– Так, а ну-ка пойдем! – Лео останавливается рядом со мной, кладя руку мне на плечо. – Ты сама поднимешься по лестнице или мне отнести тебя? – Я только закатываю глаза и подхватываю юбку, чтобы не запутаться в ней на ступеньках. Лео обвивает меня рукой за талию, и мы вместе отправляемся в мою комнату, оказавшись в которой, Лео нервно проводит рукой по волосам. – Думаешь будет нормально, если я переночую сегодня с тобой? – Когда я долго не отвечаю, он поспешно добавляет: – Пожалуйста? Мое сердце замирает от нежности, ну как ему удается быть таким сладеньким пирожочком. Я почти уверена, что примерно половину времени он жутко меня раздражает, а потом выдает что-то подобное, и я таю, как пломбир на солнце. – Но только если это означает, что мы действительно будем спать, – плохо пародирую я его серьезный тон. Лео только обстоятельно кивает, ухмыляясь. Покачав головой, я освобождаюсь от платья и распускаю тугую прическу, которую по моей просьбе мне сделала утром одна из служанок. Распущенные длинные волосы часто мешают путешественникам во времени на миссиях по возвращению домой. Вздохнув от удовольствия, когда туго стянутые пряди распускаются и ложатся мне на спину, я мгновенно чувствую, как боль от напряжения в голове отступает. Лео, уже успевший уютно устроиться в постели, приглашающе откидывает для меня покрывало, чтобы я тоже залезла к нему в кровать. Облегченно прижавшись к его теплому телу, я наконец-то расслабляюсь. До сих пор у меня было ощущение, что я потеряла равновесие, словно открытие портала было оглушительным шумом, после которого в ушах остается звон, но близость Лео заставляет меня снова чувствовать опору под ногами. Стоит ему ляпнуть что-нибудь дурацкое, и вот я уже снова чувствую себя собой. Однако сейчас он молчит, просунув руку мне под ребра и задумчиво гладя меня по плечу. – С тех пор как я узнал, что ты отправила Леонардо да Винчи непонятно куда, я все пытался представить, как тебе это удалось. У меня даже мысли не возникло, что ты открыла временной портал для кого-то… у Рубинов я никогда о таком не слышал. Не знаю, подозревают ли они вообще об этой возможности, и даже если да, наверное, они бы никогда не решились ей воспользоваться. Члены ордена консервативны и чтят традиции Пантамегистола, который завещал никогда не открывать запечатанные им порталы. Я насмешливо фыркаю: – Тогда неудивительно, что профессор Киппинг вдруг стал таким подозрительным. Лео удивленно выпрямляется, от чего моя голова скатывается с его плеча. – Что ты имеешь в виду? – внезапно напрягается он. – Ты ведь помнишь, как странно он смотрел на меня сразу после нашего возвращения, когда узнал, что Табула исчезла? Мне кажется, он уже тогда знал, что я собираюсь сделать, или у него было подозрение, которое получило свое подтверждение. – Но, возможно, тогда он еще не знал об этом, – резко отвечает Лео, качая головой. – Нет хроник, в которые заносятся наши поступки в прошлом, так же как и нет документальных свидетельств того, что эта история происходила с Леонардо да Винчи. Всего несколько минут назад я лежала в усталом оцепенении, теперь же мои мысли крутятся в голове роем озлобленных ос. – Думаю, есть два варианта, – через некоторое время произношу я. – Возможно, Леонардо задокументировал эту историю в личных дневниках, и профессор Киппинг каким-то образом об этом узнал. Или же у него есть контакты в прошлом, которые каким-либо образом сообщили ему об этом в настоящем, прямо перед нашим возвращением из Флоренции. Лео откидывается на подушки, задумчиво уставившись в потолок. – Или его поведение вообще не имеет к этому никакого отношения, и его взгляд ничего особенного под собой не подразумевал. – Ты действительно в это веришь? Он искоса бросает на меня взгляд: – Честно? Мне бы хотелось в это верить, потому что я просто не могу себе представить, чтобы профессор Киппинг скрывал от нас какую-то информацию, которая нас касается, а именно к этому и сводятся твои предположения. Но я и сам это заметил, у меня было такое же впечатление, как и у тебя. Он не просто так тогда на тебя так уставился. – Предположим, он уже знал тогда, что я разовью у себя способность открывать порталы и перемещать людей сквозь время, почему тогда он ничего не сказал мне по этому поводу? Ведь если бы он что-то имел против этого, мог бы остановить