— Барат! Рыбьи твои потроха! Как думаешь, отчего наследник до сих пор без оружия ходит? Думаешь, у дана оружейная опустела, сыночку кинжала не хватило? Парень вжал голову в плечи и опустил глаза. Дядька помолчал. Помял пальцами нижнюю губу. И устало добавил: — Отец его должен был одарить. Или наместник. За победу какую или еще как… — Он махнул рукой. — Однако… подарок в бою — это свято. Отдариться не забудь, — велел мне Остах. Он повернулся и велел братьям: — Парня на бочку, и от него ни на шаг. «Парня на бочку — звучит-то как! — думал я, развалившись на „своей“ бочке. В отличие от вчерашнего дня, бочку поставили в тени дерева, и я удобно оперся спиной о ствол. — Свой баррель нефти, хе-хе!» В стороне сволакивали трупы нападавших, наваливая кучей. Куча была невеликой — с десяток тел. Наш Ллуг вместе с парочкой из купеческого обоза деловито обирали их, складывая одежду, носимые вещи и оружие раздельно. Голых мертвецов укладывали штабелями рядом, перекладывая дровами. Стараясь не смотреть на сортировку мертвецов, я оглядывал место рассветного побоища. Самого побоища как раз и не наблюдалось. Для наших погибших копали могилы. Всего три ямы. Погибшие, насколько я мог понять, были опять-таки из окружения Буддала. Сам купец как ни в чем не бывало метался между походным столом, за которым мы вчера ужинали, и своими повозками. Его яркий шатер уже освободили от растяжек и подпорок, полотнище разложили на земле и скатывали в рулон. Я посмотрел на свой шатер. И не узнал его. Покосившаяся груда шатра была вся утыкана стрелами. Недалеко от шатра валялись не прибранные еще трупы. Впрочем, к ним уже направлялись двое из «похоронной команды». Шатер Алиаса Фугга представлял не менее плачевное зрелище, только тела нападавших, если они были, успели унести. Что же — картина получалась уже не такая ясная, как я представлял себе прежде. Никаких разбойников с большой дороги не было, на повозки, шатер купца и его самого никто не покушался. Нападавшие оказались какими-то непонятными предателями гворча. У моего шатра нашли свой конец немало врагов, а вот, судя по количеству выпущенных стрел, шатер Голоса Империи не был их первоочередной целью. А как бы поменялась ситуация, если бы Алиаса Фугга прикончили? Мы еще на территории земель Дорчариан или уже в Империи? Как же не хватает исходных данных! Как не хватает информации! Мозг жителя двадцать первого века от подобной депривации вскипал. Черт возьми! У меня уже от этих раскладов, от бесплодного гадания ум за разум заходит! — Не волнуйся, наследник Олтер. — Ко мне неслышно подошел Алиас Фугг. Пока я терзался неразрешимыми из-за недостатка информации вопросами, то незаметно для себя самого мусолил потными детскими ладошками рукоять подаренного кинжала. А невидящий ничего взгляд почему-то остановился на груде мертвых тел. «Да он, видимо, думает, что я переживаю, что ни одной глотки не успел вскрыть! — подумал я. — Видок у меня, наверное, тот еще. Как у малолетнего палача-садиста». — Не волнуйся, — повторил, присаживаясь на камень рядом со мной, имперец. — Все позади. Твоя жизнь вне опасности. «Хотел бы я быть в этом уверен», — подумал я. Глава 4 Братья покосились на Алиаса Фугга, но ничего не сказали. Видимо, сел он не настолько близко, чтобы они смогли вмешаться. По-имперски парни не понимали ни слова и потому чиновник, чтобы не нервировать мою взвинченную после боя охрану, говорил со мной на горском. — А кто эти люди? — спросил я, стараясь, чтобы голос не дрожал. — Эти люди из племени гворча. Слыхал о таком? Я кивнул. — И что же ты слышал? — Что они плохие и их надо опасаться, — честно ответил я. — И они предатели. — А кого они предали, ты знаешь? — щурясь на рассветное солнышко, продолжал Алиас. «Милый разговор. Что тебе надо от меня? Я десятилетний абориген с гор. Малолетний козопас и сын главного козопаса. Что такому важному человеку нужно от меня, мальчишки?» Но с этим неприятным типом нужно если не дружить, то хотя бы не восстанавливать против себя. И потому я ответил: — Нет. — Они предали твоего деда, мальчик. — Это подошел освободившийся от допроса дядька и тяжело сел по правую руку от меня, тяжело приваливаясь спиной рядом. Взмахом руки он отослал братьев прочь. Удобно