Немного отдохнув, я устремляюсь к маленькому умывальнику в дальнем конце комнаты, где с утра еще остались холодная вода и мыло. Освежившись и вытерев пот, я прямо так, в воздушном хлопковом платье, скольжу к двери. Без лифа, без шнуровки. Остановившись у выхода, я размышляю, где мне вообще искать Анджело: все это время он как по волшебству появлялся из ниоткуда, как только был мне нужен. Я понятия не имею ни где его комната, ни чем он вообще занимается днем. С надеждой я заглядываю за ближайший угол и окончательно убеждаюсь, что в этот раз чуда не будет. Я быстро пробираюсь в просторный салон, служащий комнатой отдыха для всех обитателей дома. Девушки проводят там свободное время, чтобы отдохнуть от ночных мероприятий, когда не заняты купанием в бассейне или спят. Мне тоже нравится эта комната, тем более что окно в ней выходит на площадь, но особенно прекрасным я нахожу роспись на потолке с лазурным небом и по-овечьи пушистыми облаками. Да, мне бы понравилось здесь отдыхать, если бы здесь вечно не кишели эти гарпии. Враждебное отношение девушек Галатеи ко мне так и не изменилось, поэтому я по возможности избегаю контактов с ними, однако сегодня я рада обнаружить в салоне Фьору и Грацию, устроившихся на скамейке у окна и расчесывающих друг другу волосы. – Извините, – кричу я им, поскальзываясь на гладком мраморном полу, прежде чем затормозить. Меня снова тошнит от волнения, но эти двое, кажется, ничего не замечают. Фьора скучающе поднимает глаза, когда я останавливаюсь вплотную перед ней, и обводит меня взглядом, пренебрежительно поджимая губы. – Вы, случайно, не знаете, где я могу найти Анджело? Девушки обмениваются взглядами. – Он что, перестал цепляться за твою юбку? Какая жалость! – Фьора закатывает глаза, а Грация хихикает у нее за спиной. Сделав глубокий вдох, я призываю себя оставаться спокойной: спорить сейчас с Фьорой – пустая трата времени. Поэтому с самой милой улыбкой (обнажающей большую часть зубов, что, вероятно, делает меня похожей на акулу) я снова обращаюсь к ней: – Мне нужно поговорить с ним, в какой комнате он живет? К моему удивлению, мне на помощь приходит Грация. – У него есть крыло в апартаментах Галатеи, первая дверь перед ее спальней. Если ты не найдешь его там, то, вероятно, он сейчас не дома. Вау! Это была первая фраза одной из девушек в доме, не содержащая ни единого оскорбления. Впечатляет. Я благодарно улыбаюсь Грации и уже собираюсь развернуться, чтобы уйти, но резкий голос Фьоры останавливает меня. – Но его любимое укрытие на крыше, так что если и там его не найдешь, значит, он, вероятно, растворился в воздухе. Ее насмешливое фырканье догоняет меня только у выхода из комнаты. Покачав головой, я сворачиваю в коридор, ведущий к покоям Галатеи. У меня в голове не укладывается: эти двое что, помогли мне? На всякий случай я оставляю маленький шанс на то, что они дали мне ложные ориентиры из вредности. Вдруг я сейчас ворвусь в комнату, где меня совсем не ждали, и выставлю себя полным посмешищем. Перед дверью, которая якобы ведет в комнаты Анджело, я останавливаюсь, прислушиваясь, но все тихо. Изнутри не доносится ни звука. Тихонько постучав, я выжидаю пару секунд и, не получив ответа, стучу сильнее. Все еще ничего. Я нажимаю на дверную ручку, но выясняется, что дверь заперта. Вот черт! Ладно, видимо, мне придется каким-то образом забраться на крышу. Но вскоре оказывается, чтобы найти доступ на крышу, требуется всего лишь обратиться к услужливой служанке. Когда я безуспешно бродила по верхнему этажу словно привидение, она внезапно вышла из комнат и без колебаний объяснила мне, как туда попасть. По узкому спуску из кладовки для веников я пролезаю на чердак, откуда как раз ведет лестница к люку на крыше. На чердаке оказывается пыльно и невероятно душно, все углы заросли паутиной, я едва подавляю визг, вписываясь лицом в тенету, и спешу поскорее