгляд, с нежностью и умильностью котёнка посмотрев на магичку, благодаря её одним лишь этим действием и едва ощутимо сжал пальцы знакомой в ответ. — Хорошо. Я поняла, — выговорила магичка, одарив мага тёплой улыбкой. Она ещё поможет Пхантхэ избавиться от этого. Она ещё отомстит тайскому Советчику за причинённое им зло в сторону сына. Галицкая отпустила тайца и, осмотревшись вместе с ним, заметила, что их одноклассники покладисто тренировались, будто и не видели произошедшего инцидента. Почему-то оба сразу разыскали взглядом Бунси — та тоже отрабатывала удары, но выглядела при этом хмуро, словно что-то её гложило. Сообразить, что это именно она заставила всех заниматься не составило труда, но вот причину такого поступка знал лишь Тхэ. Пропитав лёгкие жгучим кислородом, что круглогодично нагрет горячим солнцем, точно они были в бане, где температура воздуха граничит с гипертонией, если не инфарктом, Доминика отошла от противника на метр, но, подумав, остановилась и сказала строго: — Я накажу тебя так, как ты того заслуживаешь, индюк. И только посмей после предъявлять мне за нечестность. — Конечно. Темничка отошла ещё на три широких шага, встала в стойку, настроилась на удар и с силой замахнулась. Первый удар прошёлся по земле, не задев парня, который посчитал это разминкой. По траве прошлась волна ветра и тёмного пара, коснувшегося носков чёрной обуви. Второй замах. По кожаному плетению кнута прошлись белые искорки. Удар сильнее. Наследник негромко вскрикнул, крепче стиснув зубы. Плеть пришлась на середину плеча, слегка полоснув и ужалив разрядом тока. Дальше Дома не медлила. Била в полсилы по ногам, рукам и один раз в живот, но продолжала не долго — просто не могла заставить себя. До этого она хотела проучить его, но теперь... не смогла. «Я закончила, ты прощён», — мрачно констатировала факт, ослабив хватку так, что кнут стал стремительно таять, точно его и не было. «Не верю, сау», — парировал в ответ таец более чем живым тоном, совсем не походя на существо, которое только что подвергалось избиению, пусть и в крайне лёгкой форме. «Почему же?» «Поверь, я успел заметить и услышать от тебя самой, что ты существо очень мстительное. Так что не ве-рю!» «Я мщу только заслужившим этого, ин-дюк!» Темник укоризненно хмыкнул, но принял такой ответ и перестал настаивать на своём. — Ладно, если так жаждешь правосудия, то давай наравне с остальными потренируемся, вспомним былые времена? Мне нравятся выпады из прокрутки, научить или умеешь? — Ну, научи, коли умеешь и есть желание. Остаток урока Галицкая крутила энергетический кнут вокруг себя и над головой, выступая правой ногой вперёд, прокручивалась талией вслед за плетью и с размаху направляла её в противника. Тот, перестав вести себя как наказываемый вредина, что осознал свою вину, ответно вскидывал своё подобие арапника и, не давая однокласснице его ударить, переплетал концы их оружий, часто при этом смешно играя бровями. Под конец предназначенного для урока времени многие порядком выдохлись и заметно устали, но никто на это не жаловался, ведь сейчас тренироваться в поте лица их не заставляли, даже учительница — они сами этого хотели, пока та веселилась с одним из учеников, хохоча от каждого удара, будто её кнутом щекотали, а не били до лёгкой красноты. Доминика, как преподавательница, лишь пару раз ненавязчиво отметила на теории артефактов, что их поколение может стать первым в истории Магии, как в идеале овладевшее энергетическим кнутом и всеми его возможностями, потому что ещё недавно полностью их умения не знали. А такие слова, как многим известно не понаслышке, могут взять кого угодно на слабо так, что подействуют лучше любых приказов и угроз наказания за отказ учиться. Оставшийся день также прошёл спокойно, лишь однажды у Ники закружилась голова во время урока истории Магии, но это, думается, произошло по естественной причине — переутомление. Домой девушка вернулась под вечер, потому что вызвалась отдельно помочь шестерым самым отстающим в учёбе третьеклассникам и двум пятиклассникам, что остались после уроков. Спать она ложилась по обычаю не поевшая и до того уставшая, что споткнулась об угол кровати и лицом уткнулась сразу в подушку. Зато, хоть уснула без поворотов вокруг своей оси половину