– Здесь только одна зубная щетка, – возмущаюсь я. – Неужели нельзя предусмотрительно купить парочку и оставить на всякий случай? – На какой еще случай? – На случай свидания! – Я не привожу сюда никого. – Тогда на случай хищения Марион, Алекс. У Марион тоже есть зубы, и ей их надо чистить! – Да что ты говоришь? – издевается он. – Почисти моей. – Я так и сделаю. Разделю с тобой свои бактерии! – Мои тоже будут рады попасть в твой организм. – Отвратительно… Я слышу его смешок и бросаю гневный взгляд на дверь, хоть и понимаю, что он не видит меня. После сна и ужина во рту неприятный привкус риса, поэтому я беру его щетку и намазываю толстым слоем пасты. – Я не шутила! Твоя щетка в использовании. – Прими уже душ, сколько ты болтаешь… – устало просит он. – Кому-то не терпится самому попасть в душ. – Именно, Марион. – Запасись терпением, милый! – наигранно ласково и напевно говорю я. Слышу, как он тяжело вздыхает и, довольная собой, чищу зубы, затем включаю теплую воду и встаю под тугие струи. Мне так сильно хочется его позлить за то, что он сегодня сделал, что я решаю отмокнуть в ванне. Нахожу затычку и сажусь в ожидании, когда вода наберется. Теплая вода приятно бьет по холодному телу. Я беру его гель для душа и выливаю половину прямиком под струи. Смотрю, как поднимается пена. Я вылила слишком много, поэтому пена поднимается все выше и выше, и я не знаю, как остановить это. Подавляю смешок и пытаюсь уложить это безумие в воду. Ничего не получается. Ванна заполняется под завязку теплой водой, и пена, словно снежные холмы, покрывает все водное пространство. Я убираю ее от лица, чтобы она не лезла в рот, и выключаю душ. Откидываю голову и вслушиваюсь в шум дождя. Он бьет по крыше с той же силой, что и двадцать минут назад. В комнате стоит запах мужского геля для душа, и я слегка хмурюсь. – Благодаря тебе я буду пахнуть как мужик! – кричу я. – Хватит ныть, выходи уже. – О нет, Алекс, милый, запускать меня в ванную первой было огромной ошибкой. – Ты принимаешь ванну, не так ли? – Какой ты догадливый! Теплая вода так приятно согревает тело… Жаль, что ты нескоро почувствуешь это… – Стоит ли напомнить, что дверь в ванную не закрыта? – Ты мне что, угрожаешь? – Не-а, лишь говорю, что через пятнадцать минут мой черед. – Пятнадцатью минутами я не отделаюсь… – Жаль тебя разочаровывать, но через пятнадцать минут я зайду в ванную в любом случае. Я усмехаюсь. – Ты так сильно жаждешь увидеть меня голой? Он молчит. Слишком долго молчит. Не слышны даже его передвижения по комнате. Лишь капли дождя продолжают барабанить по дому. На мгновение мне кажется, что он ушел. – Алекс? – тихо зову я. – Да, Марион, – устало отвечает он. – Я проверяла, тут ли ты еще. – Куда мне деться? – Не знаю, ты любишь внезапные исчезновения, – не выдержав, произношу я. – Говорит человек, который уехал на три года. В этот раз молчу я. Ведь ответ звучит примерно так: я уехала, потому что ты разбил мне сердце. Но никогда в жизни я не признаюсь ему в том, что ему это было под силу. Я закрываю глаза и проваливаюсь под воду. Теплая жидкость накрывает меня волной. Я словно попадаю в вакуум. Под водой так тихо. Так спокойно. Мне так хочется отпустить всю боль. Высвободить ее, выкинуть из сердца, очистить душу. Я научилась с ней жить. Я научилась не позволять ей брать верх надо мной. Я научилась не замечать ее. Но порой так хочется выпустить этот крик, что сжимает грудь в тиски, не дает полноценно биться сердцу, не дает сделать полный вдох. Воздуха начинает не хватать, но я не спешу выныривать. Жжение в груди и нехватка воздуха. Это то, что я чувствую последние три года своей жизни. Я привыкла к этому. Это теперь часть меня. Так же, как и та рана, которую он нанес. Это то, что делает меня сильнее и напоминает, что я могу справиться с чем угодно. Неожиданно меня выдергивают из воды. Выдергивают в прямом смысле этого слова. Сильные руки обхватывают мои плечи и с силой вырывают на воздух. – Ты сумасшедшая? – сиплым, непослушным голосом спрашивает он и продолжает крепко держать меня за