— Я-я... не... я-я... не... Мне удается произнести бессвязное предложение. Ни одной минуты с этим мужчиной, и он снова превратил меня в рыдающую неудачницу из средней школы. Он склоняет голову набок, на его лице застывает непроницаемое выражение. — И не очень внятно. Его слова раздражают меня. — Я... ну, я... Он с вызовом поднимает бровь, будто я только что доказала его точку зрения. Ну, сюрприз, сюрприз, он потрясающе красив и к тому же полный мудак. Я слишком хорошо знаю этот тип. — Прости, — бормочу я, прочищая горло, — Наверное, я не ожидала, что вломлюсь к кому-то на ужин, и уж точно не ожидала, что этот человек окажется таким королевским мудаком. Маленькая, сексуальная ухмылка играет в уголках его губ. Боже милостивый! Эта ухмылка делает с моим телом вещи, которые не должны происходить прямо сейчас. Его глаза блуждают по моему телу, посылая холодок по спине. Но это не неприятный озноб. На самом деле все совсем наоборот. — Королевский мудак? — в его тоне слышится намек на интонацию. — Ты пока ничего не видела. На этот раз настала моя очередь поднять брови. — Пока? Как бензин в огне, его ухмылка растекается во всеохватывающую улыбку, от которой у меня перехватывает дыхание. — Сядь. Мое тело вздрагивает от приказа — нет, команды, — но я не сдаюсь, даже если странное ощущение жжения в позвоночнике умоляет меня сделать это. Уступить этому мрачно красивому мужчине. — Я не подчиняюсь приказам придурков. Мое замечание заставляет его усмехнуться. Звук хриплый, мрачный и такой соблазнительный. Мой взгляд прикован к его кадыку, который восхитительно покачивается, соответствуя его юмору. Он... великолепен. Совершенно великолепен в темном, грубом смысле. Волосы у него черные — не каштановые или темно-каштановые, а черные — и сексуальные. Цвет отражает мой, за исключением того, что его естественный. Его точеное лицо напоминает греческого Бога. У него острые скулы, пухлые губы и, если быть до конца честной, чрезвычайно отвлекающие. По ширине его плеч и телосложению верхней части тела я могу сказать, что он здоров — чрезвычайно здоров. Даже со всеми этими удивительными качествами я не могу оторвать глаз от чего-то другого. Его глаза. На первый взгляд, они не кажутся особенными, просто темно-синие, соответствуя его темной внешности. Это обычный синий оттенок, который было бы легко не заметить. Его брови самая заметная черта и на, что люди, скорее всего, обращают внимание. Широкие и изогнутые, затемняя его лицо жаром, но его глаза остаются ледяными, пронизывая меня до костей. Мои ноги сжимаются вместе, когда я смотрю на него, пытаясь найти свой голос или другое умное замечание. Вместо этого я поворачиваюсь, готовая уйти, но его голос останавливает меня. — Поужинай со мной. Электрический разряд пронзает мой позвоночник и вибрирует в пальцах рук и ног. Я медленно оглядываюсь через плечо, и он указывает на пустую сторону стола. — Никакой компании. С таким же успехом можно меня развеселить. Я открываю рот, чтобы что-то ответить, но тут же захлопываю. Я имею в виду, серьезно, что, черт возьми, я должна сказать на это? Я должна уйти. Мне нужно уходить. Уйти и никогда не возвращаться, потому что этот человек настолько не в моей лиге, что даже не смешно, но по какой-то причине я этого не делаю. Я набираю полную грудь воздуха, поворачиваюсь и шагаю обратно к столу, изо всех сил стараясь не шататься на этих пятнадцати сантиметровых каблуках. Словно из ниоткуда, кто-то, одетый в униформу гостиницы, выдвигает мне стул и помогает присесть, при этом высокий — даже сидя, этот мужчина возвышался бы над моей маленькой фигурой в тот момент, когда встал бы — и мрачный красавчик наблюдает за каждым моим движением. Я понятия не имела, что служащие отеля ждут за кулисами и в тени этого ресторана, наблюдая за моей странной, но волнующей встречей с этим человеком. Я медленно сажусь, чувствуя, как нервы берут вверх. Декадентский, пикантный запах его еды поражает меня первым, и мой желудок урчит. Мои мысли тут же переключаются на Веру и Кэт, которые, вероятно, ждут моего прибытия в Нобу. Я не хочу быть той подругой, которая бросает своих подружек из-за того, что встречает мужчину, но Господи, когда у меня снова появится шанс насладиться ужином с таким великолепным, пугающим и интригующим мужчиной, как тот, что сидит напротив меня? Вероятно никогда. — Я хочу, чтобы ты знал, что я присоединилась только потому, что голодна. И не потому, что ты самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела. Я держу