— Тебе бумага, раб. И бросил свиток на раскрытую Рабскую книгу. И ушел. Совпадение! Совпадение! Император и его приближенные ничего не узнали о глупой крамоле! Но Пагот — воистину бог-шутник! Не упустил удобного случая повеселиться над глупым смертным! Представив, как он выглядел со стороны, Арратой нервно захихикал. А потом и вовсе рассмеялся в голос. Что же, если где-то смеялся над ним невидимый и неслышимый Пагот, то почему бы не составить богу компанию и не повеселиться вместе? Паготу-шутнику это наверняка будет приятно! В этой комнатке в форте Старый пост — укреплении, построенном еще во времена Старой Империи, за прошедшие столетия пролили немало слез. Слез отчаяния, боли, безысходности. Но слез смеха доселе не случалось. Отсмеявшись, Арратой выдохнул и вытер выступившие слезы. Посмотрел на лежащий свиток, потом на закрытую дверь. Развернул свиток, придавив его учетными черными и белыми камнями. И достал из-за пазухи носимый на шнурке деревянный амулет-решетку. Для амулета решетка была слишком большой и громоздкой — чуть больше ладони, — но учетчику не сильно мешала, и Арратой привык. Странные люди, приносившие послания и забиравшие их, приходили не так уж и часто. А странным было в них то, что их лица быстро забывались Арратоем. Вот и сейчас. То ли из-за испытанного острого страха, то ли из-за этой подмеченной в свое время «странности» тайных курьеров, но лицо горца Арратой уже не мог вспомнить. Удивительно яркие белки глаз. Большой нос с горбинкой. И невысокий рост. Вот и все, что мог вспомнить о посланце учетчик. Единственное, в чем раб-соглядатай был уверен точно — что этот горец не из их команды надсмотрщиков. Тех он успел досконально изучить и запомнить. Перестав ломать голову над странностями, Арратой углубился в расшифровку. Дело это нехитрое, но скрупулезное. Положив решетку поверх абракадабры из букв, он поставил точки над буквами, показавшимися в окошках решетки. Затем переставил решетку ниже по свитку и так дальше, пока не закончилась эта буквенная мешанина. Потом в конце свитка, на небольшом оставленном чистым месте, убористым мелким почерком записал выделенные буквы. Прочитал послание и не мешкая подпалил его, подержав над пламенем светильника. Он дождался, когда пламя подберется к пальцам, уронил свиток на пол и убедился, что огонь полностью расправился со своей добычей. Арратой растер пепел подошвой сандалии. Выполнил все так, как его когда-то обучили. Что же, вот еще один из намеченных шагов к свободе! Неизвестный наниматель сообщал, что вскоре Арратоя переведут на строительство дороги от Колодца до Долинного тракта. Наконец-то Империя дожала горских вождей! Насколько знал Арратой, упрямые горцы не позволяли обустроить Долинный тракт по имперским дорожным правилам. Как ни объясняли им, дубинам стоеросовым, какую выгоду это принесет торговле, но если горец уперся — проще переспорить каменную стену. В послании предписывалось обучить нового учетчика, который вскоре должен прибыть, и сдать ему дела. Написали, что вновь прибывшему велено исполнять наказы Арратоя. Также велели написать подробный отчет по количеству отпускаемых в Империю бочек с земляным маслом, о том, не видел ли он, раб-соглядатай, случаев контрабанды или сокрытия кем-либо истинного количества масла. Из тихих рассказов немногочисленных старожилов-рабов, из пьяного трепа управляющего Забиха, из содержимого кое-каких документов Арратой сделал вывод, что несколько лет назад в Колодце случился большой переполох. Приехали важные люди из столицы, поставили Старый Пост на уши, довели Забиха до икоты. В Рабскую книгу никто не лез, конечно, а вот настоящие учетные книги перетряхнули все. Искали недостачу земляного масла. Управляющий до сих пор трясся, упиваясь пьяными слезами, шептал, что еле выкрутился тогда. Впрочем, нынешние тревоги неведомого нанимателя были напрасны — работа