плечи. Словно боится отпустить. Взгляд безумный. Я ощущаю злость, исходящую от него. Она вибрирует в его теле. В руках, которые держат меня, в кончиках нервно подрагивающих пальцев. Я смахиваю со лба пену и хмуро спрашиваю: – Алекс, какого черта ты творишь? Он молчит. Смотрит на меня и молчит. – Алекс, – повторяю я. – Ты не отвечала. – И? – Я решил, что-то случилось. – Я принимаю ванну. – Ты долго не отвечала и было слишком тихо. – Он выглядит растерянным, громко дышит. – Было слишком тихо, – как-то отрешенно повторяет он. – Я зашел, а ты не шевелилась. За пеной тебя абсолютно не было видно. – В его голосе столько волнения. – По-твоему, я могу покончить жизнь самоубийством за одну минуту? – язвлю я и тут же прикусываю губу. Произнеся слово на букву «с», я наконец понимаю, почему он так нервничает. Так всегда, сначала ляпну, потом думаю. Его хватка на моих плечах усиливается. А в глаза на смену злости приходит что-то темное, пугающее. Это страх и бессилие. Ненавижу себя за собственную глупость. – Прости, Алекс. Я не хотела заставлять тебя нервничать. Он продолжает держать меня. Мы оба понимаем, что это ненормально. Но я знаю, что демоны, живущие в нем, проснулись и будоражат его душу. Я знаю, что отголоски прошлого свежи. Что он до сих пор не справился со случившимся. Я знаю, что он лишь снаружи бесчувственный робот, внутри же… Его разрывает на части. – Все правда хорошо, я лишь погрузилась в воду. Он отстраненно кивает. Я не знаю, что мне делать. Алекс смотрит мне в лицо, однако я знаю, что он не видит меня. Он здесь, но его нет. Я кладу свои руки поверх его. Он продолжает крепко держать меня, делает мне больно, но я знаю, что это не специально. Я медленно веду пальцами вдоль его предплечий. Оставляю мокрые полосы на его коже. Веду вдоль линий вен. Мягко, нежно. Его взгляд меняется, он хмурится, но наконец смотрит на меня так, словно видит. Я улыбаюсь, он же выглядит растерянным. Я обхватываю руками его локти. Продолжаю улыбаться и с силой тяну его на себя. Для него это неожиданно, он теряет равновесие и падает в ванну. – Твою ма… – ошарашенно вырывается у него, но слова тонут в пенной воде. Мы оба оказываемся под водой. Его тело прижимает меня к самому дну. С моих губ срывается смешок, который тоже тонет в воде, лишь пузырьки смешно вылетают изо рта. Алекс в одну секунду поднимается с меня, перебираясь в другой конец ванны. Я выныриваю и, видя его злое лицо, начинаю весело хохотать. Он смотрит на меня, и его суровая маска трещит по швам. – Ты правда сумасшедшая, – с усмешкой признает он. А я продолжаю хохотать, не в силах остановиться. Мой истерический смех заполняет каждый уголок комнаты. – Видел бы ты… свое… свое выражение л-л-лица, – кое-как произношу я сквозь смех. И неожиданно для меня Алекс тоже начинает смеяться. Красивый мужской смех звонко разносится по комнате. И мое сердце щемит. Раньше он так часто смеялся. Заливался смехом, заставляя всех вокруг улыбаться и точно так же хохотать. Сейчас же это большая редкость. Уверена, что за последние пять лет можно по пальцам пересчитать, сколько раз он так смеялся. Мы продолжаем громко и надрывно хохотать еще несколько минут. У меня на глазах выступают слезы, а в легких начинает не хватать воздуха. – Ненормальная, – вновь бросает он, и я фыркаю. Облокачиваюсь рукой о край ванны и смотрю на него. Он сидит по пояс в воде в своих темных классических брюках, облепленный со всех сторон пеной. Ноги согнуты в коленях. Алекс ленивым движением зачесывает мокрые волосы назад и с улыбкой посматривает в мою сторону. – Признайся, ты планировала затопить весь дом, но потом решила заполнить его пеной? – Пена вышла из-под контроля, – хмыкаю я. – Я заметил. – Он берет в руки один холмик и кидает его мне в лицо. – Хоть в снежки играй! – Вот ты и помылся, и согрелся, – говорю я и убираю с лица пену. – Добрый я все-таки человек! Не благодари, Алекс. – Да… Мне наверняка надо тебя поблагодарить за испорченный телефон. Он достает из кармана айфон и кидает его на пол. – Может, еще высохнет. – Очень сомневаюсь.