этот последний лакомый кусочек при себе. Красивый незнакомец издает мрачный, хриплый смешок, который поражает меня в тех местах, где смех никогда не должен поражать. Это так чуждо, но щекотно. Его лицо расплывается в умопомрачительной ухмылке, заставляя мои женские прелести сжаться. Я замечаю мальчишеский блеск в его переливающихся голубых глазах и мужественных чертах лица и склоняю голову набок. В нем есть что-то такое знакомое, но я не могу понять, что именно. — Понял. — замечает он глубоким скрипучим голосом, который волнами проходит по моему телу. То, как он говорит, его невероятно сексуальный тембр, заставляет меня забыть, зачем я вообще сюда пришла. — Я не расслышал твоего имени. Жар, кипящий в его глазах, заставляет мою грудь беспорядочно подниматься и опускаться, пытаясь приспособиться к дыханию. — Я не произносила, — говорю я хриплым голосом, теряясь в его беспокойном взгляде. Он ухмыляется, будто знает, как действует на меня, затем кладет руки на скатерть и медленно наклоняется ко мне. Мои глаза расширяются, и легкие болезненно сжимаются, ограничивая воздух, просто ожидая, когда он сделает следующий шаг. Он опускает голову, его губы касаются моего уха. Его мужской запах витает вокруг меня. — Очень приятно познакомиться, без имени. Я улыбаюсь и стараюсь не обращать внимания на порхание бабочек в животе и трепет, пробегающий вверх и вниз по позвоночнику. — Маккензи. Он отстраняется ровно настолько, чтобы заглянуть мне в глаза. — Маккензи, — повторяет он мое имя, словно пробуя на вкус. И трахните меня, если, услышав мое имя из его уст, я не стану проворачивать странные вещи со своим телом. — Расскажи мне о себе. Что привело тебя сюда? — Ну, я... Подожди, я даже не знаю твоего имени. Это кажется немного несправедливым, не думаешь? Он, кажется, слегка удивлен и озадачен вопросом. Он думает, что я могу читать мысли и автоматически узнаю его имя? — Баз. — Хм. Интересное имя. — Так я и слышу, — отвечает он беспечно. — А теперь расскажи мне о себе, Маккензи. Тот же служащий отеля, что и раньше, входит с серебряным подносом и останавливает тележку рядом со мной. Тарелка с едой это то же самое, что ест мужчина напротив меня. Запах жареного лосося в пикантном красном вине с жареными овощами вызывает у меня слюноотделение, когда он ставит передо мной тарелку. — Спасибо, — бормочу я, все еще чувствуя себя немного не в своей тарелке от осознания того, что у этого человека есть служащие отеля на побегушках. Ему даже не пришлось просить их приготовить мне тарелку или выдвинуть стул. Они просто все знали. Если я не знала этого раньше, то теперь точно знаю — этот мужчина должно быть имеет большое влияние, если эти люди таскаются за ним. Служащий наливает мне бокал вина, в то время как высокий, смуглый красавчик потягивает то, что я думаю, что это виски в стакане. Или бурбон? Что предпочитают пить богатые люди? Сделав большой глоток вина для храбрости, я вспоминаю, о чем спрашивал меня Баз перед тем, как мне принесли еду. — Ну, — я прочищаю горло, — Я из Нью-Йорка, и я писательница... ну, вроде как... просто прилетела сюда на выходные с подругами. Ему не нужно знать, что это бегство замаскированное под заговор с гораздо более... жестокими намерениями. — Что насчет тебя, мистер Без-Компании-На-Ночь? Расскажи мне о себе. Лицо База омрачается смущением, но затем оно внезапно проясняется и превращается в пустую маску, за исключением его пухлых губ, которые теперь сжаты в тонкую, мрачную линию. — Мне не нравится, когда женщины прикидываются дурочками, Маккензи. Это, конечно, не работает со мной. Мои брови поднимаются, мое лицо краснеет от удивления. О чем, черт возьми, он говорит ? — Прошу прощения? — спрашиваю я оскорбленным тоном. Он внимательно наблюдает за мной, когда я замираю с ножом и вилкой, погруженными в лосося. — Ты действительно не знаешь, кто я, не так ли? — спрашивает он, склонив голову набок, как будто ждет, когда я решусь сказать правду. Я замедляю жевание и смотрю на него более пристально. Абсолютно никакого узнавания. Кроме его глаз. Когда я смотрю ему в глаза, мне кажется, что я его знаю. В них есть что-то знакомое. Какая бы тьма там ни скрывалась, она отражает мою, словно мы одно и то же. — Разве я должна? Конечно, я бы запомнила такое лицо, если бы когда-нибудь столкнулась с ним раньше. Он задумчиво смотрит на меня, рассеянно проводя пальцами по запотевшему стакану с янтарной жидкостью. — Полагаю, что нет. — Ну? — подсказываю я, начиная нервничать и желая узнать правду.