пролезть в люк. Оказавшись наверху, я жадно вдыхаю свежий воздух и поднимаюсь по ступенькам на деревянную платформу, стоящую на сваях под крышей. Заинтригованная, я оглядываюсь по сторонам, и с каждой секундой мои глаза раскрываются все шире: это, наверное, самое волшебное место из всех, что я когда-либо видела! Высоко над крышами Рима раскинулся тайный сад. В кадках и горшках растут кустарники, цветы и карликовые пальмы. Вьюн с ароматными белыми цветами оплетает всю деревянную конструкцию до самой зубчатой складной крыши. Я верчусь, завороженная этой удивительной красотой, подо мной куда ни глянь раскинулся город от собора Святого Петра за углом до полей и виноградников, простирающихся далеко за окраины. Просто феноменально! Я даже узнаю плоский купол Пантеона. Сейчас я понимаю Анджело: если бы я могла, я бы проводила здесь каждую свободную секунду! Только усевшись на платформу я снова вспоминаю, зачем вообще сюда пришла. Анджело. И действительно, он оказывается в саду, но это место захватило меня настолько, что я даже не заметила его присутствия. Уютно развалившись на сиденье и облокотившись спиной на парапет, он читает какую-то книгу. Видимо, настолько погрузился в чтение, что до сих пор не заметил моего вторжения. – Анджело, – тихо зову я, но он тут же вздрагивает, тревожно оглядываясь. А обнаружив меня, расслабляется, укладывая книгу на колени. – Какой приятный сюрприз, что ты нашла меня здесь! В его мягком голосе не звучит ни грамма упрека, но тем не менее я вдруг чувствую себя невежей, ворвавшейся в чужое святилище. Может быть, все же стоило подождать, пока он сам меня найдет?.. Анджело, однако, улыбается, указывая на подушку рядом с собой, и я с облегчением выдыхаю, присаживаясь. Вот что я назвала бы поистине райским местом! – Другие девушки в доме не любят сюда подниматься: боятся за цвет лица. Однажды Галатея побывала здесь днем, и на следующий день все ее лицо было усыпано веснушками. После этого она неделю плевалась ядом и желчью. Я невольно улыбаюсь, представляя, как она, должно быть, взбесилась. Мне, например, веснушки кажутся замечательной особенностью, но для женщин этого времени эталоном красоты считался кремово-белый цвет лица. – Мне бы хотелось чуть-чуть загореть, – говорю я, вытягивая свою бледную руку. Но это, конечно, так, пространные желания. Я никогда в жизни не имела карамельного загара, а если вдруг находилась на солнце больше, чем нужно, отвратительно краснела, как перезрелый томат. Анджело тихо посмеивается, заправляя за ухо свою пшенично-русую прядь. Сейчас его волосы распущены, и я вновь невольно завидую их блеску и густоте. Затем мой взгляд падает на книгу на его коленях, и я невольно думаю о том, что, возможно, вкус Анджело в литературе хоть что-то мне скажет о его личности, ведь я до сих пор толком ничего и не знаю о нем. На мой скромный взгляд, книги, которые любят люди, многое могут сказать об их характере: не уверена, что мне бы хотелось дружить с кем-то, кто читает Платона в оригинале или что-то в этом роде. Меня поражает одно то, как обложка этой книги озаглавлена. «Уильям Шекспир. Гамлет, принц Датский», – читаю я летящий почерк тисненных золотом букв. Впечатленная, я поднимаю взгляд на Анджело. Кто бы мог подумать, что в свободное время он читает Шекспира! Неплохо. Я, например, еще со школьной программы свыклась с тем, что «Ромео и Джульетту» считают величайшей историей любви всех времен, но все равно никак не могу понять и принять это. Однако стоп… Я смотрю на обложку книги, а в голове все трещит и взрывается. Анджело читает Уильяма Шекспира, который сто процентов не мог написать своего великого Гамлета в 1500 году или раньше. Лихорадочно вспоминая свои рефераты с уроков английского, я точно могу сказать, что Шекспир был современником английской королевы Елизаветы Первой, родившейся только в середине шестнадцатого века, в этом я