Ултер заерзал на своем сиденье, вспоминая, какую сказку про Джогу-Вара рассказывала им кормилица. Он прикрыл глаза — так вспоминалось лучше — и начал: — Живет в горах Джогу-Вара, Хозяин гор. Роста он гигантского, как вековой дуб. Ноги и руки — как толстые ветви. Только вместо мха у него на теле шерсть, потому никакие снега и морозы не страшны Джогу-Вара. Сильнее Джогу-Вара никого в горах нет. Медведи и горные львы — все боятся Хозяина гор. Слышите, валун с обрыва упал? Это его Джогу-Вара играючи сбросил. Так вот, возвращались охотники домой с добычей. Один из них смотрит — а лук свой охотничий он в горной хижине позабыл! А лук тот непростой — от отца на память остался. Делать нечего, повернул охотник обратно да за луком отцовским пошел. Подходит он к горной хижине, смотрит — а внутри уже огонь в очаге горит. Понял он, что это Джогу-Вара пришел. Хотел было охотник потихоньку уйти, но Джогу-Вара давно его заметил. — Заходи! — кричит. И так громко, словно половина горы в пропасть рухнула. Испугался охотник, но делать нечего — вошел. Смотрит — над огнем котелок висит. Рядом олень освежеванный. И его старенький лук лежит. — За луком пришел? — спрашивает Джогу-Вара. Кивнул охотник. — Ну, ответишь мне так, что возразить тебе будет нечем, — отдам твой лук. Пригорюнился охотник, да делать нечего. — А сколько лет тебе, охотник? — вдруг спрашивает Джогу-Вара. — В лесу листья считал-считал — со счета сбился. Ночью у костра звезды считал-считал — со счета сбился. Так и года свои: считал-считал — со счета сбился, — ответил находчивый охотник. Усмехнулся Джогу-Вара. — Хороший ответ. Вот тебе твой лук, — и лук ему протягивает. — Вот мой подарок, — и от туши оленя ногу отрывает. — Бери да проваливай, чтоб я тебя больше не видел. Поблагодарил охотник Джогу-Вара. Схватил лук и оленью ногу — и бежать. Бежит под гору и думает: «Вот я молодец! И лук вернул, и оленины раздобыл». И только он так подумал, как споткнулся, упал да покатился. А когда остановился — уже ни лука отцовского, ни ноги оленьей не нашел. Даже шапку и ту потерял. Так его Джогу-Вара за хвастовство наказал! И Ули открыл глаза. Ух ты! Всю сказку вспомнил! Слово в слово, как кормилица Байни рассказывала! — Хорошая сказка! — похвалил его Хродвиг. И спросил у Ойкона: — Тебе понравилось? — Понравилось, — кивнул юноша. — Хорошая сказка. Только охотника жалко. — А Джогу-Вара и впрямь такой большой? — спросил его Хродвиг. — Большой! — развел руками Ойкон. Только в стенку уткнулся рукой. Больная рука Ойкона, которую лечил Хоар, уже почти зажила. — Большой-большой! — Как вековой дуб? — затаив дыхание, спросил Ули. Он и забыл, что Ойкон-то Джогу-Вара живьем видел! — Нет, — расстроился Ойкон. — Поменьше. В окне повозки мелькнул один из охранников, и Ойкон указал пальцем: — Ростом, как вот он, верхом на коне. Ултер посмотрел на чернобурочника и попробовал представить рост Джогу-Вара. «Не очень-то и большой, выходит. Совсем немного выше Тарха», — подумал Ули. — А руки у него и вправду такие длинные? — спросил Хродвиг. — Длинные, — кивнул юноша и пояснил: — Только темно было. Я плохо видел. А потом я испугался и убежал. — Пастухов он убил. И в овраг сбросил? — опять спросил Хранитель. — Не знаю, — закрыл глаза руками. — Не помню, — и закрыл теперь руками уши. — Они так кричали… А он рычал! Раз-раз — и всех покидал вниз… — И Гворфа? — продолжил Хродвиг, когда Ойкон опустил руки. — Нет! — возмутился юноша. И пояснил: — Аскод Гворф хороший. Он лежал, его Эйниш и Эйрик пинали. А я и Джогу-Вара его защищали… Внутри повозки установилась тишина, и стало слышно, как снаружи староста рассказывает Хоару: — Вот тропа вверх пошла — на пастбище. То самое… А дорога прямиком туда, — он