ночи. Ожидалось, что проспит она всего часа четыре, с кошмарами, уничижениями самой себя и странными мужчинами на фоне сырых серых стен, но в итоге её забросило совсем в другую степь, что была не многим лучше. Во сне девочке было двенадцать. Она стояла с Вадимом — работающим на тот момент уже сорок два года директором Питерской Магической Школы, что решил стать её опекуном, практически не раздумывая, — перед дверью в комнату общежития, где она раньше никогда не жила в счёт возраста и наличия родителя с собственной квартирой недалеко от школы. Так как мама её тогда сочлась пропавшей, Никуше в экстренном режиме разыскали другое жильё, собственность матери оставив пустовать до совершеннолетия дочери с редким посещением дома уборщиц за счёт денег из кармана Советчика. К счастью, соседкой темнички оказалась Рика — её лучшая подруга с третьего класса, что не оказалось случайностью, а было предусмотрено директором. Такой расклад позволил малышке пережить меньшие, чем могли, стресс и тревоги. Когда мужчина оставил свою хмурую и необщительную подопечную с улыбчивой и разговорчивой девочкой, Ри вмиг подбежала к кровати новой соседки, — левой со стороны входа, — на которую та уселась с ногами, и крепко обняла подругу, уже зная о пропаже её мамы из-за сплетников-взрослых. Белой ведьме было очень жаль её, ведь, хоть у самой неё родители были живы, и об их местонахождении она прекрасно знала — они всё же были слишком не заинтересованы в дочери и заняты работой, чтобы хоть раз в два месяца видеться с ней. Рике тоже не хватало своей родни, но она упорно продолжала улыбаться, не обращая на это внимания, не акцентируя его на плохих вещах, ведь всегда говорила всем, что: «Если постоянно испытывать одни негативные эмоции, совсем забывая про хорошие чувства, которые всегда есть внутри нас, то и нашей долгой магической жизни не хватит, чтобы ею насладиться!» Рика Беляева с ранних лет была умной девочкой с мудрыми мыслями и взглядами на жизнь. Она воспитывалась своей школой и её обитателями, — чудесным учебным заведением, лучшим из всех существующих, а также самыми прекрасными существами, в нём учащимися, которых ценила всегда и которых вспоминала добрым словом в самых разных местах и ситуациях, — в частности директором и учителем художественной Магии, что Ри очень любила. Рика всегда получала тепло от ближних и отдавала его всему своему окружению в той же мере, не жалея и не утаивая — она хранила всех хороших магов в своём сердечке также, как они хранили её в своих сердцах. — Домик, милая моя, поплачь, тебе же станет легче! — Ласково произнесла она и погладила подругу по голове, продолжая обнимать сгруппировавшееся тело, что спрятало лицо в согнутых на коленях руках. — Не слушай тех дураков, которые говорят, что слезами горю не поможешь, не надо с чёрствых глупцов пример брать! Слёзы помогают, а они пусть и дальше продолжают жить в своём сером мирке без хороших эмоций, которые в них исчезают из-за сокрытия в себе той грусти, тоски и печали, что должна хотя бы иногда, но выходить путём плача, а ты давай от этих плохих чувств избавляйся, чтобы для радости место нашлось! — Я не хочу плакать, рыжик, — буркнула магичка приглушённо и громко шмыгнула носом. — Угу, я слышу, как не хочешь, — нежно улыбнувшись, мягко ответила рыжая девочка с милыми косичками, погладив приятельницу по сгорбленной спине. — Я пережила гибель папы, переживу и пропажу мамы. Просто придётся немного потерпеть, пока боль от её исчезновения из моей жизни поутихнет. У меня времени на долгие страдания нет, мне нужно продолжать учиться! Мне надо зарабатывать, я не могу всё время сидеть на шее дяди Вади, пусть он и вызвался быть моим опекуном из-за сильной любви и преданности к своим ученикам и от волнения за мою дальнейшую судьбу, если бы меня определили в детский дом. — А отдыхать кто будет, сестрёнка? — Вдруг шутливо спросил Кирилл, голова которого выглядывала из-за двери в комнату. — Киря? Ты откуда тут? — Удивилась Доминика и перестала обнимать свои ноги, выпрямив спину. — Ко мне директор заходил и рассказал, куда тебя поселили. Оказалось, что нас разделяет две комнаты! Ну, он и предложил мне сходить к тебе, приободрить. И вот я тут! Могу войти, девчат? — Входи, Кирюша, — первая ответила белая ведьма