меня и тем самым вообще лишил бы повода приблизиться к Леонардо да Винчи и Табуле в его багаже. – Возможно, предотвращать эти события было не в его интересах. Если у него действительно был информатор в прошлом, то, возможно, к нашему возвращению из Флоренции он уже знал, как все в итоге сложится, и не захотел вмешиваться, потому что был доволен финальным результатом. – Интересно только, каков на самом деле этот финальный результат… Я чувствую, как Лео поеживается. – Мы спасаем Чезаре и восстанавливаем ход истории. Любой другой исход был бы катастрофой, что совсем не в духе профессора Киппинга, он ведь верховный хранитель времени. Я не уверена на сто процентов, поэтому решаю пока ничего на этот счет не говорить, потому что Лео, похоже, убежден в честности профессора Киппинга. Как и я до недавнего времени. Но само подозрение о том, что у него может быть информация из прошлого, которую он сознательно от нас утаивает, сеет сомнение в моей душе. Но с кем здесь он мог бы связаться? А главное, как? – На самом деле я хотел сказать кое-что другое, – продолжает Лео через некоторое время, все еще гладя мое плечо, и я прижимаюсь к нему теснее. – Хм? – Ты, наверное, вообще ничего не поняла, но когда портал Пантеона открылся… Это было самое странное, что я когда-либо испытывал. Я ничего не видел, но чувствовал, что элементы стихий действительно были там, я чувствовал их запах, текстуру, я их слышал. Все пространство было заполнено энергией, которая стекалась к тебе. Мне даже на мгновение показалось, что ты плаваешь… а в следующее мгновение Леонардо да Винчи уже лежал на полу, но я был так сосредоточен на тебе, что едва его заметил. – Он рассыпает нежные поцелуи по моему лицу. – Временами мне было так за тебя страшно, но в то же время это было и чертовски приятно, и… ты была так потрясающе красива в этот момент: я думал, что ослепну, глядя на тебя. Я перекатываюсь, чуть ли не ложась на него сверху, дразня его взглядом. – Правильно ли я понимаю? Ты чуть не ослеп при виде меня? – И зачем только… – вздыхает Лео со страдальческой гримасой. – Почему ты вечно умудряешься использовать мои же слова против меня? Это должно было быть комплиментом. – Может быть, потому что ты ужасно плох в комплиментах? – заигрывая, отвечаю я. Из груди Лео вырывается рык, а в следующую секунду я уже оказываюсь под ним. – Ты что, пытаешься оскорбить меня, мм? Что ж, тогда я с удовольствием продемонстрирую тебе, что я имел в виду. Я не знаю, как он это делает, но когда он целует меня, это действительно лучше тысячи слов. Может быть, потому что мы оба опустили свои эмоциональные барьеры, и теперь его чувства захватывают меня целиком. Он заставляет ощутить то, что происходило в его груди в те моменты, когда я стояла посреди Пантеона, произносила слова на непонятном языке и словно светилась изнутри. Я чувствую заботу о себе, напряжение и надежду, проистекающие из чувства глубокой привязанности. Мурашки растекаются по моему телу, и хотя я лежу, у меня все равно словно пол уходит из-под ног. Зарываясь пальцами в его волосы, я пытаюсь передать ему то, что чувствую сама, и поцелуй становится более яростным, когда я упиваюсь нашими эмоциями, отслеживая реакцию Лео на мои чувства. Например, я узнаю любопытный факт о том, что по его телу проходит жаркая дрожь каждый раз, когда я царапаю его плечи… Очень интересно. – Лео, – задыхаюсь я в какой-то момент, совершенно запыхавшаяся и едва сохраняющая способность здраво мыслить. – Презервативы! Лео тут же замирает, когда мы оба понимаем, что это значит. Волна разочарования накрывает меня с головой, но я сжимаю зубы: то, что нас так пронесло во Флоренции, конечно, большая удача, но это не значит, что стоит вновь так рисковать. К моему удивлению, Лео широко ухмыляется и шарит рукой по полу рядом с кроватью, находя бабушкину сумочку, которую я так небрежно бросила там после нашего возвращения. – Я ведь упаковал тебе много полезных штук, и среди них не только косметика и таблетки. Порывшись во внутреннем кармашке, на который я совсем не обратила внимания, он вынимает презерватив, и у меня чуть глаза не вылезают на лоб от этой предусмотрительности, а сердце колотится как сумасшедшее. Презерватив! Лео снова опускает сумку на пол и с дьявольской усмешкой склоняется надо мной. – Овечьи кишки и кожаные мешочки не