— Вы не представляете, о чем говорите. Если Арлекин провалился — его нельзя вытащить, это невозможно. Даже если вас ни в чем не подозревают, если вы простой гражданин, турист, попасть в СССР сложно, а выбраться из него — еще сложнее. Попасть в СССР группой сложнее на порядок. Но если вы хотите войти в контакт с опальным генералом, которого КГБ подозревает в предательстве — это невыполнимая задача. Вас просто арестуют еще на подходе. И никакое количество солдат, брошенное вами для выполнения задачи, вам не поможет — у русских солдат все равно больше. На русской улице стукач — каждый четвертый, а вокруг этого генерала будут одни стукачи. И если мы попытаемся, то русские окончательно убедятся в том, что это наш человек. Мы его не только не спасем — но и окажем медвежью услугу. Пока Гейтс произносил этот спич, генералы смотрели на него. Потом один из них, как потом оказалось именно Гаррисон — сказал: — Вот с такими вот разведданными мы и имели дело во Вьетнаме. — Тихо! — пристрожил Буш, высокий, худой техасец в армейской куртке, уже примеряющий Белый дом на себя. — Боб, послушай меня. Ты — профессионал. И должен понимать: в том, что сейчас происходит с Арлекином, есть и ваша доля вины. Я и представить себе не мог, что вы скрываете такого агента. Мы ему помочь не сможем. А армия — сможет. Здесь сидят несколько обеспокоенных людей, которые вынуждены будут первыми принять на себя удар, если Советская армия перейдет в наступление. И ради того, чтобы дать шанс себе и своим солдатам — они готовы на все. Ты понимаешь это? Не время для ссор. Гейтс медленно кивнул. — Да, сэр. Я все это понимаю… Штутгарт, ФРГ. Март 1989 года Роберт Гейтс вернулся на европейский континент вместе с военными, рейс не стоял в расписании. В огромном С141, помимо него, были несколько офицеров европейского командования с генералом Гленом Отисом, группа военной полиции и отряд спецназа из Форт Брега, теперь приписанный к постоянно расквартированной в Европе 10-ой группе спецназа. Штутгарт встречал дождем и туманом, в грохочущей дымке одного из крупнейших аэропортов Европы они спустились на землю по небольшому откидному трапу. Рядом раскручивали лопасти три новейшие вертушки UH-60. — Сюда, сэр… Голову пригните. Прокатилась по полозьям дверь — и вертолет взлетел. За окном начали быстро меняться — и в то же время оставаться неизменными — пейзажи: застройка, бетон и кирпич, старые, островерхие и новые плоские крыши… — Невозможно поверить… — Что, сэр? — Невозможно поверить, что сорок лет назад тут все было в руинах. — Тут не было серьезных боев, сэр. Восточнее… — Да, да. … Вертолеты перелетели совсем недалеко, штаб 7-го корпуса армии США находился в Гейдельсберге. На бетонке их ждали несколько Мерседесов, все — бронированные. Техник-сержант ВВС, приставленный к Гейтсу, заметив, как тот смотрит на машину, улыбнулся. — Подарок немцев, сэр. Выражение любезности. За базой постоянно следят, РОТ[87] готова напасть в любой момент. Они уже не раз пытались… Машины рванули по бетонке. — Куда мы едем? — спросил Гейтс. — Тут недалеко, сэр. … Колонна Мерседесов, которую замыкал бронированный фургон Крайслер ВВС США с пулеметной башенкой — стремительно неслась вперед по отличной, лучше любой американской — дороге. Мелькали деревушки, небольшие городки — всё по-немецки аккуратное, по-пряничному вылизанное. И трудно себе представить, что завтра это может стать линией фронта в самой ожесточенной и, вероятно, последней в человеческой истории войне… Роберт Гейтс знал о самой большой проблеме, стоящей здесь перед армией США. Самой большой во всем мире. В Германии США держали два корпуса — 5-й и 7-й. Этого было бы достаточно — но не против Западной группы войск, состоящей как минимум из трех полевых армий. Многие части русских относились к гвардейским — то есть наиболее подготовленным и идеологически индоктринировенным, такие в любом деле пойдут до конца. Самые страшные сражения ожидались в долине Фульда — самому короткому и удобному проходу к промышленным центрам Германии. Шансы сдержать русских оценивались примерно в 20–25 %. Все понимали, что придется применить ядерное оружие и почти невероятно, чтобы русские не применили его в ответ. Ни в одной из стратегических игр, которые регулярно проводились по итогам новых полученных данных, не удавалось не допустить превращения локального конфликта в мировую войну с обменом ядерными ударами. Гейтс знал и о другом стратегическом противоборстве. В послевоенной Европе сформировались две концепции. Европа от Владивостока до Порту — это была концепция Брежнева, де Голля, Аденауэра. И «наш общий дом по обе стороны Атлантики» — концепция Маргарет Тэтчер и Рональда Рейгана. В 70-ые — Брежневу почти удалось добиться победы — но Афганистан и несколько кровавых инцидентов в воздухе все испортили. 80-ые стали временем американского реванша. Надолго ли? Свежесть ситуации с Афганистаном притупилась, несколько лет прошло — тем более, что русские там, кажется, выходят на диалог с умеренной частью сопротивления. Великобритания… Её подъем стал и её проблемой. Раньше она была «больным человеком Европы», и никто не обращал на нее внимания, но теперь Тэтчер действует всё более агрессивно, а европейские элиты всё более обособляются. Все эти истории с дележкой общих фондов… К тому же в ЕС вступили такие проблемные страны, как Испания и Италия, и неизвестно еще чем всё это кончится. На этом фоне, в Европе многие снова готовы поддаться искушению «сделать врагов друзьями», хотя… если волк не съел тебя сегодня, это не значит, что он не съест тебя завтра… … В Гейдельберге, помимо прочего, дислоцировались и американские части специального назначения. 