и, пригладив яркую прядь волос, выбившуюся из косички, упёрлась спиной в угол между стеной и изголовьем кровати новой соседки, и похлопала рядом с собой, приглашая друга присесть. — А меня впустите? — Лукаво, с озорной улыбкой на пол-лица протянул Дима несколько хриплым голосом, подобно первому гостю высунув из-за двери лишь голову, пока второй уже пристроился около Ри. Мальчику тогда было тринадцать, он обгонял друзей на полгода и был красив не по годам: шикарные, пусть и небрежные бордовые «космы» — как их называла Ника — стиля «гранж», недешёвая одежда, будто подобранная лучшими стилистами Питера, чистая кожа и спортивное телосложение. Голос подростка своевременно ломался, что невольно заставляло девочек в его окружении неловко улыбаться и нервно сминать полы юбок, когда при общении лёгкая осиплость в его тоне становилась низким гортанным басом. Маленькая Дома из далёкого прошлого, как и Дома, смотрящая сон в настоящем, услышав до замирания сердца знакомый голос с привычной беспечностью в тоне, с силой сжала руки в кулаки. Вот только одна девочка это сделала от приятного волнения, трепета и даже некоего смущения, не ожидавшая увидеть этого парня в первый же день переезда на новое место, зная к тому же, что у того была мама, — что означает и наличие квартиры, — а другая, взрослая личность, от неприязни и обиды, уже пережившая всё и всё помнящая. — О-о-о, привет, Димуша, заходи, конечно! Ты лишним точно не будешь! — С ребяческой радостью воскликнула Рика, похлопав в ладоши, и как бы невзначай глянула на подругу, сидевшую по левую руку, желая увидеть её реакцию. Та, подложив под спину подушку, словно безо всяких тревог на душе с невозмутимым лицом улеглась на изголовье кровати и, опустив взгляд, пыталась не выдать красноту, так и жаждущую проявиться на округлых детских щёчках. — Чего это я лишним не буду? — Усмехнулся маг Огня, по-барски заходя внутрь. — Твоя подружка, знаешь ли, только так меня своей Магией по полям-лесам гоняет каждый день! Я себя иногда, вот честное слово, петухом деревенским считаю, с которым дети поиграть в догонялки решили! — Глумливо возмутился он, принципиально упав на пухлую подушку, на которой уже лежала обсуждаемая девочка, придвинув её к белой ведьме, и нагло разместился на двух третях полутораспальной кровати. — Эй! — Пискнула Галицкая в ответ на своё притеснение. — Это теперь моя постель, брысь отсюда на пол! — Не канючь, пантера, — Дима выверенным движением потрепал темничку по голове, не обратив и малейшего внимания на её возмущённый тон, после чего сменил тему: — Так, и чем займёмся, ребят? Может, в «уно»? — А ты взял? — Удивился Кир, похлопав на друга глазами. Он расслаблено лежал в ногах у девочек, опёршийся спиной о длинную стену и глядел на всех снизу вверх, высоко поднимая голову. Как же Доминика скучала по своему «братцу»... — Лично я по первому зову Вадика сразу к систр и помчал! Даже подумать ни о чём не успел, уже тут оказался. А ты ещё и порыться в моих вещах успел за это время, жучара! Не гость, а хозяин, блин, какой-то. А в «уно» я всеми руками «за»! — Надо, чтобы пантера согласна была, дурака четвертина! — Щёлкнув языком, воскликнул огневой, переведя на Нику томный взгляд из-под полуопущенных ресниц — игрался с ней, всё как обычно. — Так что насчёт этой игры, котёнок? И вновь это чёртово раздвоение эмоций. Одна по-детски затрепетала всем нутром от услышанного прозвища, сказанного донельзя нежным и чувственным голосом прямо у уха, причём дополняемого запрещённым приёмом, пользоваться которым было незаконно — мальчик осторожно накручивал тонкую прядь длинных фиолетовых от природы волос Домы на свои изящные пальцы. А другую версию бросило в жар от воспоминаний о его предательстве, от горечи осознания чего-то столь ужасного, что могло с ней случиться. Так и хотелось в этом сне завладеть контролем над своим телом и, плюнув бывшему парню в лицо, сломать ему его грязные пальцы, отомстив за все те касания, за все поглаживания и объятия, после которых от мнимых уже следов его рук отмыться было просто невозможно. — Да давайте уже, что с вас взять, прилипалы, чтоб вас саранча укусила! — Пресекая попытки своего организма впасть в ступор или выдать смущение, с фальшивой злобой прошипела магичка и поправилась на