Пучкова тяжело вздохнула. К девочкам подошел Женя с двумя зажженными бенгальскими огнями. Один из них вручил Оле. Не глядя на Яну, произнес: — Вот, держи! Глеб передал… Воробьева осторожно приняла из рук Потупчика огонек. А Яна Пучкова, перед тем как вернуться к беседе с симпатичным другом Лисина, хрипло проговорила: — Извини, Женя! — Извинить? — удивился парень. — Она все знает, — пояснила ему Оля. — Рина и Яне рассказала. — А-а-а, — протянул Женя. — Ну, ты тоже хорош! — проворчала Пучкова. — Хоть бы мякнул как-нибудь, что здесь ни при чем… Неужели тебе совсем все равно было? Не верю! И нам-то что думать? Женя молчал и смотрел на Яну сквозь золотые прыгающие искорки. — Ладно, с наступающим! — улыбнулась Яна. — Мир, труд, жвачка! Оставим все обиды в уходящем году! Потупчик несмело улыбнулся однокласснице в ответ. — И тебя с наступающим, Яна!.. …Глеб распахнул дверь только после второго робкого звонка. — Я уже собиралась уходить! — проворчала Цветолина. — У меня дежавю, — улыбнулся Лисин. — Но твоего отца здесь нет, они уехали с мамой на выходные. — Знаю, — перебила Цветолина. — Я не к отцу. Я за Олей… — За Олей? — переспросил Глеб. — Отличный надуманный повод. — Ничего не надуманный! — сердито проговорила Цветолина. — Я знаю, что она к тебе собиралась. И еще раз напоминаю, что у Оли есть молодой человек! — Ага, — согласился Глеб. — Это, наверное, тот, который сейчас с ней в комнате отплясывает? — Ты и Женю пригласил? — искренне удивилась Цвета. — Вот так милосердие! — Точно, я — мать Тереза. — В таком случае, наверное, мне можно уходить, — неуверенно проговорила Цветолина. Глеб разглядывал растерянную Цветолину и улыбался. Знал ведь, что она пришла сюда отнюдь не из-за Оли. Куртка расстегнута, и снежинки тают на темных волосах. — Ты знаешь, что мы стоим под рождественской омелой? — спросил Глеб. — Ветка поцелуев? — подняла брови Цвета. — Как трогательно! Сам ее сюда повесил? — Специально к твоему приходу, — отозвался Глеб. — Знал, что соскучишься по мне и не выдержишь разлуки. — Цветолина! — раздался довольный девичий голос. — Ты все-таки пришла! Оля выбежала навстречу Цвете и крепко обняла одноклассницу. — Оля Воробьева, ты что, пьяна? — тихо засмеялась Цветолина, не ожидая такого радушного приема от новоиспеченной подруги. — Нет! Просто у меня все очень хорошо! — счастливо прошептала Воробьева. Из кухни раздались звон разбившейся посуды и хохот. Глеб тут же нахмурился. — Оставлю вас на минуту, дамы! — проговорил он. Оля проводила Глеба взглядом, а затем обернулась к Цвете. Хотела ей что-то сказать, но Константинова, догадавшись, что разговор будет касаться Лисина, опередила: — Ты сюда с Женей пришла? — Ну да, — отозвалась Оля. — Куда я теперь без него? Цветолина улыбнулась: — Рада за вас! — Спасибо! Внезапно Воробьева начала хихикать. — Ты чего? — удивилась Цвета. — Вспомнила нашу с Женей первую встречу… Вот же как бывает! Я ему тогда представилась твоим именем! — Что? — воскликнула Константинова. — Ты сказала, что тебя зовут Цветолиной? — Ага! — Оля продолжила смеяться. — Но зачем? — Спроси что попроще! Не знаю, захотелось выделиться… А потом оказалось, что мы с Женей — одноклассники! — Да уж, — улыбнулась Цвета. — Ну, ты даешь! Я свое имя терпеть не могу… В эту минуту рядом с девочками снова очутился Глеб. — Ладно, я — к Жене! — проговорила Оля, поочередно посмотрев на молчаливых Глеба и Цветолину. Когда она скрылась в комнате, Цвета проговорила: — А я тогда домой, поздно уже. — Цвета, погоди! — хрипло проговорил Глеб. Цветолина растерянно посмотрела на Лисина. Глеб вышел к ней на площадку и закрыл за собой дверь. — Какие планы на Новый год? — спросил парень. Цвета растерянно пожала плечами. — Мама в новогоднюю ночь на дежурстве будет, — проговорила она, глядя себе под ноги. — Приходи к нам? — предложил Глеб. — Может быть, — кивнула Цвета. — Отец тоже приглашал… Снова замолчали. — Ты знаешь, что я читаю Олин дневник? — спросил внезапно Глеб. — Вернее, читал. Пока она не сделала записи приватными. — Дневник? — переспросила Цвета, пытаясь унять дрожь под ребрами. — Да. Наткнулся совершенно случайно. Думал, там всякая девчачья лабуда, а потом втянулся. Странное чувство, будто можешь проникнуть в голову к человеку. Понять, какой он сложный, многогранный, интересный. В течение года я читал ее мысли, узнавал лучше, проникался к ней, по уши влюблялся… — Ты влюбился в Олю по дневнику? — совсем растерялась Цветолина. — Думаешь, такого не бывает? Цвета не ответила. — Ты ревнуешь? — заглядывая в лицо Цвете, спросил Глеб. — Ревную? Глупости! С наступающим, Глеб! — быстро проговорила Цветолина, быстрым шагом направляясь к лестнице. Белые тяжелые ботинки заскользили по припорошенному снежинками льду. Снег валил так густо, что Цвете приходилось щуриться. Щеки быстро стали мокрыми, будто от слез. Да она и на самом деле в эту минуту была готова горько разреветься. Из-за своей трусости, из-за тяжелого характера, который доставляет ей всю жизнь столько хлопот, и, конечно, из-за Глеба Лисина. Из-за парня, который свел с ума с первого взгляда. А ведь в их последнюю встречу, когда они целовались в подъезде, Цвета думала, что теперь сделать ответный шаг ему навстречу станет намного проще… Снег валил с черного неба сплошной стеной. Двор был пустынным и тихим. Только фонари освещали оранжевым светом козырьки подъездов. Внезапно откуда-то сверху донеслась музыка… — Сайонара! — выкрикнул Глеб. Цвета резко остановилась и, развернувшись, подняла голову. Среди мигающих в окнах гирлянд отыскала окно Глеба. Парень распахнул створки и, ежась от холода, смотрел на девушку сверху вниз. Цвета, глядя на него, хмурилась. Вспомнила, как в один из редких дней, что гостила у отца, она оставила в квартире планшет. Вернулась за ним ранним утром, боясь наткнуться на Глеба. Ей и в голову не могло прийти, что Лисину хватило наглости залезть в браузер, чтобы посмотреть вкладки. Он поступил низко! Совсем, как она, когда настроила против Глеба его девчонку. Что ж, получается, они квиты. Одного поля ягодки… В эту минуту, стоя под светом фонаря, Цветолина ощущала грохот пульсирующей крови. Год. Целый год она, ничего не подозревая, душу выворачивала наизнанку перед Лисиным. А какие теплые чувства она испытывала к Кицунэ? Ведь за это время он стал единственным человеком, кому она могла довериться и рассказать о самом сокровенном…