сел. Отгородился мной от имперца. — Дедушку Эндира? — спросил я. — Да, — подтвердил Остах и замолчал. Я помолчал тоже, дожидаясь, что дядька продолжит. Но он молчал. — Твой дед был тогда еще молод и только взял власть, — не выдержал имперец и продолжил разговор: — Уже тогда его стали называть Эндиром Законником… — Это потому, что он хорошо все законы в школе выучил? — не выдержал я-мальчишка. — Верно, — благодушно кивнул Алиас, продолжая жмуриться от солнечных лучей. Как кот на завалинке. — В той самой школе, где ты вскоре окажешься, он был одним из лучших учеников. Если бы у меня были ноги — точнее, если бы мои ноги были здоровы, я бы вскочил и начал бегать по поляне. А так я просто подпрыгнул на месте и скинул бурку. — Как?! Дедушка учился в той самой Школе наместника? — А в какой же еще? — Это уже раздалось справа. От Остаха. — Ну… — неуверенно протянул я. — Просто в школе. В имперской… — Нет, — усмехнулся Алиас, — это была та самая школа. Наместник был другой, а школа та же. И вот когда твой дед ее окончил, он продолжил жить в доме наместника. Он мог пойти служить в армию или поступить в столичный университет, но не захотел. — А почему он не вернулся домой, когда окончил школу? — удивился я. — Потому что есть такой закон — наследник живет в Империи до тех пор, пока не унаследует власть. Пока из наследника дана сам не станет даном. М-да. А все намного веселее, чем я думал. Алиас Фугг, сложивший руки на коленях, приоткрыл глаза и посмотрел на меня. Видимо, сочтя, что последняя фраза малолетнему собеседнику может быть непонятна, он пояснил: — Твой дедушка должен был оставаться в Империи до тех пор, пока был жив его отец. А когда его отец умер бы — тогда он становился правителем после него. И уехал бы обратно в горы. Таков закон. — Плохой закон, — прокомментировал я. — Плохой закон — тоже закон, — пожал плечами имперец. Помолчали. Алиас достал какую-то тряпицу, положил меч на колени и стал очищать лезвие. — Твой дедушка тоже считал этот закон плохим. И потому он нашел книгу, в которой этот закон записан. И узнал, что закон немного не такой, как все думают. Тогда он уехал в горы на празднование Дня середины лета, а обратно в Империю уже не вернулся. Чуть позже все узнали, что Хродвиг — отец твоего дедушки — отдал власть сыну. Так твой дедушка стал рексом. Рексом Эндиром Законником. — Молодец! — Как же хочется колесом пройтись по поляне! Я засмеялся громко, счастливо, во всю силу, без остатка, как хохочут дети. — Хороший дедушка! — Твой дедушка хороший, — согласно кивнул Алиас, внимательно смотря мне прямо в глаза. И, со стуком вогнав меч в ножны, добавил: — Был. Я почувствовал, как сидевший рядом — плечом к плечу — Остах от этого слова вздрогнул. Алиас, вновь достав меч, стал протирать лезвие маслом. — Когда Эндир принял титул, все подвластные племена принесли ему клятву верности в вашем священном городе-крепости… — Декурионе, — опять влез неугомонный я-мальчишка. — Декурионе, — согласился Алиас. — Но когда Эндир с малой свитой возвращался вниз, в долину, на него напали гворча, забыв свою клятву. Они решили убить нового правителя и править сами. Но твой дедушка сумел вырваться и бежать. А потом он собрал войско и разбил гворча. Выгнал их из их домов и изгнал из долины. — Вот почему гворча — изменники, — удовлетворенно кивнул головой я. И сплюнул на землю. — А ты похож на него, — закончив протирать меч, невпопад заметил имперец. — На кого? — растерялся я. — На Эндира, когда он был мальчишкой в твоем возрасте. — А откуда ты знаешь? — недоверчиво поинтересовался я. — Я был первым, кому он разбил нос, когда приехал в школу, — невозмутимо пожал плечами Алиас Фугг. — Не может быть! — закричал я. — И прозвал меня Мухой, — продолжил воспоминания Голос Империи. — Меня до сих пор так некоторые зовут. В этот момент к ним подошел Буддал. Он услышал последнюю фразу, и его брови против воли взметнулись вверх. Алиас Фугг ему мило улыбнулся. По-видимому, после драки у него было прекрасное настроение. — Слуги приготовили завтрак, — приглашающе махнув рукой на стол, уставленный тарелками, сказал Буддал. И вдруг заорал, глядя куда-то мне за спину: — Зачем мертвяков подпаливать, олухи! Мы завтракать собрались!