абсолютно уверена, а значит, эта книга вообще еще не должна существовать. Я растерянно смотрю на Анджело и хватаюсь за книгу, он только отвечает мне равнодушным взглядом, выпуская ее из рук. Осторожно поднимая томик, словно он сделан из тончайшего стекла и может вот-вот разбиться, я веду пальцами по мягкой, чуть оттопыренной кожаной обложке: страницы книги чуть волнистые, словно ее часто перелистывали. Титульный лист украшает тонкая медная гравюра, на которой жирными старомодными буквами написано: Трагедия Гамлета, принца Датского. Уильям Шекспир. Перевод Алессандро Верри. Рим, 1780. Рим, 1780. Вот же оно, черным по белому написано! Эта книга выйдет в свет только через двести восемьдесят лет… ох. Чертово время! Мысли носятся по моей голове роем диких пчел, переворачивая привычный мир с ног на голову. Книга выскальзывает у меня из руки, неловко плюхаясь на колени. – Эта книга… – Я дрожащими пальцами постукиваю по корешку. – У тебя не может ее быть. Я смотрю Анджело в глаза, и он выглядит угнетенным, а затем вдруг, словно за секунду постарел на столетие, кажется таким уставшим и… сломанным. – Год настоящий, если тебе интересно, – бормочет он, с нежностью глядя на книгу. – Я родился в 1762 году в небольшом местечке в провинции Кампанья, недалеко от Неаполя. Отец подарил мне эту книгу на восемнадцатый день рождения, и с тех пор я всегда носил ее с собой. Даже в тот день, когда попал сюда. Я перестаю что-либо понимать, мозг просто отказывается работать, выдавая ошибку. Анджело только вздыхает, а после хватается за рукав рубашки и закатывает его до локтя, протягивая мне правую руку запястьем вверх, и у меня перехватывает дыхание. На его руке тоже есть отметка, ровно в том же месте, где мой зодиак. Но в отличие от моего и даже от того, что у Лео, это не металлически мерцающий знак зодиака, а жуткий шрам. Я даже не хочу представлять себе, насколько ужасной была травма, которая его оставила. Я почти ощущаю отголоски той боли, которую пережил Анджело. – Я был Стрельцом. – Его пальцы зависают над круглым шрамом, не касаясь его. – Знак проявился, и это навсегда изменило мою жизнь. Он наклоняется, чтобы нежно взять меня за руку, и я не сопротивляюсь, позволяя сдвинуть мой рукав и обнажить запястье. Его обычно светлый взгляд затуманивается, когда он смотрит на голубоватый знак. В этом взгляде читается смесь горя и тоски, и это заставляет мое сердце болезненно сжаться. Пока он изучает знак Водолея, я постепенно начинаю понимать, что здесь происходит: Анджело – путешественник во времени, как и я. Путешественник во времени, который потерял свой знак зодиака. Я даже не подозревала о том, что такое вообще возможно. Мой знак, кажется, так прочно и безвозвратно въелся в кожу, что мысль о том, чтобы больше им не обладать, для меня ужасна. Он такая же часть моего тела, как вены и артерии, без него я – уже совсем другой человек. – Что случилось? – спрашиваю я. Анджело закрывает глаза, отдергивая руку. – Когда дело касалось путешествий во времени, я был совершенно одинок, – начинает он тихим голосом. – Спустя какое-то время я узнал, что в Германии есть тайное общество, принимающее путешественников и имеющее эмиссаров по всему миру. Но в самом начале я был один и никому не мог довериться. Помню, как был напуган, когда меня все чаще тянуло к картинам в церкви. Однажды я поддался этой тяге. Оказавшись в другом времени, я будто был невидимым, не имел даже возможности заговорить с кем-то. В своем времени поговорить тоже было не с кем. Кто бы смог понять меня? В какой-то момент я так освоил это мастерство, что даже стал наслаждаться путешествиями. До того дня, когда он выследил меня во время одного из моих визитов. Я прикусываю нижнюю губу, слушая Анджело. Он пережил то же самое, что и я… Только последствия оказались гораздо хуже. Да, мое первое незапланированное путешествие повергло меня в ужас, но, в