в Колодце налажена отлично, как арнская клепсидра в столичном храме Пагота. И никакого утаивания, никакой контрабанды. Однако от подробного отчета его это не избавляло. И от ежевечернего заполнения Рабской книги тоже. Барачные невольничьи истории о ночном чтении Книги императором, конечно, глупые побасенки для необразованных умов. Но Книга должна быть заполнена. Шутить с этим Арратой не был намерен. Намеченный перевод должен был состояться как никогда кстати. Арратой уже начинал прикидывать, как убежать и отсюда, из самого Колодца. Выходило плохо. Колодец — место повышенного внимания Империи. Земляное масло — ценный товар, потому и охранялось соответственно. Предложить надменным горцам-надсмотрщикам скромному учетчику нечего. Те презирали рабов, а вместе с ними и всех имперцев разом. Это и немудрено: большинство рабов Колодца — бывшие имперские граждане. Все рабы Колодца говорили на имперском. И почти все рабы дрались за огрызки костей, которые потехи ради бросали горцы в толпу рабов во время своей трапезы. Граждан Империи они встречали редко, а потому плохо понимали разницу между свободным и рабом. Имперцев они считали ничтожествами, всем скопом. Арратой много лет работал в горах: сначала купцом, теперь рабом. И потому знал, что горец горцу рознь. Горцы-надсмотрщики из племени скайдов отличались от хорошо знакомых Арратою горцев долины, как столичный житель отличается от обитателя глухого пограничья. Горцы долины, особенно нижних сел, больше походили на подданных Империи. Там, в первом пограничном селе, жил Мадлл. О, Арратой очень надеялся, что он жил, — не заболел, не умер, не уехал. Ему очень было нужно, чтобы в Архоге, в своем доме рядом с Рыночной площадью, жил Мадлл, сын Мадра, старейшины села! «Мадлл!» — Арратой еще раз про себя произнес это имя и вспомнил парня, переминающегося с ноги на ногу и прячущего глаза. Сын старейшины взял у купца Арратоя денег. Взял тихо и без свидетелей, дав слово, что вернет. Сумма для купца была смехотворная, а привязать к себе путами деловых отношений сына распорядителя главной ярмарки и старейшины Архоги стоило. Определенно стоило! Арратой не раздумывая дал нужную сумму. К ужасу молодого Мадлла, его стадо в горах атаковали волки, и глупые овцы разбежались. Стадо особо не пострадало, но не менее глупые пастухи разбрелись, собирая овец по окрестным склонам и оврагам. И опоздали на ярмарку ко времени приезда купца. Отдавать долг горцу было нечем. Вместо того чтобы повиниться перед родным отцом и перезанять денег, Мадлл выбрал позор перед чужеземцем. Маддл-должник был для купца куда более полезен, чем Маддл-отдавший долг. По законам Империи человек, который не расплатился по долгам, становился рабом. Кому, как не Арратою-рабу, знать об этом! Щедрый имперский купец Арратой хлопнул парня по плечу: «Не переживай так, друг! Потом отдашь, как вернутся твои бараны!» Друг просиял. Друг воспрял. Друг проникся. Друг избежал огласки и позора и предложил спасителю побрататься, став гьердом. Арратой согласился — все, что помогает торговле, все в помощь. Они выпили совместную чашу и, глядя глаза в глаза, назвали друг друга гьердами. Большого значения тогда этому Арратой не придал. Тем более что вскоре в его дом пришла беда и он стал рабом. И напрочь забыл об испитой чаше и о самом Мадлле — до того ли ему было!.. Однако теперь, здесь, он понял, что означало звание гьерда для горцев. Сам погибай, а гьерда выручи — вот как кратко можно описать суть горского побратимства. В нынешнем положении для Арратоя гьерд Мадлл стал и тайным оружием, и отмычкой, что откроет для него запертую дверь. Он очень на это надеялся. Главное, чтобы Мадлл не прознал о сокровищах, которые к тому времени будут у Арратоя. Иначе бывшего купца даже сам Пагот не спасет! Сивен Грис Сивен Грис страдал от жары. Послеобеденный сон не принес облегчения. Журчащий рядом