— Ага. Да, я в порядке. Я просто... Наверное, я просто задумалась о работе. Ложь легко слетает с моих губ, как это обычно бывает с такими девушками, как я. Конечно, они мои подруги, но я никогда не была с ними честной. О моем прошлом или даже настоящем. Кэтрин и Вера всегда были популярными богатыми девушками, и, глядя на меня сейчас, вы никогда не узнаете, что я не была такой когда-то. За последние годы я сильно изменилась. Настолько, что не думаю, что кто-то из моей старшей школы даже узнал бы меня, не говоря уже о том, чтобы запомнить. Я больше не толстушка Кензи. Теперь я просто Маккензи. Светская львица. После окончания средней школы я отказалась от академической стипендии Университета штата Сан-Франциско и приняла внезапное решение перебраться в Большое Яблоко. С тех пор я ни разу не была в Калифорнии и даже не думала возвращаться. Там для меня уже давно ничего не осталось. Мои подруги сливки общества здесь, в богатом мире. Их работа? Они не работают. Просто тратят деньги отцов, одеваются по последним трендам моды и получают деньги, чтобы хорошо выглядеть. Они появляются в самых горячих клубах, устраивают вечеринки со знаменитостями и тратят целое состояние на ненужные вещи, такие как эта еда, за которую мне, вероятно, придется копаться в своих сбережениях, чтобы заплатить. Притворяться кем-то или чем-то, кем я не являюсь, то, к чему я привыкла. Вот как я жила все эти годы. Милые девушки? У них ничего не получается. Их топчут и используют в своих интересах. Мне пришлось узнать это на собственном горьком опыте. Но злые девушки? Они выдерживают шторм и каким-то образом всегда оказываются на вершине. И именно в нее я превратилась — в злую девушку. Я должна ненавидеть это. Я превратилась в мерзкую версию моей мертвой сестры, и, честно говоря, не знаю, что это говорит обо мне и моей голове. Я должна испытывать отвращение к тому, кем стала, но, если быть честной, я уже давно ничего не чувствую. Я оцепенела, плыла без эмоций. И все это до тех пор, пока я не увидела фотографию, над которой Кэт и Вера все еще сходят с ума. Кэтрин Ван Дер Пон — дочь магната. Мы познакомились на мероприятии, где я работала. Она была гостем, пока я обслуживала на стороне, едва сводя концы с концами. Я только закончила свою смену и переодевалась в туалете, когда она столкнулась со мной. Она приняла меня за очередного гостя и завела разговор. Остальное в значительной степени история. Вера Каспиан — наследница семьи, владеющей дерьмовой тонной земли с нефтью. Я познакомилась с ней несколько лет назад через Кэт. Эти двое были лучшими подругами уже некоторое время, и я думаю, что я стала последней частью, необходимой для завершения их трио. Вместо того, чтобы рассказать им правду о моей семье и обо мне, я выдала им какую-то жалкую историю — моя сестра умерла, когда я была молодой, мои родители отрезали меня от финансов много лет назад, и мы больше не общаемся. Вот и все. Мошенническая история Маккензи Райт. Я никогда не чувствовала необходимости вдаваться в подробности. Мы за тысячи километров от той прошлой жизни, так что они никогда не узнают правду. Девочкам не нужно знать, насколько я на самом деле разорена, откуда я на самом деле пришла или что мне пришлось преодолеть в прошлом. Девочки думают, что я работаю так много, потому что пытаюсь досадить своей богатой семье, но на самом деле я просто пытаюсь выжить и наскрести себе на жизнь. Они понятия не имеют. Они предлагают помощь всякий раз, когда знают, что я жадничаю, просто чтобы остаться на плаву, но по большей части я стараюсь не брать у них подачки. Не похоже, что я заслуживаю. Я лгунья и обманщица. Это печальная правда. — Беспокоишься о дедлайнах? — спрашивает Кэтрин, имея в виду одну из моих многочисленных работ. Я заставляю себя фальшиво улыбнуться. — Ага. Наверное, я просто немного переживаю, что не успею вовремя. Она усмехается. — Ох, перестань, ты блестящая писательница, и безумно талантлива. Они полюбят все, что ты им дашь. Если бы она только знала. Она просто хорошая подруга, которая пытается осыпать меня похвалами. Они никогда не читали ни слова из того, что я написала. Думаю, не многие из них. Мои подруги думают, что я внештатный писатель, кем я и являюсь, но они не знают, что я также писатель на стороне. Я беру внештатную работу за дополнительные деньги, так как это мой единственный способ выжить, но на самом деле я сосредоточена на своей писательской карьере. Я работаю над одним и тем же проектом уже шесть лет, но застряла не середине, не имея достаточной информации о том, куда с этим податься. Мой взгляд снова скользит