месте, чтобы поменять положение «полулёжа» на «сидя». В тот день до самой темноты они веселились, шутили о чём-то неважном и баловались, а с наступлением полночи, наплевав на режим сна, принялись за просмотр какого-то фильма на стареньком ноутбуке, то пугаясь, то смеясь. Но не в этом сне. В нём всё почему-то было иначе. Пугающе жутко, до мурашек страшно. После самого начала игры в «уно» картинка сменилась её окончанием, где Рика с Кириллом, — самые милые и добрые существа в жизни Галицкой — к великому её непониманию нахмурились и почему-то одновременно пронзили Диму убийственным взглядом. Смотрели угрожающе, злобно, а тот на них самодовольно, с вызовом. — Убью гниду. — Прорычал Кир сквозь плотно сомкнутые зубы и запрыгнул на парня, сидящего бок о бок с его лучшей подругой — Доминикой. Сев огневому на ноги, темник начал душить его, пока сам страдалец продолжал держать на лице нерушимую ухмылку, давая тем самым понять его верховенство над противником. У Ники перехватило дыхание. — А я помогу, Кирюш, — пролепетала Ри с устрашающей улыбкой, ужасно портящей такое милое детское личико. Магией девочка создала в руке массивный кастет, покорно обвивший пальцы, и слезла с постели, подойдя к жертве с другой стороны. Повернув тому голову к себе за сжатый нежными пальчиками подбородок, она занесла руку для удара. Дома ничего не могла сказать или сделать. Она понимала, что это лишь сон, игра подсознания, сказавшаяся на мозге усталость или ещё какая-то причина, служащая хорошей отмазкой, но такие промыслы Богини Сна рани Абхе ей совсем не нравились. Ни сказать что-то, ни попытаться спасти бывшего возлюбленного девушка не могла — мозг попросту перестал отдавать телу какие-либо команды, все конечности перестали слушаться, стали неподвластны ей. Беляева тем временем уже совершила первый удар магическим оружием, который пришёлся Диме на скулу. Рваная рана тотчас закровила, но выражение лица парня осталось недвижимо надменным. Руки чесались помочь, магичка Тьмы хотела спасти этого извращённого психа, что подарил ей лучшие подростковые моменты, но голову вдруг пробило воспоминанием о его поступке, растоптавшем всё, что было ей дорого. Он зарабатывал своим телом. Всегда. Начиная с малого детства. С десяти лет он отдавался растлителям. И он был абсолютно доволен таким положением. Ему это нравилось. Он улыбался, «провожая домой» очередную взрослую девушку или одного из тех ужасных стариков, спонсирующих его с тех самых малых лет. К горлу накатил ком отвращения. Тошнотворный ком, скрутивший живот в узел. От затмивших голову представлений тех грязных вещей, какие он совершал, будучи продажным мальчиком, покупаемым стариками и женщинами, девушка зарыдала в голос. Рыдала, вспоминая, что в этого мага была влюблена, как последняя дурочка, хоть того и не показывала; осознавая, что этого мага целовала, обнимала крепко, не желая отпускать, что этому магу неотрывно смотрела в глаза, окольцевав его шею и разговаривая на какие-то глупые темы, что этого мага мечтала представить маме. И девушка вспомнила, что этот когда-то любимый ею парень не бросил свои увлечения даже после начала отношений с ней. Но тут же напомнила себе, как сильно он любил её. Любил, но продолжал совершать столь гадкие вещи и, что главное, молчал о них, обманывая, предавая. Противно. Мерзко. До дрожи гадко. — Ты же любишь меня, пантера, — подал голос маг Огня, а следом ему по губе вновь прилетел кастет белой ведьмы. Помоги мне! Ты знаешь, я тебя тоже люблю до потери пульса, до неконтролируемых слёз в три часа ночи, до полного опустошения, когда тебя нет рядом! И, уверен, буду любить даже спустя пять лет! Ты слишком прекрасна, чтобы не любить тебя и спустя десять! Просто... — Заткнись, треклятый ушлёпок! — Процедил сквозь зубы Кирилл, продолжая душить не умирающего подростка. — Даже не пытайся манипулировать ею, малолетняя шлюха! Сам знаешь, Ника на такую погань, как ты не поведётся! Ты, свинья последняя, за испорченную психику моей подруги ещё ответишь! — А что, тебе завидно? — Усмехнулся на это Дима. — Меня имеют разные богатые люди, а после этого я имею их денежки. Все в плюсе, особенно я! — Да ты швабра последняя, с таким существом даже общаться омерзительно! Как родители тебя такого из дома не турнули ещё?!