конце концов, я была не одинока. Я могла довериться Лоре и брату, а после меня нашли Рубины, у которых я могла спросить все, что меня интересует. На месте Анджело я бы навсегда заперлась от страха в своей комнате и никогда бы из нее не вышла. – Кто он? Человек, который сделал это с тобой? – спрашиваю я, наблюдая, как лицо Анджело искажает отвращение. – Человек, который угрожал тебе в тот вечер, когда мы встретились. Это точно был он. – Люций Морель?! Анджело кивает. – Я чувствую, когда он рядом. Он носит украденную часть меня в себе. У меня пересохло во рту от ужасной догадки. – Люций украл твой зодиак? – Да, и с тех пор я здесь в ловушке, в этом времени. Он лишил меня возможности путешествовать, а значит, и вернуться домой. Я хватаю Анджело за руки, крепко сжимая их от переполняющего меня желания хоть как-то утешить его. Только когда он высвобождает одну руку, чтобы нежно погладить меня по щеке, я замечаю свои слезы. – Не плачь обо мне, дорогая Розали! Я сам уже достаточно все оплакал. В доме Галатеи я нашел безопасное пристанище. Однажды она приютила меня так же, как и тебя, и я останусь с ней, пока она будет во мне нуждаться. Наверное, до конца моих дней, ведь Галатея – настоящая катастрофа. – Ироничная улыбка сглаживает его губы, избавляя лицо от печального выражения. Я, всхлипывая, вытираю глаза, когда кое-что приходит мне в голову. – Почему здесь тебя все видят? Ты ведь сказал, что всегда был невидим, когда путешествовал во времени, потому что еще не нашел своего партнера. Почему тогда ты сейчас здесь? Анджело заправляет прядь волос за ухо. – С того момента, как Люций забрал у меня зодиак, я больше не путешественник во времени. Он лишил меня способностей, и я снова стал обычным человеком, видимым и слышимым для всех остальных, даже в чужом времени. Это звучит вполне логично, но невероятно печально. Анджело, кажется, догадывается, что я сейчас снова расплачусь, и строит строгую мину. – Я не мог справиться с Люцием, но подозреваю, что у тебя есть такая возможность. Человек с серебряными глазами, которого ты ищешь, это он, не так ли? Расскажи мне, что происходит. Я с трудом сглатываю, раздумывая, а затем подробно рассказываю ему о шантаже Люция. Это так освобождает: возможность доверить Анджело правду, которую столько времени носила в себе. На мгновение меня снова начинает грызть совесть от мысли о Лео, но я решительно отбрасываю ее: в любом случае сейчас лучше всего будет оставить Лео до тех пор, пока он не остынет. Анджело задумывается над моим рассказом, поглаживая подбородок. – Как именно получилось, что ты отправила художника да Винчи сквозь временной поток? В ответ я рассказываю Анджело все, начиная с того момента, как коснулась Рубиновой Табулы и почувствовала энергетический заряд, до того, как Люций начал душить Леонардо да Винчи, чтобы отобрать у него Табулу. При воспоминании о том, как потоки чистой энергии проходили через мои руки, когда я пыталась отправить Леонардо в безопасное место, моя кожа покрывается мурашками: почему-то мне очень хочется снова испытать это пьянящее чувство, и желательно на этот раз отправить Люция прямиком в преисподнюю. – Удивительно! – с энтузиазмом восклицает Анджело. – Я никогда не слышал ничего, кроме слухов и легенд о подобном. Достаточно долго я искал выход из своей ситуации, так что знаю не только каждое предание, но и правдивые истории. Возможно, я смогу помочь тебе вернуть художника и Табулу, но для этого нам нужна поддержка. * * * Где-то рядом одиноко бьет часовой колокол, когда мы с Анджело покидаем Палаццо под покровом тени. Я слишком нервничаю, чтобы сосчитать удары. Кроме того, полностью сосредоточена на том, чтобы не потерять из виду Анджело, который в своем черном плаще почти невидим в темноте. Я тоже одета в черное, и, чтобы не привлекать внимания, мы не стали брать с собой ничего, чем могли бы освещать путь.