к фотографии в журнале сплетен, и в голове начинает складываться план. Чувства, которые я похоронила, быстро выползают на поверхность, требуя, чтобы с ними имели дело. Думаю, я только что нашла ответы для проекта, над которым работала. — Это выглядит забавно. Мы обязательно должны сходить на открытие. Я ловлю себя на том, что говорю, мои глаза все еще прикованы к фотографии Трента Эйнсворта, обнимающего двух других парней. Судя по фигуре, это Зак Ковингтон и Винсент Хоторн. На фотографии не хватает только двух дьяволов — Маркуса Уайтхорна и Себастьяна Пирса. В пятый раз мои глаза скользят по подписи над фотографией: Голливудская сенсация — крупнейшие плейбои SoCal снова взялись за дело. Трое из печально известной пятерки были замечены во вторник вечером на торжественном открытии своего нового, эксклюзивного клуба в Западном Голливуде, подходящего для элиты — Короли. Список гостей уже на целый километр заполнен вашими любимыми знаменитостями из списка А, что гарантирует успех открытия клуба. Рассеянно я провожу подушечкой пальца по губам, обдумывая. Мы можем вылететь из Нью-Йорка в Лос-Анджелес без проблем — Вера и Кэт тусовщицы до мозга костей. Они ни за что на свете не пропустят такое эксклюзивное открытие клуба. — Ты серьезно? Ты, из всех людей, готова ради этого полететь в Лос-Анджелес? А что насчет твоих дедлайнов и работы в фирме? Одна из моих подработок — помощник директора по маркетингу MainCorp Marketing. Это дерьмовая работа, но она помогает оплачивать счета. Все это стоит моего достоинства. Обычно я не возражаю против грубой работы, но когда твой босс — мудак, одаривающий тебя невыполнимыми заданиями — например, забрать вещи из химчистки, купить кофе и другие продукты в течение дня, ох и да, купить презервативы, которые, я на сто процентов уверена, он не использует со своей женой, это всегда весело. Я неопределенно пожимаю плечами и киваю Вере. — Это может стать хорошим отвлечением от работы. Я никогда не брала выходных, так что они не могут сказать мне «нет». Кэт визжит и тянет меня в ограничивающее воздух объятие. — Да! ЯлюблютебяЯлюблютебя! Я забронирую билеты и назначу встречу с Женевьевой для бразильцев. Мы будем самыми горячими в этом клубе в ночь открытия. Люди не смогут оторвать от нас глаз. Кто знает, может, кто-нибудь из нас даже охмурит одного из миллионеров, владеющих клубом. Она многозначительно шевелит бровями. Я улыбаюсь. Настоящей, искренней улыбкой. Таков план. Я изучаю свое отражение в огромном, до пола, зеркале в номере. Я не могу забыть, как по-новому я выгляжу. Два дня назад, после того как Кэт убедилась, что наши тела натерты воском и почти все волосы выщипаны, я решила, что пришло время перемен. Впрочем, это было не такое уж неожиданное решение. Это что-то совсем другое. Я хотела стать другим человеком. Я не хотела возвращаться на Западное побережье, чувствуя себя все той же Маккензи Райс со светлыми волосами и карими глазами. Несмотря на то, что я больше не была той девочкой из старшей школы, я не могла не ощущать, что вновь оказаться рядом с Дикарями все изменит. Мне пришлось сделать себя неузнаваемой, ради удержания преимущества, и, глядя в зеркало, я думаю, что добилась этого. Взяв прядь своих волос, выкрашенных в черный цвет, я должна признать, что волосы стали трудной переменой. Видеть, как мой блондинистый оттенок размазывается черным, было все равно что смотреть, как умирает часть меня и появляется мое альтер эго. Это определенно займет время, чтобы привыкнуть, но когда я впервые окидываю себя взглядом, я не могу не ощущать себя... по другому. Соблазнительной. Красное платье с запахом идеально облегает мои изгибы и сидит чертовски тесно, как перчатка. Весь бег в мире не может избавить меня от моего зада, поэтому много лет назад я решила принять его. Я сменила орду кардиотренажеров на пилатес и тяжелую атлетику. Теперь моя задница то, чем я горжусь. Я выгляжу опасно — как лисица. Сексуальная, опасная лисица, получающая компенсацию за свою сестру. Мой сотовый вибрирует на столе. Оторвав взгляд от своего отражения, я смотрю на сообщение на ярко освещенном экране. Кэт: Как только ты будешь готова, консьерж будет ждать тебя с городской машиной. Любезность моего отца. Целую. Я закатываю глаза. Отец Кэт, магнат, всегда работал на побегушках у дочери. Вера и Кэт остановились в семейном загородном доме Кэт, но я предпочла уединиться, потому что не хотела быть обузой. Мне также нужно время, чтобы собраться с мыслями, прежде чем снова вливаться в жизнь элиты. Кэт была не в восторге от мысли, что я останусь в каком-то случайном