10-ая группа специального назначения — особая группа в составе американского спецназа. Не все прошли Вьетнам — в остальных группах все. Все знают русский язык — в корпусах, расквартированных в Германии, есть требование, чтобы язык знал каждый десятый солдат, но в спецназе его знают все. Только европейское оружие — например, Вальтер вместо Кольта и Беретты. Большая практика поддержки спецопераций — например, каждый боец хоть раз, но нелегально побывал в Восточном Берлине и знал десяток способов проникнуть за Железный занавес. Например, из Австрии — через Югославию в Болгарию или Румынию[88]. Эта же группа поддерживала действия США в Ливане, боролась со снайперами в разорванном войной Бейруте и пыталась вернуть американских заложников… Основным местом дислокации 10-ой группы был Бад-Тельц, но теперь в связи с угрозой терактов, несколько команд перевели на базирование при штабах на постоянной основе — на случай нападения террористов. В Гейдельберге командиром на месте был мастер-сержант Натан Вест, и именно с ним они сейчас пытались наметить хотя бы контуры предстоящей спасательной операции Сейчас они собрались в военном ангаре вокруг большого стола, на котором была оперативная карта СССР. Кроме Веста, было еще несколько старших офицеров; большая часть собравшихся за столом прошла Вьетнам. Это были одни из лучших американских офицеров — получившие в молодости опыт реальной войны с жестоким и фанатичным противником, прошедшие затем многие семинары и курсы повышения квалификации, пережившие переход на полностью наемную армию, имеющие хороших друзей, испытанных и хорошо знакомых сержантов в полевых частях[89] и готовые применять на практике всё, что они знают и умеют. — Цель операции? — спросил Вест, чей загар появился явно не в солярии. — Спасение. — Оперативная зона? — Москва, — сказал Гаррисон. — Вы имеете в виду Москва, штат Айдахо? — Хватит паясничать! Москва, по ту сторону Стены, парень! … — И если у кого яйца слабоваты для такой задачи… Вест проигнорировал гнев командира. Они все знали себе цену. — Кто он? Гаррисон и Гейтс переглянулись. — Бывший военный. — А подробнее? — Этого вам знать не нужно, сержант. — Сэр, речь не идет о его имени, оно мне ничего не скажет. Мне надо знать его возраст, рост, вес, физическую форму, какими заболеваниями страдает. Это накладывает ограничения на спецоперацию. Например, может ли он быстро пробежать по улице пятьсот метров, чтобы оторваться от хвоста и сесть в машину? Гаррисон и Гейтс снова переглянулись. — Вы получите эти данные, сержант. Пока нам хотелось бы знать, насколько реальна операция, каковы шансы на успех. — При правильной подготовке, шансы на успех процентов 70. — Вы уверены? Речь идет о Москве. Сержант раздражающе пожал плечами. — Сэр, в Ливане мы работали с израильтянами. Бейрут и окрестности — это осиное гнездо, там не менее десяти разных военизированных политических групп и они то ссорятся, то мирятся друг с другом. В палестинских лагерях достаточно сказать одно лишнее слово, чтобы пропасть без вести. Я видел, как остановили автобус и расстреляли нескольких пассажиров только за то, что они были сторонниками неправильной политической партии. Садясь в такси, надо предполагать, что таксист тоже может быть членом партии и похитить тебя или убить. Тем не менее, израильтяне почти всегда добивались успеха, если им надо было выкрасть кого надо. Как-то раз мы всю ночь сидели в мусоровозе… — Мусоровозе? — Да, классная штука, только пахнет плохо. Мусоровоз большой, грязный, он воняет, в нем вся группа поместится, никто на него не обращает внимания, и проверять тоже мало желающих — не будешь же ты требовать вывалить мусор на блокпосту. Гаррисон кивнул. — Звучит разумно. Но как пересечь границу? — Разные способы. Легкий самолет, например. Большинство ракетных комплексов имеют минимальное ограничение скорости, на которое они реагируют — иначе операторы сойдут с ума, реагируя на птичьи стаи. Варианты есть разные сэр. Гаррисон одобрительно покивал. — Вижу, вы разбираетесь в том что говорите, сержант. Бывали там? — Два раза, сэр. Но намного больше опыта я получил в Израиле. Вьетконг, ДМЗ — все это ерунда по сравнению с Ливаном или Сектором Газа. Бейрут — это настоящий ад, если во Вьетнаме у нас был один противник, то там есть десяток партий и все они развлекаются тем что стреляют и взрывают друг друга. Посреди города стоит башня Мюрр, недостроенный сорокаэтажный небоскреб, оттуда работают снайперы. Время от времени какой-нибудь тип берет автомат, с друзьями прорывается в чужой район города и поливает огнем людей на улицах просто потому, что у них не та религия, национальность или форма лица… — Хорошо, всё ясно, сержант. Что нужно для организации спасательной операции? — Немного сэр. Канал связи с объектом — это раз. Мы должны знать, где он, какие имеет возможности, насколько свободен. И пути отхода. Мне надо побывать на месте и самому осмотреться, уж извините, сэр. — Это очень рискованно, сержант. По многим причинам.