особенно меня прельщают. Я хихикаю легко и раскрепощенно, и никак не могу прекратить смеяться, пока Лео не запечатывает мои губы поцелуем, проглатывая мой смех. За пару мгновений атмосфера снова становится страстной и жаркой, а я отдаюсь этому чувству без остатка. Глава 20 Эндшпиль На удивление, завтрак не ждет нас на следующий день у дверей комнаты, а молодая служанка, которая входит с кувшином теплой воды, сообщает, что сегодня утренняя трапеза будет в пиано нобиле. Лео дремлет еще некоторое время, пока я умываюсь и одеваюсь, но в конце концов ему приходится выползти из постели, когда я борюсь с лифом платья. Он прижимается поцелуем к моему лбу и вынимает у меня из рук шнурок, а затем в несколько быстрых движений зашнуровывает лиф. Ухмыляясь, он тычет мне пальцем в кончик носа и принимается одеваться сам, а через десять минут мы уже направляемся к пиано нобиле. Еще издалека нас манит вкусный аромат, и мой желудок отзывается голодным урчанием. Вчера у меня было много поводов потратить калории, так что сегодня следовало бы наесться впрок перед встречей с Люцием. – Я бы убил за чашку кофе, – зевает Лео, шагая рядом со мной. – Тогда внеси растворимый кофе в список нашего багажа в следующее путешествие. – Да это я ляпнул, не подумав! Такими темпами, в наше следующее путешествие в прошлое мы отправимся с тремя чемоданами. Я пожимаю плечами: – Ну и что? Разве существуют какие-то ограничения, которые предписывают нам полностью обходиться без привычных вещей в прошлом? – Подлинность – главное правило, а ты и так пренебрегаешь им, нанося современный макияж. Я сдерживаю свой дерзкий комментарий при себе, так как мы уже добрались до большого салона. Увидев собрание, занявших свои места за большим столом, я нисколько не удивляюсь. Сам стол просто ломится от накрытых деликатесов. Анджело сидит рядом с Леонардо да Винчи, чьи длинные волосы и борода были недавно вымыты и подстрижены, напротив них заняли места художник Томмазо по правую руку от идущей на поправку Галатеи. На ней сегодня плиссированная ночная рубашка, а на коленях лежит одеяло, но сидит она прямо, жадно вгрызаясь в фаршированный рулет. От радости у меня заходится сердце, и я бросаюсь в ее сторону: так приятно впервые за несколько дней видеть Галатею не в кровати! Ее кожа еще не успела восстановить свое естественное сияние после болезни, но нефритовые глаза уже не кажутся мутными и воспаленными, а сверкают, когда она, жуя, поднимает взгляд на меня. Роскошные рыжие волосы всклокочены, но блестят здоровым блеском. – С каких это пор тебе разрешили забыть про постельный режим? – взволнованно спрашиваю я. – Сегодня Томмазо наконец-то разрешил мне встать с кровати. – Она ласково поглаживает по загорелой стороне ладони своего возлюбленного, не отходившего от ее постели ни на шаг, а затем разворачивается ко мне с серьезным выражением. – Я знаю, что обязана тебе жизнью. Я почти не помню большую часть того, что происходило во время лихорадки, но остальные сказали мне, что ты прогнала врача и дала мне свое лекарство. Мои девочки убеждены, что только благодаря твоей помощи я и выжила. В ее глазах мерцают слезы, и мне приходится сглотнуть, чтобы хоть как-то обуздать свои эмоции. – Я того же мнения, – вмешивается Томмазо, который до сих пор не произнес ни слова. Мне почему-то кажется, что борьба за выживание Галатеи отнимала у него желание разговаривать, но теперь опасность миновала, и он снова готов общаться. Томмазо кивает мне, и выражение его серьезных темных глаз говорит больше, чем слова. Я рассеянно киваю ему в ответ и снова сосредотачиваюсь на Галатее. – Нам просто повезло, – приглушенно говорю я. – Это Лео передал мне лекарства, изначально у меня не было их с собой. Взгляд Галатеи обращается к Лео, так и оставшемуся на другом конце стола, следя за нашим разговором. После последней встречи с Галатеей он, наверное, опасается даже сесть за стол. – Так ли это, кардинал Орланди? Неужели я в долгу и перед вами? – обращается она к нему. Лео расправляет плечи. – Вы ничего мне не должны, мадонна. Я действительно передал Розали лекарства, просто на случай чрезвычайной ситуации, однако это было исключительно ее решение поделиться ими с вами. Галатея продолжает испепелять его взглядом, который у меня совершенно не получается истолковать. Наконец она благосклонно кивает.