отеле одна, поэтому попросила своего отца потянуть за какие-то ниточки. Вместо того чтобы остановиться в дешевом, приличном отеле, как я намеревалась, отец Кэт снял мне номер в Kings Resort and Spa. Это так претенциозно и снобистски, как это звучит, но также невероятно красиво. Мой номер не от мира сего, и персонал здесь абсолютно невероятный. Впервые я чувствую себя принцессой. Вот как все обращаются с тобой в таком отеле. Теперь я понимаю, почему люди тратят столько денег на пятизвездочные отели, из-за этого? Это больше похоже на стозвездочный отель. И, поверьте, мне, у меня были сомнения насчет того, чтобы остаться здесь. Я имею в виду, что одно только название Kings Resort казалось мне какой-то дурацкой шуткой, тем более что я готовилась иметь дело с печально известной королевской семьей. Мое пребывание здесь своего рода предзнаменование, но я просто не уверена, плохое или хорошее. Я запихиваю телефон в сумочку и в последний раз проверяю прическу, прежде чем выйти из номера, чтобы встретиться с девочками. Сегодня вечером мы ужинаем в Нобу, и я уверена, что это будет стоить нам руки и ноги. Я уже чувствую, как моя кредитка вздыхает в кошельке. Я вхожу в лифт, не удивляясь, что он заполнен красивыми мужчинами в костюмах и красивыми женщинами, висящими на их руках. Если я правильно помню Кэт, владелец сети курортов устраивает здесь какую-то вечеринку в выходные, а это значит, что отель до краев заполнен богатыми нахалами. Отлично. Как раз то, что мне нужно. Пробираясь через переполненный вестибюль, я стараюсь не позволять звукам голосов действовать мне на нервы. Мой телефон вибрирует, и я вздыхаю, готовая отчитать Кэт за то, что она торопит меня, хотя я уже на пути к выходу. Когда я перевожу взгляд на экран, мое сердце резко останавливается, а во рту пересыхает. Я тяжело сглатываю, обводя взглядом множество тел, ища место для передышки. Я нахожу его в виде ресторана с надписью The Den, который заблокирован табличкой «ЗАРЕЗЕРВИРОВАНО — ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ — НЕ ВХОДИТЬ». Сказав, что к черту все это, я прокрадываюсь мимо бархатной веревки и вывески, находя маленький кусочек одиночества. С уединением, которое мне нужно для такого разговора, я провожу пальцем по экрану, и мой голос дрожит, когда я произношу: — Алло? — Привет... Голос звучит удивленно при ответе. Я в таком же шоке. Мы всегда позволяем этим звонкам перейти на голосовую почту. Мы уже много лет не разговаривали по телефону; обычно я оставляю голосовые сообщения, чтобы сказать все необходимое. После завтрака с девочками я, наконец, позвонила ей перед вылетом и оставила голосовое сообщение. Длинное, как я делаю каждый год. Хотя я и не ожидала услышать от нее ответ. Текстовое сообщение? Конечно. Официальное письмо не почту? Вероятнее всего. Определенно не это. — Я прослушала твоё сообщение. Наверное, я просто... хотела узнать, как у тебя дела. Я шагаю дальше в тихий, тускло освещенный ресторан, оценивая, насколько великолепен и современен дизайн. — У меня все хорошо. Как ты, мама? — спрашиваю я. Слово «мама» имеет горький привкус на моем языке. — Хорошо, — тихо говорит она, не отвечая на мой вопрос. — Ты занята? Похоже, я тебя отвлекаю. Надеюсь, я не испортила тебе вечер. Ее голос звучит устало, даже грустно. И черт, если это не заставит мое сердце сжаться. Ноги сами собой уносят меня вглубь ресторана, подальше от звенящих голосов в отеле. — Э-э, да. Нет, ты не испортила мне вечер. Я как раз собиралась поужинать и выпить с друзьями. — Это... замечательно. Не... буду прерывать тебя, Маккензи. По какой-то странной причине меня охватывает печаль. Она сжимает мою грудь в тиски, наполняя мое и без того разбитое сердце льдом. — Хорошо, — шепчу я. Потом линия обрывается. Я отодвигаю телефон от уха и смотрю на него, пытаясь понять, что чувствую. Часть меня хочет злиться. Как она смеет так называть меня после стольких лет? Но другая часть, большая часть — та Маккензи, которую я так старательно скрывала, — чувствует, как возвращается домой и падает в ее объятия. Так же, как я часто делала, когда была ребенком. Она моя мама, и я люблю ее. Никакое время, проведенное вдали от нее, не изменит этого. Кашель позади меня заставляет мое сердце подпрыгнуть, и я поворачиваюсь к источнику. — Ты, очевидно, не очень хорошо читаешь. Мои глаза расширяются, когда останавливаются на обладателе этого богатого, декадентского голоса. Мужчина, очень красивый мужчина, одетый в безупречный серый сшитый на заказ костюм, сидит за столом, очевидно, наслаждаясь частным ужином. Ну, это было до того, как я вошла.