фонтан не дарил прохладу, а лишь усиливал раздражение. Элса, лежащая рядом, заметила, как муж дергает мокрой от пота щекой, и велела рабу принести из ледника мятной воды. — Спасибо, дорогая, — поблагодарил жену Сивен. — Эта жара меня допечет… — Что там дальше? — спросила Элса секретаря. Тот поклонился. — Новости из Арраина, светлейшие, — продолжил он зачитывать свиток. — Да? И какие новости могут быть от рыбаков? — удивился наместник. — Пираты? Контрабандисты? — В прошлом году вы, светлейший, повелели уменьшить провинциальный сбор для купцов, если они захотят разгрузить товар в порту Арраина… — напомнил угодливо согнувшийся секретарь. — И что? — с недоверием спросил наместник. Он давным-давно забыл об этой затее. — Количество желающих стало таково, что из Арны пришло повеление поставить таможенный пост… — Отличная новость. — Настроение Сивена немного улучшилось. — Еще один таможенный пост! Слышишь, Элса! Арнский престол любит таможенные сборы! И наместников, в чьих землях они собираются! — Но, мой господин, — согнулся раб еще ниже, — из Арны пришло только распоряжение, а денег на возведение поста… — Как обычно, — хлопнул по ложу наместник. — Распоряжение. Но без денег. Скупердяи. Душители! — Не переживай, Сивен. Пусть купцы строят на свои, — сказала Элса. — Поверь, они будут только рады. За возможность покрутиться рядом с таможенниками они еще и драться начнут… — А может, съездить к морю? — спросил неожиданно Сивен, прикрыв глаза и откидываясь на кушетке. Журчание фонтана перестало раздражать, а напомнило море и юность, проведенную в Арне. Широкий спуск к морю из родительского дома и соленый ветер, щекочущий ноздри. И крик чаек! Первым, что слышал юный Грис по утрам, был крик чаек… — Наведем шороху, чаек послушаем… — Светлейший наместник был раньше в Арраине? — ехидно поинтересовалась жена. Она прекрасно знала, что за многие годы наместничества из столицы провинции Сивен так ни разу и не выбрался. И иногда напоминала ему об этом. Как сейчас. — Вот и побываю… — недовольно буркнул Сивен. Он сразу понял, куда клонит его женушка. — Хорошему наместнику незачем бывать где-то лично, для того чтобы знать, как там идут дела, дорогой, — заметила Элса. — А в Арраине делать нечего — дыра дырой. Море пахнет тиной, от рыбных рынков вонь стоит такая… — И все-то ты знаешь… — пробормотал наместник. Опять его начинание зачахло, не успев прижиться! — Как будто ты сама там была! — Конечно, я все знаю, дорогой. И конечно, я там не была. Просто именно я читаю все эти бесконечные отчеты соглядатаев и дознатчиков, которых ты расплодил без меры, — надула губы жена. — Элса… — просительно протянул Сивен. — Ты же знаешь — одному мне не справиться. Когда мы с триумфом вернемся в Арну, мы вместе будем стоять в парадной колеснице. Обещаю… — Ладно, — махнула веером Элса Эттик. Она слышала эти обещания тысячи раз. И обратила свой взор на безмолвного секретаря. — С таможенным постом решили. Что дальше? — К вам прибыл и ожидает Алиас Фугг… — сворачивая свиток, сказал секретарь. — Подожди, — властным взмахом руки Сивен оборвал секретаря. — Запиши себе: я хочу чаек! — Что? Дорогой! Это же вонючее, противное мясо! — запротестовала женщина. — Ты не поняла меня, Элса. Я хочу слышать крики чаек по утрам. Пусть мне привезут живых чаек из этого занюханного Арраина! И пусть утром они орут у меня под окнами, как сумасшедшие! — Наместник даже привстал, опираясь на локоть, с кушетки. Все окружающие знали: если хозяин вдруг так резко и сильно чего-то захотел, то нужно бежать и исполнять. Иначе поротыми могут оказаться все. — Сделаем, хозяин, — склонился в глубоком поклоне раб. — Сегодня же пошлю курьера… — Немедленно! — проревел Сивен. Элса с улыбкой наблюдала за выходкой мужа. Раб, пятясь спиной вперед и кланяясь, выметнулся наружу. — Что там с этим Алиасом? — напомнила мужу Элса. — Пусть ждет… Все-таки