понизил голос, — к нему на Гремучую Поляну идет. — Что за Гремучая Поляна? — удивился Хоар. — Не знаю, — пожал плечами староста. — Старики так то место называли. — А Джогу-Вара для себя что, и дорогу проложил? — хохотнул Хоар. — Ври, да не завирайся! — Не вру я! — рассердился Эйдир. — Хорошее там место было! Бабка моя рассказывала! И люди там жили, и наши к ним ездили, а они к нам. Пока Хозяин гор не пришел… — опять понизил голос он. — Подъезжаем, Хранитель, — обратился к Хродвигу охранник. Хранитель кивнул и сказал: — Готовься. Хоар тронул Немого за плечо, и тот остановил мулов. Ултер с интересом разглядывал, как спешившиеся чернобурочники вытащили из-под повозки лесенку, а затем достали длинные копья с широкими острыми наконечниками. Затем оттуда же достали толстые брусья. Закрыв одну из дверей повозки, заложили ее изнутри брусьями, вставив в специальные пазы. А Ултер все гадал, что это за скобы! Потом к ним присоединился Немой, и внутри стало совсем тесно. Немой так же заложил и вторую дверь. — Мы что, теперь как в маленькой крепости?.. — шепотом спросил Ултер. Немой что-то угукнул, а Хродвиг промолчал. Ултер прильнул к щелям между брусьями и увидел, как на поляне трое чернобурочников вооружились страшными копьями. Сейчас они уходили с поляны и шли плечом к плечу. За ними, несколько позади, шли двое лучников с наложенными на тетиву стрелами. Хоар ехал чуть в стороне, проверяя, легко ли выходит меч из ножен. Вот они постояли перед поворотом дороги, о чем-то переговариваясь. Первым за поворотом скрылся конный Хоар, за ним двинулась спешенная пятерка прежним порядком. — Они что, за Джогу-Вара пошли? — шепотом спросил Ули. — Это не первый Джогу-Вара для них, — ответил старик. Ноздри его раздувались. Он поднял руку, требуя полной тишины, чутко прислушиваясь к происходящему. «Они уже охотились на Хозяина гор!» — понял Ули. Он понял, что черные охранники своими страшными копьями уже убивали других Джогу-Вара. Но этот Хозяин — другой! Он хороший! Он побил злых пастухов и спас Ойкона! В тишине послышался стук копыт, и на поляну выехал Хоар. Он приблизился к маленькой крепости на колесах и сказал: — Хродвиг! Это что-то удивительное! Ты должен сам это увидеть! Арратой — Подойди ко мне, учетчик! — повторил мосластый, подзывая его жестом. Он стоял, тяжело дыша, с ног до головы покрытый кровью и потом. Самодельную пращу, забравшую столько жизней, он хитрым образом, явно привычным для него, повязал вокруг пояса. Рядом с ним стояла троица, которую Арратой до недавнего времени считал своей. Клоп, Егер и Киор. Все трое, так же запачканные кровью, вооружились длинными узкими горскими кинжалами. Арратой приблизился. Мосластый испытующе смотрел на него. — Почему не сражался? Решил отсидеться в стороне? — Я не воин, — осторожно сказал Арратой. «Хотя меня этому и учили. Немного». — А кто ты? — спросил мосластый. И напрягся. — Я Арратой, купец, — пожал плечами Арратой. Мосластый расслабился. — Сказал бы «раб» или «учетчик» — я бы тебе загнал кинжал в брюхо. И бросил помирать. — Он вскинул руки вверх и проревел: — Здесь больше нет рабов! Толпа оглушительно завопила в ответ. Арратой огляделся. Он и не заметил, как люди собрались вокруг. Их было много. Очень много. Все были грязны, а глаза у всех горели. Грязны были по-разному: кто в земле, кто в пыли, кто в земляном масле, кто в крови. А глаза горели у всех одинаково: жаждой мести и боя. — Нам нужно немедленно зачистить бараки и казармы. — Арратой нагнулся к уху мосластого и быстро прошептал: — Пока люди рвутся в бой… Пращник внимательно посмотрел на Арратоя, и тот ответил ему открытым твердым взглядом. — Ты подговорил этих трех на побег. Я видел, — наконец ответил мосластый.