Глеб скрылся в комнате, а Цвета продолжала стоять, раздумывая, как ей быть дальше. В голове продолжали метаться мысли: «Обманщик! Игрок! Манипулятор! Ух, ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! Люб-лю…» Глеб снова появился в оконном проеме. Перегнувшись через подоконник, выкрикнул: — Сайонарочка моя, лови! И первый лист, похожий на осенний, начал плавно опускаться на землю вместе с падающим снегом. Он приземлился прямо у носков Цветиных ботинок: «Ты обжигаешь взглядом, и мир передо мною замирает». Когда сверху полетели остальные листы, Цвета подняла руки, пытаясь их поймать. Вскоре ей удалось выхватить сразу несколько: «Вот так жил спокойно, а потом меня придавило любовью, словно гранитной плитой… Только о тебе думаю. Все время». Нет, так не бывает! Цвета подняла голову и осмелилась посмотреть на серьезного Глеба. — Значит, это будет признанием? — Конечно. — И как мне на это реагировать? — Признаться мне в ответ. — Я не буду ничего распечатывать. Предупреждаю! — Одной твоей улыбки мне будет достаточно… В окне рядом с Глебом появились ребята. До Цветы доносились их возмущенные голоса: — Лисин, сдурел, что ли? Хату застудишь! — А что там? Кто там? — О, Цвета! Привет! Поднимайся к нам! Будем дружить! — Давай, Константинова, не стесняйся! Здесь весело! Цвета стояла, бережно прижав к груди листы, и не отводила взгляд от Глеба. Музыку и голоса больше не слышала. Только стук сердца и шуршание снегопада. Глеб тоже напряженно смотрел на Цвету. С облегчением рассмеялся, лишь когда Цветолина первой ему улыбнулась. * * * notes Примечания 1 The Beatles, All My Loving («Всю свою любовь»). 2 Дома вы должны были…