привез дикаренка… — проворчал наместник. — Элса, в этом году в школе будет целый выводок этих дикарей… Она щелчком пальцев подозвала появившегося раба с холодной мятной водой. Тот с поклоном наполнил два серебряных кубка, стоящих на низеньком переносном столике. — Ты несправедлив, — сказала женщина, сделав глоток. — Относись к ним как к будущим гражданам, как к неизбежному злу. Империя не отступает и не упускает своего. — Вот именно! Империя не отступает! — Сивен одним махом опрокинул в себя половину кубка, с удовольствием чувствуя, как захолодело небо и горло. — И зачем возиться с этими дикарями? Взять, к примеру, горцев… Эти вонючие пастухи — воры, убийцы, разбойники — столетиями спускались с гор, убивали и грабили имперское добро. Все, до чего могли дотянуться. — Империя загнала их обратно в горы и вышибла им зубы. Теперь наши виллы в предгорьях — самое спокойное место в провинции, — возразила Элса. Муж и жена, наместник Сивен и его жена Элса, за долгие годы службы в провинции выстроили вокруг себя такой мир, в котором мало кто смел им возражать. Или хоть в чем-то отказывать. Может быть, именно поэтому они так любили пикироваться друг с другом? Впрочем, споря друг с другом по пустякам, в главном они выступали вместе, слитно. Решительно, не считаясь с чужими потерями и принципами. Главное — набрать как можно власти и очков перед Арной, перед партнерами из Торгового союза и вернуться в столицу. Вернуться, улучшив на порядок свое положение и достаток. — Империя зашла в горы, заняла Колодец, шахты и написала на всех имперских картах, — наместник провел рукой в воздухе, демонстрируя воображаемую карту земель: — «Дорчариан — условно подчиненная территория». Условно подчиненная! Условно вассальная! Да над этим даже курицы в домах горцев смеются! Когда Империя зашла в горы, не нужно было выходить! Надо было раздавить этих дикарей и поставить их на колени! Обратить всех в рабов, а долину заселить гражданами! — Ты же знаешь, дорогой: горцы не очень-то любят вставать на колени… А потери в той войне, как посчитали в Арне, были слишком велики. Вот и выбрали долгий путь… — Долгий путь… — проворчал наместник. — К чему это все? Вот Векс Кней, доброй памятью прежний наместник, старый дурак… принял в школу сыночка местного горского вождя. Отмыл его от овечьего навоза. Научил высокой речи, отучил пердеть за столом… — Элса возмущенно фыркнула. — И что? Каков был итог и какова благодарность? — Эндир Законник вырос. И свалил Векса Кнея, затеяв интригу с виллой наместника в горах, — отметила Элса. Эту историю она знала лучше своего мужа. — И не сгущай краски, дорогой. Горцы не такие уж дикари и не пускают ветры за столом… — А вот и проверим! — воодушевился Сивен. — К нам же прибыл очередной маленький сыночек рекса… Наместник повернулся к безмолвной статуе раба-привратника. — Зови сюда Алиаса, — велел он. Вскоре во дворе появился Алиас Фугг. Беглым взглядом наместник окинул фигуру чиновника, отметил минимум украшений, парадную одежду и наспех вычищенный плащ, который Алиас по столичной моде накинул на левую руку. «Поклонился глубже, чем мог бы. Выражение лица предупредительное. Весь вид говорит, что сразу же с дороги без проволочек явился ко мне. Хотя мог этого и не делать. Выучка Векса Кнея, пусть ему там не икается и будет легок путь», — подумал Сивен. — Здравствуй, Алиас! — приветствовал его хозяин дома. — Как дорога? — Здравствуй, светлейший наместник Сивен Грис! — громко сказал Алиас и поклонился. — Здравствуй, светлейшая Элса Эттик, — и вновь поклон. Чуть менее глубокий. — Благодарю за заботу, светлейший! Путь легок, хвала Паготу! — Привез наконец наследника рекса? — без долгих церемоний спросил Сивен. — Мы вышли вместе из Перекрестка. Я обогнал их, светлейший, чтобы доставить тебе последние вести… — Ты что, посмел оставить мальчишку одного? — изумился наместник.